Путь в неизвестность (СИ) - "Velena Revers"

Эльф начал обходить тела и методично, сосредоточенно проверять у всех пульс. Попутно с завидной сноровкой обшмонал каждого, раскладывая найденное по карманам. Одно безвольное тело со сдавленным воплем метнулось к нему с земли, как только он от него отошел. Эльф не растерялся и с размаху пнул того сапогом прямо по виску. Ой… жестковато.

Вытащил из двоих свои стилеты, небрежно вытер об их же одежду и спрятал. Причем, как мне показалось, ничего жизненно важного он не задел. То бишь, весь такой благородный, никого без особой надобности не убил. Его рейтинг ушел в занебесные дали…

Но рейтинг рейтингом, а седалище страдает. Я во весь придушенный голос завозмущалась на лошади, и он наконец-то ко мне повернулся. На что я задрала голову к небу, промычав сквозь кляп что-то вроде «спасибо, господи!». И запрыгала в седле, всем своим видом умоляя, чтобы меня освободили и сняли с жуткого пыточного приспособления, именуемого седлом, (а может, и в лобик для утешения поцеловали…) пока это чудо шло ко мне.

— А ты что здесь делаешь?

А я, между прочим, с завязанным ртом, руками, и привязана к седлу.

Я в недоумении на него уставилась. Да-а, я ведь так похожа на вожака этих упырей! Видимо, оценка его умственных способностей ярко отразилась в моих глазах, так как эльф чертыхнулся и начал разрезать мои веревки, не снисходя до распутывания. Когда он стащил меня на землю, то колени подкосились, и я бухнулась на пятую точку, не сдержав измученного стона. Ноги вообще не слушались. Жалобно подняв на него глазки, я снова начала хмыкать, намекая на то, что руки все еще связаны и как бы болят, а еще кляп убрать можно, он мне в качестве памяти не нужен…

Он смерил меня взглядом, что-то прикидывая, присел передо мной, прищурился и опустил повязку, затыкающую рот, так что она упала на шею. Теперь это было похоже на ошейник. Осмотрев мое лицо, пока я пыталась понять, что он там на нем ищет, эльф встал.

— Еще человечки мне не хватало — фыркнул и пошел обратно к разбойникам.

На меня вылили словно ведро холодной воды. В голосе было столько холода и пренебрежения, словно я оказалась грязной бандитской шлюхой, теперь переходящей к нему в довесок к трофейному оружию. И меня теперь еще и забирать с собой нужно, фу… и кормить…

Такой интонации по отношению ко мне я в жизни не слышала, и даже представить не могла, что ЭТО можно передать одной интонацией. Красавчик!? Этого красавчика я бы лично еще в колыбели придушила!! Восхищение там всякое мигом отмелось в сторону.

— Чего-о!? — подала я голос. Все, я в ярости.

— Недоразумение ушастое, ты как меня назвал!? Че-ло-вечка! И чем позволь спросить, самовлюбленная ты задница, тебе люди не угодили!!? Шхатт траксаш, да посмотрел бы на себя, выхухоль болотный, ты и рядом с некоторыми людьми не валялся!! Да чтоб у тебя уши твои отсохли к жваровой матери!! Видите ли люди его чем-то не устроили, да и катись ты ко всем кракштам со своим мега-супер-совершенством!! Жаба ушастая!!!

Эльф как развернулся с первых моих слов, так и охренел. Даже челюсть отвисла.

— Тебя кто воспитывал, пьяные матросы вместе с сапожниками?

Вообще-то речевым воспитанием занимались эти самые тела, раскиданные по поляне. Ругательства, как правило, перенимаются лучше всего, даже если на непонятных языках.

— Какая тебе нашхатт разница, задохлик!? Будешь так сильно нос задирать, тебе его оторвут и засунут в такое место, до которого ты сам в жизни не дотянешься!! По земле размажу, чтоб ты знал, я бестия!! Шхраат несчастный!! В гробу видела вашу зеленорожую расу!!!

Я с остервенением подергала веревки, стягивающие запястья за спиной, пытаясь через плечо их рассмотреть. Резко подняла голову на эльфа, так в ступоре на меня и пялящегося, и снова вызверилась.

— Слышишь ты, ошибка природы, ты меня развяжешь или нет!? Или тебе больше нравиться глазки мне строить!? Мордой не вышел, обломайся, Чебурашка!! Выглядишь как баран перед новыми воротами! Хотя почему это «как»!!?

Н-да, быстро я забыла о своем обещании не хамить…

— Ох ты ж ни шхетта себе благодарность! — Ожило это изваяние. Его, наверное, впервые назвали Чебурашкой, ну да, от такого стресса не сразу отойдешь. Хотя зарождающиеся смешинки в его глазах взбесили меня еще больше.

— И какой же благодарности тебе надо? — прошипела вконец озверевшая я. — И за что это, интересно? За спасение?? Да ты меня вообще не видел! Сам даже руки развязать не удосужился, и мне теперь в ножки тебе падать!!?

Последовала пауза. Он еще раз меня осмотрел и окончательно обнаглел.

— А что, я с удовольствием на это посмотрю — и нахал, шагнув ко мне, вернул кляп на место.

Мои глаза по выпученности вполне могли переплюнуть краба.

Он сложил руки на груди и ехидно-выжидательно уставился на ошарашенную меня.

— Ну? Извиняться за оскорбление моей ушастой личности будем?

Я издала что-то вроде смеси яростного визга и рычания. Он даже понял, что я хотела сказать.

— Конечно, издеваюсь! — откровенно ржал остроухий. — Теперь сам тебя заберу. Посажу в клетку и буду слушать, как ты ругаешься. Будешь поднимать мне настроение тоскливыми дождливыми вечерами. Или все-таки извинишься?

Я зарычала и задергалась, пытаясь доскакать до него на пятой точке и пнуть хоть куда-нибудь. В цензурной обработке то, что я пыталась сказать, выглядело бы примерно как: а фиг тебе, ушастое лицо нетрадиционной сексуальной ориентации!

— Ну, так я и думал.

И легко подняв меня с земли, этот… (лицо той же ориентации)взвалил трофей себе на плечо и потащил к своей лошади. То, что «трофей» пытался всячески его травмировать всеми своими конечностями, ушастая гадина проигнорировала. Он уже полностью успокоился. Более того, его это забавляло, а меня бесило, бесило, бесило!!! Меня плюхнули поперек седла — опять — и уже немного рассеянно похлопали по спине.

Ехидства ему хватило ненадолго, эльф вернулся к быстрому обыску недвижных тел. Закончив с этим, он сложил все, что не поместилось по карманам, в сумку, болтавшуюся при седле, подобрал с земли еще что-то, и настороженно огляделся. Прислушался.

— Они были не одни? — повернулся он ко мне.

Я молча испепелила его взглядом. Но он и так понял.

— Тогда быстро уходим! — Приказал этот тип деловым тоном, и повел коня в лес, непонятно куда, оставив позади разбойников. Развязать меня он даже и не подумал.

Я порычала еще минуты три, высказывая в спину этому индивиду все свое нелестное о нем мнение. Кляп не мешал мне выразительно фыфкать, и я не сомневаюсь, что идущее впереди лицо прекрасно разобрало мои слова, а еще оценило экспрессию, выражение и музыкальность. Но никакой реакции не последовало.

Потом я выдохлась, но бурчала себе под нос еще минутку.

Потом меня замутило. Поза, что ни говори, была не самая удобная для моего живота. И нервное перенапряжение сказывалось.

На мой жалобный писк он даже остановился.

— Что такое?

По моим сведенным к носу глазам понял — все — и стащил меня на землю. Оперативно развязал рот и руки, достал из сумки фляжку и открыл. Наклонился надо мной.

— Выпей.

— Пошел нафиг!! — закашляла я.

— Я серьезно. Это поможет — терпеливо отозвался остроухий, поддерживая мою голову.

— …… мать твою …… и налево, мне и плохо от ваших отваров!!

— Тебе плохо от нервов. Пей — уже приказал он, и буквально втиснул горлышко фляги мне в зубы. Я кое-как сделала пару глотков, едва не подавилась и протестующе замотала головой, подметая волосами землю.

— Еще! — он снова придвинул свою фляжку. Я злобно вцепилась в нее и выпила все, что там было, лишь бы он отвязался от меня, и едва удержалась от того, чтобы треснуть его этой фляжкой по голове. В принципе, и не смогла бы, тело обмякло и слушалось меня из рук вон плохо, голова шла кругом.

— Ну, ну, успокойся — гладил он меня по голове, не обращая внимания на мои бешеные глаза. Прямо мать Тереза. — Все позади. Ты от них ушла. Успокойся. Все хорошо… Я тебе ничего плохого не сделаю…