Печаль Алконоста - Эра Сопина

 И так везде: возьмём свой организм, свой холодильник, своего пёсика или своё авто. Если нет порядка в организме, мы болеем. Если в холодильнике хаос, то это уже помойка. Если пёсик Фафик без понятия о порядке, то это невоспитанное животное, скотина, которая вешается на каждого, и грязными лапами пачкает новую белую юбку, рвёт когтями дорогие колготки или кусает за ногу вашего ребёнка. И что можно сказать об автомобиле, лишённом порядка? Тут уж точно можно загреметь под откос...

 В Космосе, во Вселенной подчинённость Порядку – это закономерность. Люди задумывались о том, есть ли Порядок в нашей Солнечной системе, ещё с самого основания цивилизации. Ведь порядок это и есть сама Закономерность, которую можно уложить в рамки разных правил, законов, аксиом, по которым развивается Вселенная.

 Сидел немец Иоганн Тициус в своём кабинете, думал-думал, считал-считал, проводил какие-то опыты, смотрел на небо и звёзды, заглядывал в старинные труды Кеплера, читал своего современника Ламберта... Тициус был профессором, учёным человеком: и математик, и астроном, и физик. Универсал! Всякий раз у него выходило одно и то же. От Солнца до Меркурия, от Солнца до Венеры, и до остальных планет расстояние строго укладывалось в выведенную им формулу. Только от Солнца до Юпитера расстояние в эту формулу не укладывалось. Профессор из Виттенберга стал подозревать, что между Марсом и Юпитером точно есть планета, но её почему-то никто не видит. Он уже готовился к великому открытию. Потирал руки в предвкушении огромного и сладостного бремени славы, но планета ему не показывалась. Да уж не чёрная ли дыра на её месте?! Он написал умную статью, в которой посетовал, что если бы между Марсом и Юпитером кто-то смог найти планету, то его формула определения расстояния до планет от Солнца, была бы идеальной. На всякий случай, назвал формулу своим именем. А то потом доказывай, что ты первый это сказал.

 «Обратите внимание на расстояние планет одной от другой, – писал Иоганн Тициус, – заметьте, что они отдалены одна от другой почти в пропорции их величины. Дайте расстоянию от солнца до Сатурна 100 частей, тогда Меркурий отстоит от солнца на 4 такие части, Венера 4 + 3 = 7, Земля 4 + 6 = 10, Марс 4 + 12 = 16. Но смотрите от Марса до Юпитера — происходит уклонение от этой точной прогрессии. От Марса следует пространство, равное 4 + 24 = 28 таких частей, а на этом расстоянии нет ни планеты, ни спутника. Неужели Зиждитель мира оставил бы это место пустым? Никогда! Будем уверены, что это пространство принадлежит какому-нибудь не открытому еще спутнику Марса, или допустим, что, может быть, Юпитер имеет еще несколько спутников, которые еще до сих пор не видны ни в одно стекло. За этим нам неизвестным пространством начинается сфера действия Юпитера, на расстоянии 4 + 48 = 52, и Сатурна, на расстоянии 44 + 96 = 100. Какое поразительное соотношение!».

 Шёл 1766 год. Поразительно, что и тогда не было справедливости в мире. Кеплер ещё за полтора столетия намекнул на существование планеты между Марсом и Юпитером, а за пять лет до Тициуса философ Ламберт высказал предположение, что планета может быть именно в том месте, но лавры первооткрывателя возжелал присвоить себе именно Тициус.

 А его молодая жена Катилина предупреждала... Нельзя чужое выдавать за своё!

 – Вы же видите, дорогая, я столько расчетов сделал! Ни Кеплер, ни Ламберт и близко не подошли к этим цифрам!

 – Боже мой! Супруг мой дражайший! Вы разве не можете ошибиться? Разве ваша цифирь так уж неуязвима? – жена была хоть и молода, но начитанна, преуспевала в искусстве игры на челло, и у неё доставало дерзости спорить с умудрённым годами мужем.

 Иоганн, её же воспитания ради, отвёл Катилину в подвал, да там и запер на засов. «Ничего, – подумал он, – вот посидит денёк среди крыс, без еды и питья – перестанет мне перечить!»

 Что тут скажешь? Средневековье!

 Правда, беднягу всё же судьба откорректировала. Молодой выскочка Иоганн Боде в двадцать пять лет получил место при Берлинской академии наук. Ему надо было громко о себе заявить. Он написал книгу, где указал на статью Тициуса, и ещё раз высказал мысль о неоткрытой между Марсом и Юпитером планете.

 Тут сыграли чьи-то личные симпатии: Тициус с его сорока тремя годами или Боде с двадцатью пятью? Самоуспокоенность старого Иоганна проиграла дерзости молодого Иоганна. Профессора потеснил астроном из академии наук. Теперь правило надолго стало называться именем Боде! И справедливость восторжествовала, как это чаще бывает в жизни, только после смерти Тициуса. Его формула с некоторыми поправками была принята за основу расчёта расстояний до планет, а закон стал называться «Правилом Тициуса-Боде».

 А ведь Катилина предупреждала... И в самом деле, расчёты её мужа очень приблизительны. Но в части нахождения Фаэтона всё было верно. Планета должна была быть... Когда муж умер, жена продолжала вместо него наблюдать за звёздами и аккуратно записывать результаты всех своих наблюдений. Но довести дело до конца, то есть до открытия планеты Фаэтон, Катилина не смогла. Притязания Главного Инквизитора можно назвать обстоятельствами непреодолимой силы...

 Правда, это немного иная история, ни к Фаэтону, ни к Тициусу отношения не имеющая. Зато она всплывает в волнах Реки Времени и указывает на мою принадлежность к трагедии, разыгравшейся с моей нынешней семьёй ещё во времена инквизиции.

 Это странно и невероятно, но память открывает нам такие тайны нашего бытия, возвращает из забытия такие детали, которые заставляют нас искать им объяснения уже в наше время...

 ...Дочь приехала на зимние каникулы. Что-то с ней случилось – я не могла этого не заметить. Вечно дерзящая и поперечная, она вошла в мою спальню притихшей, даже смущённой и со слезами на глазах присела на коленях у моей постели.

 – Прости меня, мама, – сказала дочь, чем очень меня удивила.

 Чтобы моя Алиса просила у меня прощения – надо, чтобы в лесу умер большой зверь. В Ильинке в таком случае, когда человек делал что-то неожиданно хорошее, говорили прямо: «Цэ шось у лиси здохло!»

 Алиса не вытирала своих слёз. И в ответ на мои круглые глаза сказала:

 – Я теперь знаю, почему мы с тобой не понимаем друг друга. Я знаю, почему Лёшка тебя ненавидит...

 Я ждала, что же поведают мне уста моей доченьки. Вот такая, покорная и смиренная, она вызвала во мне чувства, которые я испытывала к ней, моей крошечной девочке, очень похожей на сказочную Дюймовочку, когда она была в раннем детстве.

 – Я всё увидела во время медитации. Я тебе такое расскажу, что ты вряд ли поверишь. Но это очень хорошо объясняет, почему с тобой не разговаривает твой сын, почему ты разошлась с отцом, почему я боялась в детстве, что он меня утопит в ванной...