Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба - Георгий Брянцев

Ссылаясь на распоряжение министра внутренних дел, Выслужил приказал немедленно оцепить здание «Дейч-Хауса» и произвести в нем тщательный обыск. Его цель? Извлечь взрывчатку, заложенную вражеской рукой в подвальном помещении.

– Действуйте, – сухо приказал шеф и встал. Вслед за ним поднялись подчиненные.

В комнату вошли три офицера в армейской форме, отрекомендовали себя специалистами-пиротехниками и доложили, что прибыли в распоряжение начальника полиции.

– Выезжайте на место, не теряя ни минуты! – с отчаянием крикнул Выслужил. – Все поголовно выезжайте!

Здание «Дейч-Хауса» было оцеплено. Полицейские в штатских костюмах заняли все входы и выходы. Из подвального помещения стали выносить ящики с толом.

Когда операция была закончена и в «Дейч-Хаусе» стихла суматоха, Ян Блажек опять отправился к телефону-автомату.

Убедившись, что его слушает господин Грегори, Блажек сказал:

– Вас снова беспокоит человек, сообщивший вам о «Дейч-Хаусе».

– Это вы?

– Да, я.

– Прекрасно! Германия высоко оценит ваш подвиг. Мы доложили обо всем в Берлин фюреру… Вас необходимо немедленно представить господину послу. Скажите, кто вы и где находитесь. Мы сейчас же пришлем за вами машину.

– Минуточку! – прервал его Блажек.

– Пожалуйста, пожалуйста!

– У меня к вам только два вопроса.

– Я слушаю.

– Вам известно, чьих преступных рук это дело?

– Конечно, конечно… Замешаны экстремистские элементы из чехов.

– Это точно установлено?

– Совершенно точно. Основные нити преступления уже в руках следствия.

– Отлично. В таком случае у меня есть еще одно небольшое сообщение, очень важное для успеха следствия. Я прошу вас записать мои слова.

– Сейчас… Одну минуточку…

Шум. Движение. Шелест бумаги.

– Я слушаю вас, говорите!

– Пишите! Заминирование «Дейч-Хауса» осуществлено гестаповцами. Приказание отдал находящийся в Дрездене штандартенфюрер фон Термиц. Закладку мин производил Артур Зельц, он же швейцарский подданный под фамилией Бонне. По национальности – судетский немец, по профессии – диверсант. Зельц находится сейчас в надежных руках и то, что он рассказал, может повторить всему свету, то есть выступить в печати и по радио. Поэтому предупреждаю вас: если будут сделаны попытки свалить всю эту грязную авантюру на чехов и обмануть мировое общественное мнение, получится большой скандал. Провокация будет немедленно разоблачена.

Блажек услышал в трубке какой-то неопределенный звук и затем короткие гудки: Грегори в бешенстве оборвал разговор. Посмеиваясь в усы, Блажек вышел из телефонной будки. «Теперь подождем и поглядим, как будут развиваться события», – сказал он себе.

Взяв в автомате несколько бутербродов, Блажек нанял такси и поехал на свою служебную квартиру. Надо было накормить Зельца и попытаться вызвать его на откровенный разговор.

На квартире Блажека ждала ошеломительная новость: мертвый Зельц полусидел, полувисел у батареи. Глаза его остекленели, изо рта вывалился синий язык.

Блажек сокрушенно покачал головой и присел на корточки перед трупом гестаповца.

– Эх ты, Зельц-Бонне! Предупреждал же я тебя как человека: не вертись, не вырывайся! Вот видишь, что получилось. А мне хотелось еще кое-что узнать у тебя… Жаль. Рановато ты перебрался на тот свет, поторопился.

Блажек отошел от трупа, сел на диван и закурил, пуская густые клубы дыма.

– Что же мне с тобой теперь делать?

2

Обермейер весь день провел дома, в Карловых Варах, а около девяти вечера поехал в Прагу. Он остановился в отеле «Империал», недалеко от «Дейч-Хауса».

Казалось, он потерял всю свою выдержку, ходил из угла в угол и нервно покусывал ногти. От времени до времени он поглядывал на часы.

Когда стрелка приблизилась к десяти, напряжение Обермейера возросло до крайнего предела. Он подошел к окну и застыл в неподвижной позе истукана.

До десяти осталось три минуты… две с половиной… две… полторы… одна… пятьдесят секунд… сорок… двадцать… пятнадцать… десять… пять…

Обермейер облизал пересохшие губы.

Уже две минуты одиннадцатого, а взрыва нет. Часы врут. Не может быть! Они работают с точностью хронометра. В течение четырех дней он специально заходил в «Дейч-Хаус» и сверял их со стенными часами в вестибюле. Ну хорошо, допустим разницу в одну-две минуты. Но прошло уже пять.

Около получаса стоял Обермейер у окна. Взрыва не последовало.

Обермейер закрыл глаза. Неужели Зельц не сумел добиться синхронизма в работе часов и схемы? Этого нельзя допустить! Тогда что же? Отказала взрывная схема? Тоже исключено. Если бы за это взялся кто-либо другой, не Зельц, то еще можно было бы сомневаться в успехе. Но Зельц! Зельц, прошедший специальную выучку, имеющий большие познания в пиротехнике, набивший себе руку на разных «сюрпризах». Зельц обучался там же, где и Обермейер, – у полковника Восса и инструктора Блау в Берлине…

Нет, нет, ошибка Зельца исключается.

Когда стрелка показала одиннадцать часов, Обермейер убедился, что взрыва не произойдет. Обессиленный напряжением пережитых минут, он опустился в кресло, стиснул виски кулаками, резкая головная боль сверлила мозг. Обермейер застонал и еще крепче стиснул голову.

– Ах, черт!

Он ощутил пустоту в груди, полный упадок сил. Внезапно страх закрался в его сердце. Страх усиливался с каждой минутой, он не мог справиться с ним. От страха у него свело руки, ноги, голова его дергалась.

Обермейер протянул дрожащую руку к телефону и с трудом набрал номер Зельца, но ему никто не ответил. Подождал минут пять, набрал еще раз – тот же результат.

«Конечно, он побежал в “Дейч-Хаус”, – попытался успокоить себя Обермейер. – Не пойти ли и мне туда?»

Он оделся, запер комнату и вышел. Но, сделав несколько шагов, остановился. Какое идиотство! Взрыв может произойти как раз в ту минуту, когда он приблизится к «Дейч-Хаусу»! Нет, нужно обдумывать каждый свой шаг. В «Дейч-Хаус» ему нельзя идти, пока он не увидится с Зельцем.

Обермейер вернулся в «Империал».

Ночь прошла в тревоге. Обермейер спал урывками: в течение ночи он несколько раз безуспешно пытался дозвониться до Зельца. Где мог пропадать Зельц всю ночь? Точно в воду канул. Ни взрыва, ни Зельца.

Утром, усталый и мертвецки бледный, с черными тенями под глазами, Обермейер появился на улицах Праги. И первый, кого он увидел, был Милаш Нерич.

Поздоровались.

– Не приехал еще твой шеф? – спросил Нерич.

Он не мог не заметить состояния Обермейера. Произошло что-то исключительное.

– Жду его сегодня или завтра, – ответил Обермейер. – А ты куда?

– На почтамт.

– Ну, как себя чувствует твоя невеста? – спросил Обермейер.

– Благодарю. Ты ничего не слышал о «Дейч-Хаусе»?

Вопрос заставил Обермейера вздрогнуть.

– Почему ты спрашиваешь?

– Вчера в «Дейч-Хаусе» обнаружили взрывчатку.

– Не может быть, – произнес Обермейер побелевшими губами. – Кто же обнаружил?

– Полиция, конечно. Говорят, полиция мастерски провела эту операцию…

– Подготовка взрыва – дело рук чехов. Здесь не может быть двух мнений, – сдерживая волнение, сказал Обермейер.

– Очень сомнительно, – неопределенно заметил Нерич. – Не вижу в этом логики: чехи заминировали, чехи обнаружили, чехи разминировали. Чепуха какая-то.

– Есть чехи, а есть коммунисты. Ты забываешь о них.

– Быть может, ты прав. Но есть одна маленькая деталь. Мне сказали, что об этом инциденте в печати не появится ни строчки. Виновники не обнаружены. Трудно разобраться в этом деле.

Почва заколебалась под ногами Обермейера.

– Очевидно, это предпринято в интересах следствия.

Нерич пожал плечами.

– Поживем – увидим. Ну, я должен идти.

Полчаса спустя Обермейер мчался на своем «Аэро» в Карловы Вары. Нужно было немедленно отослать депешу Термицу, известить обо всем, что произошло.

Но посылать депешу уже не было смысла: его самого ожидала шифрованная депеша от штандартенфюрера фон Термина. Текст ее гласил:

«Вы проявили тупоумие и сорвали одну из крупнейших акций фюрера. Зельц, видимо, попал в руки чешских коммунистов. Сестру немедленно отправляйте в Варшаву. Ведите себя осторожно, ваше положение опасно».

Конец ознакомительного фрагмента.