Кто-то другой - Тонино Бенаквиста

— …

— …

— Что-то не верится, что вы будете приставать с нежностями к этой Иветте.

— Просто в такие заведения, как всем известно, не ходят в одиночестве. Когда мы с Иветтой зайдем туда, она сразу же направится в бар, а я пойду разведать по комнатам, чтобы найти мадам. Если немного повезет, я сфотографирую ее на выходе.

Тьери слушал его, сложив руки на груди и пытаясь не расхохотаться.

— Все это похоже на американские романы, где мужчины ходят в смокингах, а жены спят с их шоферами. Чтобы углубить мое образование, объясните мне, если это не слишком личный вопрос, зачем вам эта девушка.

— У меня не такое богатое воображение, все, что я тебе рассказал, правда. Во всяком случае, мне так сказали. В жизни человека, вставляющего картины в рамы, такого, конечно, не случается, поэтому-то ты и хочешь ее изменить. А в моей — случаются, и именно поэтому я тоже хочу ее изменить. Так что сейчас самое время задаться всякими вопросами морали и прочей бодягой. Я согласился на эту работу, другие, возможно, отказались бы от нее. Но и мне случалось отказываться от многих предложений, на которых обогатились конкуренты. Из семи смертных грехов три или четыре до сих пор исправно меня кормили. С тобой будет то же самое, если будешь стоять на своем.

Блен не ожидал такой вспышки и остался сидеть, словно приклеенный к табурету.

— Для тебя это возможность отступить, тихонько вернуться домой, заняться своим делом, которое не вызывает у тебя угрызений совести и не мешает спать по ночам. Еще есть время. Выбор остается всегда.

Иветта в накинутом на плечи пальто появилась в самый подходящий момент.

— Ну что, идем? — спросила она.

Родье надел пиджак, попрощался с Бленом и, выкинув из головы всякую ерунду, предложил руку Иветте.

Тьери остался один у стойки бара.

Еще есть время.

Он машинально заказал еще виски. Ему сухо заметили, что заведение больше не угощает, Тьери только плечами пожал. Внезапно Катрин зыркнула в сторону своих девушек — Тьери снова стал обычным клиентом и пока единственной добычей этого начинавшегося вечера.

Выбор остается всегда.

Он подумал о Надин, которая терпеливо ждет его в их общей постели, тревожась, что у него так много свободного времени и как он его проводит. Она не подозревала ничего серьезного и боялась только депрессии, она не заговаривала на эту тему, но Тьери знал этот ее взгляд.

— Не предложите стаканчик?

Завитая блондинка в черном корсаже и красной юбке решила попытать счастья. Тьери попробовал представить себе ее жизнь: она была влюблена в безработного, который ненавидел, когда его заставляли вкалывать, но нужно же было на что-то жить. С тех пор как он начал следить за людьми, он развлекался тем, что награждал их судьбами по своему желанию, словно у него была на это лицензия.

Еще есть время.

Ну пусть будет стаканчик. Девушка слегка приложила губки к мизерному бокалу с двумя кубиками льда. Он задумался, каков следующий этап этого скучного ритуала, который должен привести его к пьянству, потом разорить, чтобы девушке хватило денег на ближайший месяц.

— Как тебя зовут?

Он колебался между Полем и Тьери. Уже не тот, но еще и не другой. Но ей-то было наплевать на его имя, а Тьери даже не пытался узнать ее. Родье был прав, ему достаточно слезть с этого табурета, вернуться домой, к Надин, а завтра пойти в свою мастерскую.

Еще есть время.

— Ты женат?

— …

— Можешь не отвечать.

— …

— Хочешь еще выпить?

— Я закажу бутылку, хозяйке это понравится. Но за это мне нужно от тебя кое-что: мы поцелуем друг друга в шею, два-три раза, прямо здесь.

— Ты или я?

— Оба.

— Странный ты какой-то.

Она решила, что он чувствует себя не в своей тарелке, взяла его за плечи, и Тьери пришлось покориться нежному шквалу поцелуев, перемежаемых покусываниями в шею. Он уткнулся носом в вырез ее платья, чтобы пропитаться ее духами. В этом странном объятии не было ничего знакомого, ничего чувственного, только ощущение сообщничества с этой девушкой из другого мира.

— Смотрите-ка, влюбленные голубки, — заметила Катрин. — Будете продолжать в том же духе — приедут пожарные или полицейские.

Специалистка по поцелуям захихикала — со своей задачей она справилась. Блен погладил ее по плечу, расплатился и вышел.

— Ты возвращаешься все позже и позже.

— Ты не спишь?

Тьери, как был в одежде, рухнул на кровать.

— Ты напился?

Жалея, что это не пришло ему в голову, он ответил «нет», чтобы она убедила себя в обратном.

— Ты надо мной издеваешься, от тебя же разит, как из бочки.

Способ, который изобрел Тьери, чтобы обставить разрыв с Надин, начав с постепенного ухудшения отношений, был гораздо изощреннее того плана, что задумал клиент Родье.

— Нам надо поговорить.

— Может, отложим до завтра?

Тьери почувствовал, как она придвинулась к нему и застыла, принюхиваясь.

Уронила пару слезинок.

Завтра она найдет на подушке парочку белых вьющихся волос. Следы помады на воротнике.

А дальше все понятно.

НИКОЛЯ ГРЕДЗИНСКИ

Голый Николя с полузакрытыми глазами нашел ванную, отделанную белым фаянсом, и скрепя сердце залез под душ, чтобы смыть с себя запах секса, который пропитал его целиком. И, оставляя за собой мокрые следы, пошел пристраиваться под бочок своей спящей красавицы. Лорен сдалась, но ее загадка осталась. Выйдя из «Линна», они пытались найти прилагательное, определяющее их состояние — они были серыми. Прекрасный серый вечер, подкрашенные голубым сумерки. Они шли по берегу Сены, и тут, словно по волшебству, перед ними возник огромный корабль, медленно движущийся в их сторону, — отель «Никко», как они узнали только на следующий день. И они пошли на абордаж с высокомерием пиратов, готовые спалить все при малейших признаках сопротивления. Николя ознакомился с содержимым мини-бара еще до того, как потребовал номер. На свой этаж они поднялись пешком, хихикая при мысли, что разбудят тех, кто спокойно спит в такой поздний час.

— Шампанского? — спросил он, встав на колени и засунув голову в холодильник.

— Шампанского!

Это была встреча. «Второй раз я встретил Лорен». Никогда еще он так проворно не раздевал женщину. Он хотел увидеть ее обнаженной как можно быстрее, и самое странное — с каждой снятой деталью одежды он чувствовал себя все более и более раздетым, как будто с него осыпались пестрые лохмотья приличий. Раз она обрекла его на муку ничего не знать о ее жизни, ее тело должно быть обнажено как можно быстрее, да она и не сопротивлялась. Напротив, она помогала ему смехом, жестами, облегчающими раздевание, возбуждая его еще больше. Довольно надолго они так и застыли — она совершенно голая, стоя на коленях на полу, и он, в пиджаке и при галстуке, растянувшись на кровати. Потягивая шампанское, они перекидывались редкими фразами о герметичности среднего класса, что, вопреки всем ожиданиям, только подчеркнуло эротичность ситуации. Он воспринимал этот миг как дар Лорен, понимающей, что дает слишком мало. Она согласилась полностью продемонстрировать видимую часть себя. Этот дар удесятерял ее обычное очарование, создавал новые формы общения, вычеркивал проволочки Николя и примирил его с призраками всех женщин, которых ему не удалось раздеть. Загипнотизированный ее кожей и всеми ее тайными трещинками, он пытался уловить все исходящие от нее запахи — смесь Диора и естественного запаха пота, косметики и возбуждения. Этот же запах, испорченный его собственным и искаженный объятиями, исходил от простыней, когда Николя вышел из душа. Если Лорен еще спит, то только потому, что она так решила, и бесполезно и неудачно будить ее, чтобы сказать, что солнце встало. Он нашел в себе силы оторваться от нее, оделся, глядя на ее коричневую кожаную сумочку и борясь с искушением запустить туда руку, чтобы найти ответы на мучившие его вопросы: замужем ли Лорен? Какого черта она делает перед походом по барам? Действительно ли ее зовут Лорен? Но после того, как они занимались любовью, все могло подождать.

Николя представил, как он проведет этот день, мягко, с улыбкой на губах, с легким сердцем скользя сквозь день в ожидании ночи и ее обещаний. Будет не слишком рано проверить, способны ли они на такие же изощренные трюки на голодный желудок. Теперь он мог бы влиться в «Группу» и готов послать к черту любого зануду, спешащего напомнить ему, что жизнь — штука полосатая.

— Месье Бардан срочно вызывает вас к себе! — сообщила Мюриэль.

Важная информация. Но Николя не придал ей никакого значения, забрал свою почту и ежедневные газеты и уселся за столом просматривать прессу. Ему не нужно было ничего — ни пива, ни аспирина, ни успокоения. Достаточно было хорошего настроения. Через час Бардан постучался в его кабинет: