Отец её лучшей подруги - Пенни Вилдер

отношению к полу цветов. Окруженный океаном розового и голубого, он так и просится в мою семью. Он будет идеальным. Выбрать игрушку было легко, а вот с открыткой будет гораздо сложнее. Подбирать открытки никогда не было моей сильной стороной. От открыток с блестками я сразу же отказываюсь. Я не хочу, чтобы вся эта хрень была разбросана по офису, и я собираюсь удивить Лию этими подарками на работе.

Остановившись на одной с силуэтом беременной женщины, я начинаю думать о том, какие слова я мог бы на ней написать. Использую ли я уже слово «любовь»? Не подумает ли она, что я говорю это только потому, что она залетела?

По правде говоря, я испытывал к ней нечто большее, чем просто вожделение и привязанность, прежде чем мы упали на диван и переспали. Я не смог бы переспать с ней, руководствуясь одними плотскими желаниями. Она для меня важнее всего.

Да, я могу использовать слово «любовь» — по крайней мере, мысленно. Я немного подожду, прежде чем сказать это вслух Лии. Она из тех, кого это испугает, а она уже и так потрясена.

Я расплачиваюсь за покупки, постукивая ногой по грязному кафелю, пока кассир упаковывает их и распечатывает чек.

— Спасибо! — я выхватываю его из её протянутых пальцев, прежде чем она успевает начать свою болтовню с пожеланиями здоровья, или о том, за что ей, чёрт возьми, платят, и бегу к своей машине.

Вечнозеленые растения у моей подъездной дорожки были посажены, когда родилась Таша. Что бы мы посадили для этого малыша? Лия должна знать, что я хочу, чтобы она и ребёнок жили здесь. Она не должна испытывать стресс из-за беспокойства об арендной плате или о том, как её отец отреагирует на эту новость. Я хочу защищать её, оберегать, заботиться о нашем ребёнке до и после того, как он закончит расти внутри неё. Я не могу потерять её. Я принадлежу ей, а она — мне. Я буду бороться за неё, если это потребуется. Но надеюсь, что это будет легко. Мы оба это заслужили.

Из-за поворота в поле моего зрения появляется машина, припаркованная на подъездной дорожке, и мои пальцы нащупывают в темноте кнопку открывания гаража на козырьке. Это та самая машина, которую я одолжил Лии. Я не ожидал её здесь увидеть; должно быть, она потеряла счёт времени. Мой пульс учащается, дыхание тоже, когда я думаю о том, что снова увижу её. Наверное, то, что я переживаю из-за беременности Лии, делает меня пещерным человеком, но я чувствую себя королём мира.

Мой член пульсирует с каждым ударом сердца, и к тому времени, как я добираюсь до дома, у меня всё болит.

— Таша? Лия? — я зову обеих девушек, проходя на кухню и в столовую, и оставляю свои покупки в кабинете, прежде чем приступить к серьёзным поискам. Взбегая по винтовой лестнице к спальням, я останавливаюсь наверху, прислушиваясь к голосам. Ещё слишком рано для того, чтобы они спали.

Дверь в комнату Таши открыта, а это значит, что она не заходила туда с тех пор, как домработница днём ушла мыть окна и пылесосить. Может быть, они снаружи?

На всякий случай я проскальзываю в свою спальню и проверяю, есть ли отдельная ванная рядом. Я пригласил Лию, чтобы она чувствовала себя как дома. На ковре нет следов, кроме моих собственных, и, возвращаясь по коридору, я оставляю вторую дорожку следов. Выглянув на балкон, я замечаю, что свет на заднем дворе всё ещё выключен; никто не стал бы купаться в темноте.

В качестве последнего средства я спускаюсь в подвал. Терпеть не могу игровую комнату и домашний кинотеатр, о которых Таша умоляла в старших классах. Учитывая, как мало мы ими пользуемся, это пустая трата ресурсов. Мы могли бы несколько раз арендовать кинотеатр вместо того, чтобы устанавливать всё это аудио- и видеооборудование.

Из динамиков доносится музыка, едва слышная снаружи, и я вхожу внутрь, пытаясь сосредоточиться в тускло освещенном пространстве. Женщины — мои девочки — свернулись калачиком друг вокруг друга в гнёздышке из подушек на полу. У меня на сердце становится теплее при виде этого зрелища. Прошли годы с тех пор, как они делали это в последний раз, и я надеюсь, что их дружба переживет эту новость.

Я прокрадываюсь внутрь на цыпочках, чего не делал с тех пор, как Таша была маленькой. Блядь! Мне придётся заново учиться бесшумно передвигаться по полу. Тайком выходить из детской, уложив нашего малыша… Если бы кто-нибудь из них проснулся и увидел мою улыбку, я знаю, они бы безжалостно дразнили меня, и мне было бы трудно удержаться, чтобы не поделиться новостью с Ташей. Достав из шкафа большое одеяло, я осторожно укрываю девушек, подоткнув вокруг них плюшевую ткань.

— Спокойной ночи, — шепчу я едва слышно. — Люблю вас.

Поднявшись наверх, я делаю себе бутерброд из остатков в холодильнике и иду в свой кабинет. У меня голова идёт кругом от того, что я хочу сделать до рождения ребёнка, но всё, на что я способен, — это смотреть в потолок и улыбаться. Я собираюсь стать отцом!

В одиннадцать я перестаю пытаться успокоить свой разум. Я никак не могу уснуть, когда новость о том, что об отцовстве, всплывает в голове всякий раз, едва закрываю глаза. Когда я размышляю об этом, то думаю и о том, как Лия дошла до такого состояния, и тогда мой член становится твёрдым, как чёртов камень… снова.

Мой стояк подтекает, умоляя меня пойти разбудить Лию, несмотря на мои попытки не обращать на это внимания. Я сжимаю его в ладони, закрывая глаза от ощущения. Он такой горячий и твёрдый, что мои пальцы едва могут обхватить его. Я хочу Лию.

Я не могу разбудить её не потому, что у меня стояк и я хочу, чтобы она помогла мне решить проблему…

Мастурбация уже не доставляет такого удовольствия, по крайней мере, без её участия. Та ночь, когда мы воспользовались моим приложением для видеоконференций, и я наблюдал, как она трахает себя своей любимой игрушкой, может сойти за лучшее, что я когда-либо видел. И когда я позвонил ей на работу и развратно разговаривал с ней, пока она не кончила… Я хочу сделать это снова, но так, чтобы я мог наблюдать за ней.

— Не помогает, — жалуюсь я себе. Вырываясь из своей хватки, я быстро отпускаю стояк и встаю с кровати. Просто дрочить — это не поможет.

В доме царит тишина, когда