Разрушающийся мир (ЛП) - Стоун Кайла

Впрочем, как иначе? Она была занята защитой Убежища, делала все возможное, чтобы сохранить уцелевшее правительство на плаву.

А может, были и другие, куда более зловещие причины.

— Мне очень жаль, Амелия, — мягко сказала Перес, поднося бокал с вином к губам, — но это маловероятно.

— Почему? Вокруг все еще есть выжившие — женщины и дети. Почему вы их не ищете? Почему не привозите сюда? У вас, кажется, много места и еды.

Остальные члены Коалиции уставились на нее так пристально, что Амелия кожей почувствовала их пылающие взгляды. Их лица напряглись, стали мрачными, трудночитаемыми.

Президент Слоан наклонилась вперед, отодвинула тарелку и сложила руки на столе. Ее взгляд смягчился.

— Амелия, я бы с удовольствием это сделала. Не могу передать, как трудно было закрыть наши ворота для выживших. Но девяносто девять процентов людей за этими стенами заражены — по сути, они переносчики вируса.

Амелии вдруг стало трудно дышать.

— Что вы имеете в виду?

— В организме резервуарных носителей могут не проявляться симптомы — они могут не болеть сами, — но вирус уже проник в их клетки. И если они будут контактировать с другими людьми, то невольно распространят вирус дальше. Если мы впустим их внутрь, погибнут тысячи невинных людей и будет разрушено все, что мы так старательно защищали.

— Мы очень тщательно проверяем всех потенциальных кандидатов, которых допускаем к нашим воротам, но моя самая важная задача — прежде всего обеспечить безопасность моих людей — тех, кто уже находится внутри. Это одна из причин, по которой каждый гражданин добровольно соглашается получать ежемесячные противовирусные уколы, разработанные нашими учеными. Мы надеемся, что со временем противовирусные препараты укрепят иммунную систему наших граждан на случай внезапного заражения, которое мы, конечно же, стараемся предотвратить.

— На данный момент мы представляем собой вполне отлаженную машину, — с чопорной улыбкой заметила сенатор Стилмен.

У Амелии закружилась голова. Она не могла понять смысл всего сказанного.

— Но как…

— Конечно, мы делаем все возможное для тех бедных душ, что страдают за нашими стенами. — Президент Слоан взмахнула рукой. — Активировать настенный экран. Показать работу с населением за прошлую неделю.

На стене, выходящей на запад, в пространстве между позолоченной картиной президента Моргана и одним из президентов прошлого века, президентом Рейганом, ожил голоэкран.

Появился видеоклип с президентом Слоан, сенатором Стилман и генералом Догерти на воздушном судне с несколькими солдатами и фигурами в защитных костюмах. Они спускали на поляну огромный ящик с водой в бутылках и упакованными в коробки консервами и порошкообразными продуктами. Тридцать-сорок выживших, в основном семьи с детьми, сгрудились вокруг него. На экране крупным планом появилась девочка лет шести-семи, сжимающая в руках бутылку с водой и радостно машущая камере.

— Выключить экран. — Президент Слоан повернулся к Амелии, ее лицо было напряженным, а глаза полны сострадания. — Уверяю тебя, как только получится, я буду первой на этом вертолете, раздающей вакцину или лекарство. Но пока это все, что мы можем сделать. У меня двенадцать тысяч гражданских и одиннадцать сотен солдат, за которых я отвечаю. Ты понимаешь?

Все, что говорила президент Слоан, имело смысл. Неужели «Новые Патриоты» ошиблись? Возможно, они заблуждаются? А может, у них имелись свои мотивы. Доброжелательное Убежище не вписывалось в концепцию, которую хотели продвинуть Клео и генерал Ривер.

Возможно, все, что говорили «Новые Патриоты», — ложь. Впрочем, это было бы не в первый раз. Кто угодно может лгать по своим корыстным причинам. Ей придется приложить максимум усилий, чтобы отделить правду от обмана.

— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь, — проговорила Амелия. — Я хочу помочь всем в Убежище и за его пределами.

— Меньшего я и не ожидал от своей дочери, — глубокий, раскатистый голос раздался у нее за спиной.

Глава 19

Уиллоу

Воздух в лесу был холодным и резким. Каждый звук эхом отдавался в тишине. Скрип ботинок по снегу. Треск веток. Мягкий шорох снега, падающего с ветки дерева.

Стоял такой мороз, что у Уиллоу леденела кровь. Она ступала ногами по заснеженной земле, и ее ботинки поскрипывали на покрытой инеем сосновой хвое.

Первые несколько миль они реагировали на каждый звук, но теперь привыкли к ритму леса, к скрипу голых ветвей друг о друга, к мягкому шелесту тварей на снегу, к густым деревьям и теням, которые, казалось, следили за каждым их шагом.

— Мы уже второй день несемся по лесу, — проворчал Финн. Он жаловался весь день — добродушно, но все же. Поморщившись, он прижал руку к боку. — Я бы предпочел двигаться не так быстро.

— А я бы с удовольствием потягивала май-таи на карибском пляже, — огрызнулась Уиллоу, — но, увы, мы здесь.

— Ты получаешь то, что получаешь, и не устраиваешь скандалов, — вклинился Бенджи в их разговор.

— Послушай ребенка, — посоветовала она с большим терпением, чем чувствовала. Они отошли уже достаточно далеко на юг от лагеря Патриотов, что заставило ее плечи немного расслабиться, а напряжение внутри чуть ослабнуть.

Уиллоу проверила смартфлекс, который позаимствовала в хранилище Патриотов перед побегом: и GPS, и компас все еще работали. Устройство было высшего класса, покрытое дымчатой платиной и усыпанное рубинами. В прежней жизни она могла бы оплатить с его помощью четыре года учебы в колледже. А может, и купить дом с более чем одной ванной.

Но прежний мир давно канул в Лету. Теперь Уиллоу обрадовалась бы даже флигелю.

За два дня они преодолели около двадцати миль, что довольно много для восьмилетнего ребенка и Финна, который все еще восстанавливался после огнестрельного ранения.

Они все изрядно вымотались. У Уиллоу болели бедра. Ее глаза покраснели и слипались.

Прошлой ночью она почти не спала. Уснуть было почти невозможно: смена караула, жуткие звуки леса и огромное тело Финна, почти выдавливающее ее из слишком маленькой палатки.

Она так и не сомкнула глаз, вглядываясь в живую темноту леса, желая, чтобы желтые глаза волка Рейвен появились перед ней, и думая о Сайласе, об их последнем разговоре перед расставанием.

Они упражнялись на улице, недалеко от тренировочного центра комплекса. Уиллоу удалось нанести особенно неприятный удар. Сайлас попятился назад, зажимая нос. Между пальцами выступила кровь.

— Проклятье, принцесса.

— Ты в порядке? Дай мне посмотреть. — Уиллоу подошла к нему, обуреваемая чувством вины, и попыталась убрать его пальцы. Он вздрогнул от ее прикосновения, словно она его ужалила.

Совершенно не подумав, она в раздражении выпалила:

— Сайлас, у тебя могут быть друзья, пойми ты это наконец. Это не слабость.

Он сплюнул кровь на землю.

— Для моего отца все было слабостью.

Ответ Сайласа вызвал у Уиллоу искреннее удивление. Он был настоящим, за ним стояли чувства. Сайлас никогда раньше не говорил о своем отце.

— Его здесь сейчас нет. Зато есть ты. Веришь или нет, но в этом мире есть люди, которым ты небезразличен.

Он утер кровь из носа рукавом рубашки и, полуобернувшись к ветке дерева, уставился в пустоту, все его тело напряглось, словно Сайлас собирался удрать, броситься со всех ног.

Разговор внезапно стал слишком откровенным. Уиллоу не знала, как к этому отнестись, поэтому просто пожала плечами в насмешливом безразличии и буркнула:

— Не я, конечно. Другие люди. Кто-то. Где-то.

Сайлас молчал так долго, и Уиллоу засомневалась, не сказала ли она что-то не так, не стал ли ее язвительный выпад ошибкой. Она совершенно не разбиралась в таких вещах. Где же Амелия или Мика, когда они так нужны? Они оба обладали тактом и эмпатией.

— Я не это имела в виду, — пробормотала она, торопливо. — Просто пошутила. Ну, знаешь, неубедительная попытка…разрядить обстановку.