Младшая дочь короля - Стелла Бэгуэлл

— Я никогда не считал вас лентяйкой или неумехой, — ответил Маркус, а затем спросил, словно его посетила новая мысль: — Что же теперь будет с вашими планами по организации школьного центра?

Доминик вздохнула и, осторожно отпив горячего кофе, ответила:

— Надеюсь, рано или поздно я осуществлю свою мечту. Я уже говорила, мне нравится помогать людям. Особенно детям. Но, конечно, все зависит от того, как мои родные воспримут известие о ребенке. Если разразится гроза, возможно, мне придется уехать и самой зарабатывать себе на жизнь.

Золотистые глаза Маркуса потемнели.

— Доминик, даже думать об этом не смейте! — потребовал он. — Об этом и речи быть не может!

— Я пока еще не жена вам! — вспыхнула Доминик. — Если вы и Лизой так командовали, неудивительно, что она от вас ушла!

Маркус невольно улыбнулся, заметив, как гордо вздернут ее подбородок, каким огнем горят зеленые глаза. Никогда еще ни одна женщина не решалась так откровенно ему дерзить! А ведь четыре года назад Доминик была робким, застенчивым подростком, слово боялась сказать... Интересно, что еще в ней переменилось?

— Я никогда не командовал своей бывшей женой и не думаю, что вам стоит судить о вещах, о которых вы ничего не знаете, — резко ответил он.

Доминик, ничуть не испуганная, приподняла тонкие брови:

— Если так, зачем же вы командуете мной?

Этот вопрос застал его врасплох: Маркус изумленно уставился на Доминик — и тут же едва не расхохотался, сообразив, что ни королям, ни министрам, ни президентам еще не удавалось поставить его в тупик. На что еще способна эта шаровая молния в женском обличье, что с таким невинным видом сидит напротив него?

— Хорошо, Доминик, — смягчившись, заговорил он. — Если мои слова прозвучали грубо, прошу прощения. Я лишь хотел сказать, что позволю вам покинуть дом только в одном случае: если вы согласитесь переехать ко мне и стать моей женой.

Сердце ее изнывало от боли и смятения, но она все же сумела улыбнуться:

— А сейчас вы не командуете?

Испустив тяжелый вздох, он пододвинул свой стул к ней вплотную. Теперь их разделяло лишь несколько дюймов.

— Нет, не командую — всего лишь стараюсь быть реалистичным. Доминик, я желаю вам добра. Вам и ребенку нужна крыша над головой, нужна защита, нужно честное имя. Мое имя.

Итак, он в самом деле готов пожертвовать собой ради нее. Но сердце подсказывало ей, что этого недостаточно. Она привыкла думать, что брак — это серьезно. Что это на всю жизнь. Выйти за человека, который тебя не любит, — все равно что предать свои мечты.

— Маркус, женщина выходит замуж не только ради имени мужа. Ей нужна страсть и...

— И?

Любовь. В последний момент ей удалось проглотить это слово. Как унизительно знать, что один мужчина сделал ей ребенка, не любя, а другой, не любя, хочет сделать своей женой! Она терпит муку двойного унижения.

Глубоко вздохнув, Доминик закончила:

— Я прекрасно понимаю, что мы поженимся — если вообще поженимся — по расчету.

Несколько секунд он непонимающе смотрел на нее, затем его глаза заблестели каким-то особым блеском.

— Так вот что вас беспокоит? — пробормотал он. — Вот почему вы никак не решаетесь дать ответ?

Красная от смущения, она отвернулась и уставилась на приближающиеся тучи.

— Женщине важно знать, что она нужна мужу. По крайней мере мне это важно.

Он ответил ей без слов: нежно обняв за плечи, помог ей встать.

— Если вам нужна страсть, Доминик, страсть у вас будет!

Эти слова, полные сладостного обещания, прозвучали словно гром с ясного неба. Доминик изумленно раскрыла глаза.

— Вы хотите сказать, что наш брак будет... настоящим?

Вместо ответа он склонил голову и потерся щекой о ее щеку. У Доминик подкосились ноги, кости ее словно вмиг расплавились, а воздух в легких превратился в раскаленную лаву.

— Почему бы и нет? — прошептал Маркус. — Вы прекрасны, Доминик. Надо быть сумасшедшим, чтобы отказаться разделить с вами ложе.

Одно дело — делить ложе, и совсем другое — делить сердце. На примере Брайса ей довелось узнать, что для мужчин одно с другим не связано. А Маркус сказал ей все, кроме одного, самого главного — что ее любит. И самое печальное — она и не ждала от него слов о любви.

Положив руки ему на грудь, она слабо попыталась оттолкнуть его.

— Маркус, я не об этом говорила!

Он больно сжал ее плечи, глаза его потемнели, словно небо перед грозой.

— Только что вы говорили, что хотите страсти, а теперь оказывается, что вовсе не этого. Я вас не понимаю, Доминик. Разберитесь в себе и скажите прямо, что же вам нужно!

В этот миг ей хотелось наступить ему на ногу — да так, чтобы взвыл от боли! Как он смеет быть таким слепцом! Неужели непонятно, что ей нужно одно — любовь, одна любовь, только любовь?!

— А почему Лиза вышла за вас замуж? — задала она встречный вопрос.

Маркус непонимающе взглянул на нее, затем усмехнулся горькой, насмешливой улыбкой.

— Спросите у нее самой, — отрезал он. — По совести сказать, я этого до сих пор не понимаю. Сначала я думал, что она меня любит, но теперь склоняюсь к мысли, что все дело было в моем высоком положении и близости ко двору.

Сердце Доминик сжалось от острого сострадания. Какую боль пришлось пережить Маркусу, когда сразу вслед за смертью нерожденного ребенка он испытал крушение любви! Должно быть, ему казалось, что весь мир на него ополчился. Но это не конец: быть может, он еще встретит любовь, если не позволит своему сердцу ожесточиться и даст себе еще один шанс.

— Для меня положение мужа ничего не значит, — твердо ответила она. — По-моему, в семье важно одно — любовь.

Едва она произнесла последнее слово, Маркус отшатнулся от нее, словно от прокаженной.

— Любовь! — вскричал он. Лицо его исказилось от гнева и боли. — Ох, Доминик! Понимаю, большинство девушек мечтают о сказочной любви — должно быть, мечтали и вы. Но, поверьте, прекрасные принцы в реальном мире не встречаются. И вам сейчас надо думать не о принце на белом коне, а только о благополучии своего ребенка! Вы — одна из Стэнбери, — напомнил он ей, словно беременность могла отбить у нее память. — Член королевской семьи Эдембурга. Ваш ребенок должен появиться на свет в законном браке, а не с позорным пятном, которое изуродует всю его жизнь!

Горькая правда его слов заставила Доминик застонать от боли и чувства вины. Не в силах смотреть Маркусу в лицо, она отвернулась.

— Вы правы, — дрожащим голосом прошептала она. — Ребенок не должен страдать из-за моей безответственности. Его имя не должно быть замарано из-за того, что я поддалась чарам сладкоголосого подлеца. Но... неужели вы не понимаете? Я уже однажды отдалась мужчине, который меня не любил!