Капризы юной леди - Элизабет Вернер

Прежде старик еще часто сиживал перед домиком, посматривая на молодежь с полуласковой, полускорбной улыбкой. Теперь его кресло очень редко появлялось на площадке, так как воздух и солнце утомляли его. Поэтому Гофштетер считал обязанностью стоять на страже чести дома. Он всегда умел устроить так, чтобы быть дома в известные часы, и по-настоящему сердился, когда молодая парочка ускользала от него. Сегодня он стоял один перед домиком, когда появился Гунтрам и приветствовал его шутливым тоном:

– Доброе утро, господин старший лесничий! Как поживаете? Могу я видеть барона?

– Нет, сейчас нельзя, – важно возразил лесничий. – Он плохо спал ночь и теперь досыпает. Его нельзя беспокоить.

– Разумеется, нельзя. А где баронесса Траудль?

– В саду. – Лесничий вдруг заступил дорогу молодому человеку, уже намеревавшемуся свернуть в сторону. – Выслушайте-ка меня, господин поручик. Мне необходимо переговорить с вами.

– Господи помилуй! У вас такое выражение на лице, словно речь идет о жизни и смерти. Ну, начинайте!

– Я уже давно собираюсь спросить вас, чем кончится вся эта история?

– Какая история?

– Не притворяйтесь, пожалуйста! Как будто я давным-давно не вижу, что вы полюбили мою баронессочку. Ребенок ни о чем не думает и позволяет ухаживать за собой, зато мне приходится думать за двоих, и потому я хочу знать, что у вас на уме.

– Да вы просто пугаете меня, – сказал Адальберт. – Разве вам необходимо это знать?

– Да, необходимо! Я все время здесь, и потому вся ответственность лежит на мне.

– Верно! Вы постоянно торчали тут, и я не раз мысленно посылал вас к черту. Но раз ответственность лежит на вас, то я имею честь почтительнейше доложить вам, что вся эта история кончится… свадьбой!

– Я так и думал. Вы ведь приличный человек, господин поручик, а кроме того, и богатый юноша, это всем известно.

Поручик громко расхохотался.

– Вы, кажется, основательно осведомлены о моем имущественном положении? Ну разумеется, в случае надобности мне будет чем прокормить жену, правда, не своим офицерским жалованьем, с ним одним пришлось бы в хозяйстве очень туго, но моему отцу, конечно, придется помогать нам.

Эти слова были произнесены крайне беспечно. Адальберт ни минуты не сомневался в согласии своего отца, потому что знал его слабость к аристократическим именам и связям. Баронесса фон Гельфенштейн была бы во всех отношениях желательной невесткой. Что касается Гофштетера, то он находил вполне понятным, что папаша должен раскошелиться, раз у него есть деньги.

– В таком случае вы уж поскорее порешите с этим делом, – серьезно сказал он. – Старый барон долго не протянет, он тает как свеча. Баронесса Траудль полагает, что дедушка только слаб и скоро поправится, а мы-то понимаем, в чем дело. Самое большее, если он протянет две недели.

– Да что вы! Неужели вы думаете, что конец так близок?

– Доктор говорит, что это может случиться даже гораздо раньше. Нашему барону невыносимо тяжело думать, что единственное существо в мире, которое ему дорого, будет после его смерти жить из милости у Равенсбергов, и он, наверное, не будет ничего иметь против того, чтобы маленькая златокудрая Труда вышла замуж за молодца-офицера, особенно если она сама этого желает. Но вам и самому это, вероятно, известно?

– Разумеется, известно! – И Адальберт, смеясь, похлопал лесничего по плечу. – Будьте спокойны, я не получу отказа.

– Мне тоже так кажется. Только не тяните с этим, а я даю свое благословение.

Поручик по-военному приложил руку к охотничьей шляпе.

– Чрезвычайно рад! Ваше высочайшее соизволение, разумеется, самое главное. К счастью, мой папаша приедет завтра в Графенау. Я немедленно открою по нему огонь, и потом мы вместе отправимся к барону. А теперь исчезните, пожалуйста! Налево кругом… марш!

– Но, господин поручик, – запротестовал было Гофштетер, однако поручик не дал ему договорить.

– Ни слова! Сегодня вы совершенно лишний, потому что я намереваюсь взять крепость штурмом, как подобает солдату… Ура!

Лицо лесничего расплылось в улыбке, и он покорно удалился. Он и сам видел, что сегодня он лишний, кроме того, поручик Гунтрам был ему по сердцу – такой шустрый и все берет на «ура». Он подходил его баронессочке, и старик решительно ничего не мог иметь против него.

Придя в свою комнату, Гофштетер сел на стул и поблагодарил господа бога, что все так счастливо устроилось. Теперь его старый добрый барин мог отойти с миром, зная, что его любимица соединится с человеком, которого он уже успел полюбить. Маленькая златокудрая Труда не останется в старых девах, у которых ничего нет, она будет богатой, счастливой женщиной, а потом, может быть, и генеральшей, «ее превосходительством». Гофштетер решил, что подождет, пока увидит свою баронессочку под венцом, а потом непременно оставит место и поедет в Америку, к дикарям.

Между тем Адальберт поспешно направился в так называемый сад – маленький клочок земли за домом, где росло несколько плодовых деревьев, а на грядках были посажены овощи.

В энергичном вмешательстве лесничего не было, в сущности, особенной надобности. Молодой офицер уже давно понял, что по уши влюблен в златокудрую Труду. Лесная принцесса окончательно пленила его, и, по его мнению, ни о каких препятствиях не могло быть и речи. Отец найдет его выбор подходящим и желательным, а старому барону он своим предложением доставит последнюю радость в жизни. Правда, его будущая жена была совершенным ребенком и недостаточно воспитана для общества, но молодой очаровательной женщине это легко простят, а титул баронессы фон Гельфенштейн будет иметь значение для полковника и товарищей в аристократическом полку. Адальберт знал это и даже был к этому далеко не равнодушен. Итак, все побуждало его приступить к объяснению.

Между тем барышня, которой он собирался сделать предложение, была в эту минуту поглощена занятием, не совсем соответствующим предстоящей помолвке. Она сидела на высокой ветке вишневого дерева и ела прекрасные спелые испанские вишни. В сущности, она собиралась сорвать лишь несколько ягод для дедушки, который, не имея аппетита, почти ничего не ел, а поэтому предусмотрительно принесла с собой лестницу и корзинку. Но когда, стоя на верхней перекладине, заметила, что самые лучшие ягоды висят очень высоко, ею овладело желание влезть на дерево. Она быстро очутилась на верхней ветке, повесила пустую корзиночку рядом и принялась всласть лакомиться. Адальберт, разумеется, сразу нашел ее и крикнул, поддразнивая:

– Доброе утро, баронесса Траудль! Вкусны ли испанские вишни?

Траудль смешалась, заторопилась слезть и добралась уже до нижней ветки, как вдруг державший лестницу поручик отодвинул ее в сторону, и Траудль лишилась возможности спуститься на землю.