Кофе с перцем - Екатерина Красавина

Местные нравы Губарева волновали мало.

— Кстати, а чем она была убита?

— Орудие убийства не нашли.

— Спасибо, Михаил Федорович, за информацию. Вы нам очень помогли.

— Да я всегда… Девку жалко! У меня внучка одних с ней лет, — и старик сокрушенно покачал головой.

Губарев снова подошел к Зворыкину.

— Валентин Иванович, если девушка умерла от пыток… — Губарев пытался сформулировать вопрос. — Короче, эти пытки проводились здесь, в лесу? Или она была убита в другом месте, а тело ее перенесли сюда уже после смерти?

Я склоняюсь больше ко второму варианту. Но надо дождаться результатов экспертизы. Тогда можно будет сказать точно. Пытать в лесу… — Зворыкин покачал головой. — Здесь все-таки дачное место. Риск слишком велик. Могли увидеть.

— Но не все же убийцы действуют хладнокровно и расчетливо. Кровь ударила в голову — и все.

— Это так, — согласился медэксперт. — Но этот убийца, судя по всему, был как раз расчетливым и хладнокровным. Он очень тщательно, я бы сказал, методично раздробил ей пальцы ног. Да и порезы на лице нанесены аккуратно.

— Маньяк?

— Вполне возможно.

— Маньяк? — Лицо Мукусева вытянулось. — Вы думаете, в наших краях объявился маньяк?!

— Пока трудно утверждать что-то определенное, — вздохнул Губарев. — Валентин Иванович выдвигает такую версию. Но это в качестве пробного шара.

— Не дай бог! — покачал головой Мукусев. — Я теперь свою дочь с подружками ни за что в наш лес не отпущу. Места у нас всегда были тихими. И на тебе…

— Если девушка была убита в другом месте, — подал голос Витька, — то, может быть, там… — он кивнул головой, указывая назад. — В одном из этих шикарных особняков?

Губарев пожал плечами и философски изрек:

— Может быть. Вы знакомы с обитателями купавнинских хором? — Вопрос был адресован Мукусеву.

На его круглом лице промелькнула ироническая усмешка.

— Как же! С ними познакомишься! Они на пушечный выстрел к себе никого не подпускают. Отгородились высокими заборами. У некоторых и охрана есть. Недавно мне надо было по делу в один дом зайти. Так на меня охранник собаку спустил! Я побежал, упал, брюки по шву треснули. Я хотел Даже в суд подавать. Начальник отговорил. С ними связываться — себе дороже, сказал он мне. Выписал небольшую премию в качестве компенсации за моральный и материальный ущерб. И все. Разве это что-то компенсирует? Сколько я натерпелся, когда за мной эта собака Баскервилей гналась!

— О времена, о нравы! — с усмешкой изрек Зворыкин.

— Орудие убийства не нашли? — спросил Губарев.

— Нет, — ответил Мукусев.

Вскоре Губарев с Витей вышли из леса и направились к оставленной машине. Сев в нее, Губарев дернул рычаг. Автомобиль плавно тронулся с места.

— Висяк, — уверенно сказал Губарев. — Такие дела обычно кладутся на полку. Трудности с опознанием трупа. Часто они так и остаются безымянными. Трудности с поимкой маньяка. Если это маньяк… Одно из двух: либо это единичное убийство, либо следует ждать новых трупов. Тогда уже можно будет говорить о серийном убийце.

— А вдруг это не первая его жертва? Просто мы о других трупах ничего не знаем.

— И такой вариант возможен. Надо будет разослать запрос по милицейским участкам. Не было ли у них похожего убийства.

— А если есть?

Губарев посмотрел на Витьку и сказал:

— Поживем — увидим.

ГЛАВА 5

Через неделю неожиданно стало ясно, чей труп нашли в лесу недалеко от Купавны. Пришел ответ на запрос из районного отделения милиции «Таганское», что четыре месяца назад пропала Сугробова Светлана Вячеславовна, двадцать один год. Студентка ГИТИСа.

— А ларчик просто открывался, — просопел Губарев Витьке, когда тот зашел к нему в кабинет. — Наша купавнинская жертва — некая Светлана Сугробова.

— Кто такая?

— Студентка ГИТИСа.

— Родственники есть?

— Заявление подавала мать. Надо к ней по ехать и побеседовать.

— Четыре месяца прошло… А экспертиза показала, что умерла она примерно две недели назад. Где же она была это время?

— Нам и предстоит это выяснить! Сугробова жила с матерью недалеко от метро «Таганская». Дверь открыла заплаканная женщина в темно-синей юбке и черной блузке с глухим воротом.

— Я из следственного отдела, — сказал Губарев. — Майор Губарев Владимир Анатольевич. Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич. Мы расследуем убийство вашей дочери.

— Проходите. В большой комнате в глаза Губареву бросилось красивое дорогое пианино. «Стейнвейн». Крышка была откинута, и на подставке лежали ноты.

Они сели за стол. Женщина примостилась на краешке стула на другом конце стола.

— Сугробова Маргарита Васильевна?

— Да. Худенькая темноволосая женщина крепилась изо всех сил. Но ее губы все время предательски Дрожали.

— Вы были на опознании?

— Да.

— Ваша дочь? Кивок головой. Из глаз потекли слезы.

Извините, — прошептала она. И поднесла белый комочек платка к глазам. — Извините. Все это так… ужасно! И неожиданно.

— Ваша дочь была студенткой ГИТИСа?

Она снова качнула головой. Ее душили рыдания.

Губарев переглянулся с Витькой. Разговор предстоял тяжелый. Слишком свежа была боль утраты. Мать еще не привыкла к мысли, что дочери уже нет. И никогда не будет. В первое время в это действительно очень трудно поверить. Практически невозможно. Губарев обратил внимание, что вначале мозг человека отказывается верить очевидному. Он словно ставит защитный барьер и не пропускает негативную информацию в сознание. Он просто блокирует ее. И только спустя некоторое время человек начинает верить тому, что произошло. Он постепенно смиряется с этим. И учится жить заново…

Губарев не знал, с какого конца подступиться.

— Это Светино пианино? — взмахнул он рукой в сторону «Стейнвейна».

— Светино, — эхом откликнулась женщина. — Мы его подарили Свете на день рождения. Я и сестра. Два года копили. Света любила музыку. Ходила на концерты в консерваторию… — Маргарита Васильевна замолчала.

— Она закончила музыкальную школу?

— Да.

— А почему она не пошла по музыкальной части?

— Света очень увлекалась театром. У нее подружка поступала в ГИТИС. И Свету сманила туда.

— А как зовут эту подругу?

— Алла Каменева. Правда, потом она бросила учебу, занялась бизнесом. Но между собой девочки тесно общались. Дружили по-прежнему.

— Не дадите ее телефон?

— Сейчас.

Маргарита Васильевна встала и вышла из комнаты. Через минуту вернулась с записной книжкой в руках.

— Записывайте. — И продиктовала номер. Губарев записал.

— Это телефонная книжка вашей дочери?