Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба - Георгий Брянцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Морганек не слишком-то радовал. С первого же дня Лукаш почувствовал к нему что-то вроде антипатии. И для этого были основания.
Отправляясь на квартиру Морганека, Лукаш знал со слов Червеня, что его будущий хозяин холостяк, ему двадцать пять лет от роду и что он служит шофером грузовой машины в гастрономическом предприятии Липперта. Человек вполне надежный, пригодный на то, чтобы выполнять задания группы. В сознании Лукаша заранее сложился его облик. Лукаш представлял себе Морганека человеком серьезным, уравновешенным, скрытным. Но первые же встречи развеяли в прах все эти представления.
Перед ним сидел невысокий коренастый паренек с рыжими волосами и коротким носом. Лицо сплошь усыпано веснушками, в глазах прячется не то усмешка, не то любопытство. На столе, за которым сидел Морганек, стояла початая бутылка вина, лежали ломтики недоеденной ветчины, лук и кирпичик черного хлеба. Хозяин был уже навеселе.
После обмена паролями и первых незначительных фраз Морганек приступил к делу. Он рассказал, что в доме, где Лукашу предстоит работать слесарем-водопроводчиком, девяносто четыре квартиры. Дом принадлежит прожженному мерзавцу, живет этот мерзавец где-то в Италии, а домом управляет его старшая сестра, женщина «ни то ни се, но себе на уме». Морганек довольно остроумно описал жильцов. Покончив с этим делом, Морганек достал из тумбочки непочатую бутылку и предложил распить ее ради нового знакомства. Ярослав отказался.
– Ну что ж, – сказал Морганек, нисколько не смущаясь, – приложимся как-нибудь в другой раз.
Лукаш никогда не питал слабости к вину и сторонился пьющих; он считал их людьми неустойчивыми, душевно опустошенными, неспособными на серьезные дела. И вдруг оказалось, что первый его товарищ по подполью пьяница.
«О чем же думал Червень, направляя меня сюда? – недоумевал Лукаш. – Мало того, что Морганек пьяница, он к тому же балагур, болтун, личность легкомысленная».
Ночью, оставшись один, Лукаш сделал еще одно малоутешительное открытие. На тумбочке и на книжной этажерке в полном беспорядке валялись записки, адресованные Морганеку, все от женщин. Одна пылко объяснялась в любви, другая назначала ему свидание, третья осыпала горькими упреками…
– Только этого еще не хватало! – пробурчал Лукаш. – Сердцеед, лоботряс, бабник…
Открыто не показывая своей настороженности, Ярослав исподтишка присматривался к Морганеку, изучал его привычки и поведение. Но ничем новым Морганек себя не проявил. Все так же весело продолжал он свои рассказы, беспечно пересыпая их острыми и грубыми словечками. Он никогда не сидел без дела, и работа у него спорилась. Он ловко чинил одежду, отлично варил обед, убирал комнату, мыл пол. Лукаш был очень удивлен, найдя однажды свое смененное белье выстиранным и отглаженным. Смущенный этим обстоятельством, Ярослав поблагодарил Морганека и попросил не считать его белоручкой.
Несколько позже Лукаш узнал историю, которая глубоко тронула старого Ярослава и подняла Морганека в его глазах.
В соседнем подъезде, в такой же полуподвальной комнате, ютилась пожилая женщина, уборщица трамвайного парка. У нее была дочка, девочка лет десяти, совсем слепая. Девочка никогда не выходила из дому, и Морганек почти всякий день забегал проведать ее. Она была предметом его неустанных забот: он носил ей лакомства, игрушки, тряпки. Всегда у них находилось, о чем поговорить, их беседы продолжались часами.
Лукаш почувствовал скрытую нежность к Морганеку, но вел себя сдержанно. Пристрастие Морганека к спиртному и болтливость его по-прежнему не нравились Лукашу. Все так же возмущало старика легкомысленное отношение Морганека к женщинам. «Нет, нет, парень далеко не серьезный. С ним ухо надо держать остро». Правда, была у этого весельчака шофера ценная черта, которую Лукаш подметил с первого же дня, – любовь к книгам. Морганек носил их отовсюду: и от своих друзей и из магазинов. Он читал их каждую свободную минуту. Даже в поездки брал с собой книги.
Сегодня Морганека не было дома: с вечера уехал в деревню за продуктами для магазина. В комнате стояла необычная для утреннего часа тишина – не слышно ни веселых рассказов, ни шуток. Проснувшись, Лукаш неторопливо стал одеваться. С ветхим костюмом с чужого плеча приходилось обращаться осторожно. Надо сказать, что Ярослав перешил его неудачно. Морганек сделал бы это куда искуснее. Ну да ладно! Чем он непригляднее, тем больше подходит для роли бедного водопроводчика. Лукаш подошел к зеркалу. На него глянуло осунувшееся, бледное лицо, заросшее волосами. «Не побриться ли? – подумал Ярослав, но тут же подмигнул себе. – Нет, дружище, отпускай бороду, так ты меньше будешь похож на Лукаша».
Ярослав взял с полки мыло, перекинул через плечо полотенце. В это время в дверь тихо постучали.
Лукаш прислушался. Кто это может быть? Морганек никогда не стучит, у него свой ключ.
Стук повторился.
Лукаш положил мыло на место и подошел к двери.
– Кто там? – опросил он.
– Это я, отец.
– Дочка!
Ярослав торопливо отпер дверь и впустил Божену. Увидев отца, она всплеснула руками. Как он изменился! Уж не заболел ли?
– Ну, ну, проходи. – Лукаш запер дверь и провел дочь в комнату. – Случилось что-нибудь?
Божена кивнула головой.
– Да.
И, заметив, как насторожился отец, торопливо сказала:
– Нет, ничего плохого не случилось. Тебя хочет видеть дядя. Сегодня в восемь утра у центрального рынка. Он очень просил. Какое-то важное дело… И потом…
– Что потом? – Лукаш встревоженно смотрел на дочь.
– Я соскучилась по тебе. – Божена руками обхватила шею отца. – Мне страшно, отец.
Сердце Лукаша сжалось. Он почувствовал, что слезы проступили на его глазах.
– У меня все благополучно, не беспокойся. – Он нежно ласкал ее мягкие светлые волосы. – Ну, иди, дочка.
Божена подняла на него умоляющие глаза.
– Уже уходить?
– Да.
– Позволь мне хоть минутку посидеть с тобой.
– Нельзя, Божена. Нельзя, чтобы тебя увидели.
Божена стиснула зубы, чтобы не расплакаться, поправила легкий платок на голове и повернулась к двери. Лукаш с трудом сдержал себя. Хотелось удержать дочь, высказать ей всю нежность, которая накопилась в его сердце, поделиться с ней своими мыслями, своей тоской и тревогой.
Но он только произнес сухо:
– Не сердись… так нужно, Божена.
Девушка у двери обернулась. Конечно, она понимает отца, но ей тяжело жить одной, она боится будущего, всего боится. Ей больно видеть его: так он худ, такой жалкий, изорванный костюм на нем. И эта свирепая борода.
– Береги себя, отец.
Лукаш постоял, слушая удаляющиеся шаги дочери, тяжело вздохнул и пошел умываться.
– Доброе утро! – услышал он сквозь шум бегущей из крана воды веселый голос Морганека.
– Здравствуй! – ответил Лукаш.
Морганек шумно прошел в комнату и начал рассказывать о своих приключениях во время поездки.
Все в его передаче получалось смешно и необычно, как в юмористических рассказах. Лукаш слушал не улыбаясь. Он думал о Божене, о встрече с двоюродным братом.
Заканчивая свой затейливый рассказ, Морганек подмигнул Лукашу и произнес с ужимкой:
– А вы, Ярослав, свидания по утрам назначаете? Не вздумайте отпираться. Я сам видел. Чудесная девочка… Мордашка – загляденье!
– Что? – взглянув на Морганека, сурово спросил Лукаш.
Морганек осекся. Потом повторил, сбавляя тон:
– Говорю, симпатичная девочка.
«Увидел Божену, – со злостью подумал Лукаш, – чертов ухажер».
– У вас губа не дура, – юродствовал Морганек.
– Довольно! – грубо оборвал его Лукаш. – Кому что, а курице пшено снится.
Морганек вздрогнул от неожиданности и пугливо посмотрел на своего квартиранта.
– Да я шучу, Ярослав, – пробормотал он смущенно.
– Неуместная шутка. И чтобы больше я не слышал этого вздора.
Густо покраснев, Морганек отвернулся: впервые в жизни его шутки встретили такой отпор. Ему было и обидно и неловко. Вот ведь какой крутой человек! А он и не собирался сделать ему неприятное.
– Запомни, – выходя из комнаты, все так же холодно и резко сказал Ярослав, – никакой девушки ты сегодня не видел. И впредь имей в виду: сюда приходят только по делу, а об этом надо научиться помалкивать.
2
Прага просыпалась. Дворники с лопатами, метелками и мусорницами в руках начинали утреннюю приборку города. Прогремел первый трамвай. К центральному рынку тянулись грузовики и высокие пароконные фургоны, набитые мясными тушами, бидонами с молоком, овощами и различной снедью.
Блажек издали увидел брата. Вместо обычной трубки в зубах у Лукаша торчал черный костяной мундштук с дымящейся сигаретой.
Пройдя мимо брата, Блажек замедлил шаг и сказал:
– Здесь не место для серьезного разговора, да и одеты мы не на один лад. Иди за мной.
До служебной квартиры политической полиции, где томился в одиночестве плененный Зельц, было недалеко. Лукаш следовал за Яном, который шел спортивной, пружинистой походкой, не оглядываясь назад. Когда они дошли, Блажек остановился, подпустил к себе Ярослава и быстро вбежал в подъезд.
