Остальное - судьба - Михаил Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Любовь, — презрительно сказал Огонёк. — До первого гроба…
— Помолчи, а? — сказал Техас. — Налегке девчонка помчалась, не пострадала бы…
— Силикон от радиации хорошо защищает, — сказал Огонёк.
— А у вас, я вижу, была вечеринка? — спросил Белый.
— Я тебя умоляю, — сказал Матадор. — Не произноси это гнусное слово. Есть хорошее русское понятие — пьянка. Она же гулянка.
— Господин Матадор прав, — сказал Печкин. — Омерзительное слово. В нём столько скрытого ханжества. И английское «пати» тоже не лучше…
Белый посмотрел на него с интересом:
— Неприязнь к английскому языку в московском журналисте весьма странна, господин Печкин…
— Так я и к гондонам неприязненно отношусь, — сказал Печкин. — А пользоваться приходится…
— Это должно быть смешно, — сказал Белый. — Но всё-таки — что у вас произошло? Привратник пытался мне что-то объяснить…
Тут все наперебой стали докладывать Белому про чудного майора, и все мешали друг другу.
Тем временем Топтыгин приблизился к Арчибальду и с грохотом водрузил на стойку свою медную посудину.
— Отец! — воскликнул он. — Дивья чайку-да скипятить!
И достал из-за пазухи пучок сухой травы.
— Убери эту гадость! — закричал месье Арчибальд. — В Зоне любая травинка — яд!
— Это не в Зоне, — добродушно сказал великан. — Это маманя насбирала на Усть-Курумке, ещё летось, пока закомолденька бывала…
— Всё-таки надо было тебя повесить за связь с бандитами! — сказал бармен, но заварку принял.
— Дорогой месье Арчибальд, — сказал Белый. — Кто старое помянет…
— Кстати, — сказал бармен. — В полдень обещал прийти Болотный Доктор за своими лекарствами… Вот бы и повидались!
— Не получится, — сказал Белый. — Сегодня опять не получится. Знаете, мы с ним как два поезда, которые вышли навстречу друг другу из пунктов А и Б, но не встретились. А почему? Потому что не судьба… Но куда же мог пойти ваш майор? Месье Арчибальд, вы точно не дали ему ПДА и наладонник? Или опять — «кредит здоровью вредит»?
— Как можно, — сказал бармен. — Кредитка у него в порядке. Только он сам отказался. Сказал, старого пса новым трюкам не научишь…
— Где же его теперь искать? — сказал Белый.
— Так он сам ищет своего снайпера, — сказал Мастдай. — А нашёл наверняка парочку кровососов. Или больше. Потому что любого зомбака он на куски разорвёт… А пожалуй, и псевдогиганта…
Крепко зауважал молдавский грузчик своего соперника.
— Думайте, господа сталкеры, думайте, — сказал Белый. — Нельзя вот так просто отдавать человека Зоне. И не надо мне напоминать, что у нас тут не институт благородных девиц. Время от времени необходимо становиться людьми… Убедительно прошу всех достать эти чёртовы коробочки и попробовать связаться со своими знакомцами — может, кто-нибудь что-нибудь видел…
И загудело, загомонило в зале пчелиным роем. Сталкеры неуклюжими пальцами набивали на клавиатурах свои вопросы.
— Стоп! — сказал вдруг Паганель. При других обстоятельствах никто бы к нему, вечному неудачнику, не прислушался, но сейчас был особый случай. — Джамайка сообщает. У Михалёвки подстрелили Гудвина. Тоже в ногу. Гудвин орёт, а через овраг подойти нельзя, там аномалий полно… И со стороны деревни нельзя, сразу у гада на прицеле окажешься…
— Известная тактика, — сказал Печкин. — Одного подранил — и отщёлкивай сердобольных товарищей… Видел я на Кавказе такие штучки…
— Братцы, братцы, — сказал Матадор. — Как же этот киллер Выброс пережил?
— Значит, не такой уж он новичок, — сказал Мастдай. — Есть одно надёжное местечко в окрестностях Михалёвки. И говорит мне чуйка, что это кто-то из на… то есть из здешних. Явно не новичок. Мало ли что майор сказал…
Все сразу стали предлагать возможные кандидатуры на роль окаянного снайпера. Дискуссию прекратил Матадор.
— Время, — сказал он. — Вот оптимизируем гада — и узнаем.
— Понятно, — сказал Белый. — Вот, значит, почему… Хорошо, что Ниндзя и остальные догадались отползти… Господин Топтыгин! Вы поняли?
— Ну, — сказал Топтыгин. — Не вьём ему там было нас стрелить…
Он уже бросил траву в кипяток и теперь тихонько тряс медный свой сосуд — видно, надеялся, что так быстрее заварится.
— Тогда вперёд, — скомандовал Белый. — Никому за нами не ходить. Если не вернёмся… Вернёмся! Старик Станиславский никогда ещё не подводил… Ждите!
— Белый, ты у нас один, — напомнил Матадор.
— Вот именно, — сказал Белый.
Топтыгин со вздохом распрощался с мечтой о чае, только пригрозил бармену:
— Мотри! Не закасти мне посудину-да — чибышок отрежу!
И даже показал маленький ножик с полукруглым лезвием — вот она какая, оказывается, бриткая палемка!
И через миг не было уже в баре «Хардчо» ни Белого, ни его Путника.
Месье Арчибальд остался в недоумении, а на чайник поглядел с ужасом — действительно, не закастить бы его!
— Они что — всегда так у вас ходят? — вымолвил Печкин.
— Как — так? — сказал Матадор. — Без оружия, без припасов?
— Иногда и без связи, — сказал Матадор. — Белый говорит: я сам найду, кого надо…
— На то Билый, — сказал Мыло. — Вин и осилка свойого приучив… Каже: груз-триста и так важкий! Воны и без приладив хустко по Зони мандрують…
Сталкеры разбрелись по столам — поправляться. Как-то не хотелось расходиться по своим намеченным на сегодня маршрутам, душа не лежала…
Хотя и веселья никакого не было.
— Билый казав — чекаты, то и будэмо чекаты! — подвёл итог всему Мыло. — Бо есть ричи поважнее цих клятых артефактив…
Но коньяк в горло не лез, а кусок — и подавно.
— Мне хватит, — сказал Печкин. — Скажи, Матадор, а Белый — это действительно так важно?
— Пока сам не узнаешь, не поймёшь, — сказал седой сталкер. — Это… Это как надежда на бессмертие души. Это, может быть, самая главная загадка Зоны… До него всё было так, знаешь…
Он попытался найти слова, но только рукой махнул.
— Болотный Доктор спасает наши тела, а Белый — души! — важно сказал Киндер.
— А чего ты тогда к Синильге лезешь, спасённая душа? — сказал Матадор.
Маленький сталкер смутился.
— Так Белый же с ней всё равно не спит, — сказал он и густо покраснел.
— Да, Киндер, — сказал Матадор. — Тебе ещё расти да расти. Это про тебя сказано: худое дерево в сучок идёт…
Киндер тут же, не поднимаясь, коротко ударил Матадора в подбородок.
И понеслось.
Сталкерам в такие томительные минуты непременно требуется разрядка. Мигом припомнились старые обиды…
Юкка-Пекка схватился с Мегабайтом и тут же получил в ухо от Огонька; Техасу не полюбился Мыло; Дисбат колотил Мюллера головой о столешницу, пока его не пнул сзади Идол, волк-одиночка; Дуче защищался стулом от Маугли и Коломбо; Умную Машу, Халдея и Коммуниста били все — должно быть, за меткость; дошла очередь и до Печкина…
Да, порой и хохливудским лентам случалось правду сказать…
— А мы-то с тобой чего сидим? — спросил журналиста Мастдай и вытащил беднягу из-за стола. — Люди-то все добрые делом заняты!
И отправил Печкина в полёт — сокрушать стол одинокого Батюшки. Батюшка не стал поднимать слетевшие очки, но очень сильно толкнул столичного гуся обратно к Мастдаю.
Потом поп-расстрига спас очки из-под печкинского берца, поднял свою нечестивую инкунабулу.
— Варвары, — сказал Батюшка. — Прижизненное издание! С автографом и маргиналиями маркиза! Иллюстрации Гюстава Доре!
Врёт, собака, не может такого быть, подумал Печкин и, ловко уйдя от мастдаевской плюхи, тырцнул обидчика в солнечное сплетение…
Месье Арчибальд наблюдал побоище с привычным ужасом. Вышибала Колчак недвижно стоял у двери, сложив руки на груди, словно демон какой, — ведь все финки да кинжалы бойцов лежали у него в особом ящике под замком.
Синильга убежала на лестницу — оттуда было лучше видно.
Наконец бармену надоело.
Грянул выстрел. На такой случай у месье Арчибальда имелись холостые заряды.
Драка стихла, только Матадор всё никак не мог решить, в какой угол бросить Киндера.
— Расслабились — и хватит! — прозвучал одинокий голос бармена. — Матадор, оставь ребёнка!
— Не нато трраттьтя, — сказал Юкка-Пекка. — Отни турраки терруттьтя…
— Об чём колотились-то? — спросил Колчак.
— Да так… Каждый о своём… — отвечали сталкеры. — Для аппетита!
Аппетит действительно проснулся у всех, даже у тех, кто лишился зуба-другого.
— Спасибо. — Мастдай улыбнулся Печкину.
— Это ещё за что? — сказал журналист.
— За то, что по яйцам не пнул, — сказал Мастдай. — А то я как раз открылся…
— Лышенько мени, — сообщил Мыло. — Голова як та чугуняка… Колысь попадётся мне Техас у поли без пилы…
