Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки - Арианна Уорсо-Фан Раух

Как не украсть миллион

Если эти истории вдохновили вас продумать схему сложного ограбления и притвориться потенциальным покупателем с необычайно густой бородой и очень полным мочевым пузырем, который просто не может дождаться, чтобы быть опустошенным сразу после того, как колышки скрипки Страдивари, которую вы осматривали, выпутают из вашей бороды, вы должны знать, что ничего у вас не выйдет. Каждый эксперт в мире узнает украденный инструмент, а без экспертов не обойтись, ведь продать скрипку без него невозможно. Никто не станет покупать инструмент, подлинность которого не была подтверждена. Плюс вы будете объявлены в розыск. Если еще не.

Чтобы проиллюстрировать мою мысль, вот примеры успешных инструментальных краж последнего столетия.

СТРАДИВАРИ ГИБСОН ЭКС-ГУБЕРМАН

Эту скрипку у Бронислава Губермана украли дважды: сначала в 1919 году из отеля в Вене, затем в 1936-м из гримерки в Carnegie Hall. Прежде чем вы спросите, почему же Губерман заслужил такую карму, позвольте мне сказать, что этот человек был буквально героем. В 1936 году он основал Израильскую филармонию (ранее известную как Палестинская симфония) и таким образом обеспечил рабочие места и убежище для десятков еврейских музыкантов и их семей во время нацистского режима и спас около тысячи жизней. Просто воры скрипок были убеждены, что Губерману не везет. А скрипок у него было две, так что он представлял собой легкую мишень.

В первый раз, когда скрипку украли, ее вернула полиция спустя несколько дней: вор совершил ошибку, попытавшись продать инструмент, и был пойман с поличным. Но во второй раз, после того как скрипка исчезла из гримерки Губермана (ее вынесли, когда он выступал со своей del Gesù), она считалась пропавшей без вести полвека. Скрипку нашли только тогда, когда вор на смертном одре рассказал своей жене, что инструмент, на котором он играл последние 50 лет, был той самой известной скрипкой Страдивари, украденной у Губермана.

Вопрос о том, был ли вором человек, признавшийся в этом, или он купил украденную скрипку у друга в баре, остается открытым. Но что не ставится под сомнение, так это то, что он был абсолютно ужасным человеком, который совершил ужасное преступление, и именно поэтому его имя не очернит страницы этой книги, – и вы не должны идти по его стопам.

СТРАДИВАРИ ТОТЕНБЕРГ-ЭЙМС

Эта история тоже заканчивается тем, что жена вора обнаружила украденный инструмент. Но в данном случае скрипка не использовалась и все время была спрятана.

Инструмент вынесли в 1980 году из кабинета Романа Тотенберга в Колледже Longy School of Music. Вором оказался именно тот человек, которого подозревал Тотенберг, – Филип Джонсон, бывший молодой человек одной из студенток Тотенберга (которая тоже была абсолютно уверена в его виновности). Но из-за того, что в 1980 году полиция отказалась продолжать расследование без доказательств вины, скрипку нашли только в 2015-м – спустя четыре года после смерти Джонсона и три года после смерти мистера Тотенберга.

МЕНЕЕ ИЗВЕСТНАЯ, НО ДОСТОЙНАЯУПОМИНАНИЯ ИСТОРИЯ…

…произошла в 2010 году, когда трио неумелых бандитов выхватило Страдивари Мин Ким из-под ее кресла в Pret a Manger рядом со станцией Euston в Лондоне. Не имея никакого представления о том, сколько стоила эта скрипка, они на следующий день попытались продать ее случайному человеку в интернет-кафе. За сто фунтов стерлингов. Но человечку инструмент был не нужен, потому что у его дочери уже была блокфлейта. (Ну, ребята, у нее была блокфлейта. Зачем ей скрипка за 1,2 миллиона фунтов стерлингов?)

Как только скрипка оказалась в новостях, воры осознали свою ошибку и припрятали инструмент. Они умудрились спрятать украденное на три года, но им самим удалось скрыться только на четыре недели, затем они были арестованы.

Видите, что я имею в виду?

Испорченных жизней в вышеупомянутых кражах: 7+.

Заработанных денег: 0.

Но вы, конечно, поступайте, как считаете нужным.

ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Я бы сказала, что в истории больше примеров украденных скрипок, чем скрипок, которые были украдены и проданы, но чтобы так сделать, пришлось бы проигнорировать десятки творений Страдивари, del Gesù, Амати и другие ценные инструменты, украденные нацистами во время холокоста. На рынке они появились до того, как их законные владельцы (или наследники) могли на них претендовать.

Sonderstab Musik, подразделение гитлеровской M-Aktion, отслеживало лучшие инструменты «евреев, масонов и подобных идеологических противников национал-социализма»[97]по Германии и оккупированным территориям и привозило их в Берлин, где после войны они должны были служить студентам университета в австрийском Линце, который Гитлер планировал основать.

В последние годы были приложены всевозможные усилия, чтобы вернуть эти инструменты – или их денежные эквиваленты – жертвам нацистского режима, но процесс осложняется неполными, неточными и иногда несуществующими документами, что было типично до войны. Только после Второй мировой регистрация инструментов и их владельцев стала распространенной практикой.

Тот раз, когда я почти сорвала куш

Мне всегда хотелось обнаружить Страдивари или del Gesù (или любой другой ценный инструмент) на старом пыльном чердаке или в украшенном паутиной подвале. Недостаточно сильно, чтобы действительно подняться на старый пыльный чердак или спуститься в паучий подвал, но достаточно, чтобы фантазировать об этом, отключаясь под Antiques Roadshow.

Представьте себе мою радость, когда несколько лет назад мой свекр, который собирает всевозможные безделушки сомнительного происхождения, оказался у меня на пороге с той же мечтой и тремя потрепанными скрипками. Я до сих пор не представляю, где он их взял (мы со Штефаном решили, что лучше не спрашивать). Я сразу поняла, что одна из скрипок была пустой тратой времени. Это была конвейерная работа, которая, казалось, сделана из расплавленных апельсиновых леденцов. Вторая выглядела менее откровенно штампованной, но кто-то пробил дыру в одном из ребер, и на скрипке не было ни одного маркера, которые у меня ассоциируются с инструментами концертного уровня (как изменения в лакировке или налет, который появляется от ежедневных шестичасовых репетиций). Третья скрипка меня заинтересовала. Ярлык внутри инструмента был неразборчивым (это не страшно, так как ярлыкам не всегда можно доверять), но задняя дека была очень привлекательной, с прекрасным пятном, переливавшимся от светло-золотого (в местах, где скрипка потерлась) до насыщенно-красного, и пестрым завитком. На ней даже можно было играть, и звучала она блестяще. Конечно, я не думала, что она стоит целое состояние, но она могла стоить несколько тысяч. Может быть, даже десять тысяч, если бы нам повезло. И, наверное, очень маленькая часть меня надеялась, что