Больше, чем друг - Элизабет Винфри

Он завопил, отчаянно пытаясь вытряхнуть куртку.

— Так, это было объявление войны! — закричал он.

Мы добрались до той пустынной дороги недалеко от моего дома, и здесь везде был нехоженый снег. Следующие пятнадцать минут мы вели себя, как форменные психи, швыряясь снежками и валяя друг друга по земле. Во время этой битвы я так хохотала, что закололо в боку.

В конце концов мы в изнеможении рухнули рядышком на землю. Я была так измочалена, что только и могла, что смотреть в небо, пытаясь перевести дух. Поняв, что задница у меня вся промокла и заледенела, я повернулась к Кейну:

— Все это здорово. Но, я думаю, пора искать какое-нибудь убежище, где есть горячий шоколад.

— Но сначала давай сделаем снеговиков, — предложил Кейн. — Я не лепил их сто лет.

Он снова улегся рядом со мной и начал колотить по земле руками и ногами.

— Для этого еще мало снегу, — запротестовала я. — Нужно, чтобы было, по меньшей мере, шесть дюймов.

Кейн сунул в рот горсть снега и шумно захлюпал.

— Ну и что? Попробовать-то можно!

С его логикой не поспоришь, и я, как смогла, вылепила снежную бабу. Затем встала перед ней, чтобы оценить результат.

— В общем, неплохо, — согласился Кейн. — Ну так что — я, кажется, слышат, кто-то говорил о горячем шоколаде? Ключевое слово «горячий»?

Через несколько минут мы стояли, запыхавшись, у меня на кухне. И оба стягивали ботинки, носки и свитера, пытаясь обнаружить на себе хоть что-нибудь, что оставалось бы еще сухим. Влажные волосы Кейна местами стояли дыбом, а губы приобрели синеватый оттенок.

Все уже ушли спать, поэтому я на цыпочках прокралась в нашу домашнюю прачечную и отыскала для Кейна папины тренировочные штаны и трикотажную спортивную рубашку. Потом пошла к себе в комнату и переоделась во фланелевую пижаму. К тому времени, как мы уселись с горячим шоколадом рядом с камином, мерцающим угольками, нам обоим было сухо и тепло.

Внезапно Кейн глубоко вздохнул.

— Чего это ты? — спросила я.

— Не знаю. Я просто подумал, что сегодня самый подходящий вечер для романа.

Я смотрела на огонь, представляя, как Джеймс где-то прижимает к себе Таню, пьет горячий шоколад и говорит, как он тосковал без нее. Я почувствовала, что в горле встал комок, и с трудом сглотнула.

— Да, — прошептала я. — Понимаю, что ты имеешь в виду.

Кейн повернулся ко мне. Глаза его казались почти черными. Он придвинулся поближе, накрутил прядку моих волос себе на указательный палец. Сердце мое быстро забилось, и я ощутила ту же неловкость, что и на танцевальном вечере.

— Ты знаешь ту песню? — тихо спросил он.

Я покачала головой, не в силах оторвать взгляд от его глаз.

— Какую песню?

— «Если не можешь быть с тем, кого любишь…»

— «Люби того, с кем ты сейчас», — докончила я.

Мой взгляд упал на его губы, и я почувствовала, что загипнотизирована его близостью.

Кейн положил одну руку мне на затылок и нежно притянул меня к себе. Я закрыла глаза, мечтая о том, чтобы его губы коснулись моих.

Как только я ощутила его поцелуй, меня словно залило жидким огнем. Ни о чем не думая, я прильнула к нему, не желая его отпускать. Фейерверк, который я ожидала, когда была с Джеймсом, наконец-то вспыхнул. Каждая клеточка моей кожи ожила и горела так, будто меня поместили в самый центр опыта по делению атомного ядра. Внешний мир испарился, и единственным предметом — одушевленным или неодушевленным, — который продолжал существовать на планете, был Кейн.

Через мгновение он отодвинулся.

После поцелуя на меня сразу же накатило отчаяние. Неужели я это сделала? Неужели я только что поцеловала Кейна — своего лучшего друга? Миллион вопросов зароился в моей голове. Я была не в состоянии произнести ни слова.

— Ух ты, уж и не знаю, так ли хороша была эта затея, — сказал он, ероша себе волосы.

Мое смущение быстро уступило место злости.

— Зачем ты это сделал? — прошипела я.

— Почему я? — спросил он. — Ты тоже здесь была.

Я сжала руки в кулаки.

— Эта была твоя идея. Не отпирайся, — я пыталась говорить спокойно, но сорвалась на крик.

Кейн уставился на меня.

— Ну хорошо, это была явно очень неудачная мысль, — признал он, ткнув кулаком в диван.

— Просто ты не можешь вынести, что в городе есть единственная девушка, которая устояла перед тобой, — заявила я.

— Не льсти себе, Делия! Это больше никогда не повторится.

— Вот и хорошо! — я скрестила руки на груди.

— Вот и хорошо! — повторил он, вставая. — Поблагодари папу за одежду. Верну ее, как только смогу.

— Можешь не делать нам одолжений, — сказала я, выходя в холл.

— Не беспокойся. Не буду.

Он схватил непросохшую куртку и напялил на себя.

Я распахнула дверь и уставилась на него. Руки у меня тряслись, и я почувствовала, что вот-вот разревусь.

— Передай мой поклон бабушке и дедушке, — сказал Кейн.

Он вышел в снежную темень, и я хлопнула дверью за его спиной. В этот момент я не думала о том, что перебужу весь дом. Это был худший день в моей жизни, и все, чего мне сейчас хотелось, — это свернуться калачиком и выплакаться, чтобы уснуть.

Я услышала, как Кейн заводит машину и выезжает по аллее, и слезы, которым я до сих пор не давала воли, покатились по щекам. Я бросилась к себе в комнату, сдерживая рыдания.

Снова я все испортила, загубила свою жизнь.

— Ну почему я? — шептала я в темноте. — За что?

Глава 12

КЕЙН

Едва продрав глаза в пятницу утром, я сразу понял: что-то не так. Но только через несколько минут смог собрать воедино удручающие события предыдущего вечера. Потом вспомнил, как поцеловал Делию.

Я застонал, легонько стуча головой об стену над кроватью. Одним махом я нарушил основное правило идеальной дружбы. Теперь Делия ненавидит меня, и с этим уже ничего не поделаешь.

Я снова и снова мысленно прокручивал эту сцену. Что побудило меня поцеловать ее? Может быть, снег? Или камин? Я замотал головой. Слишком больно докапываться до причин — да и бессмысленно. Я испортил все дело, ничего уже нельзя поправить.

И как быть с Ребеккой? По существу, я ей изменил. Даже если поцелуи с Делией произошел в момент временного умопомрачения, нельзя отрицать, что это было — независимо от того, узнает об этом Ребекка или нет.

Меня мучил другой вопрос. Если Ребекке об этом все-таки станет известно, будет ли это иметь для нее значение? Конечно, ее гордость будет задета. Но расстроится ли она по-настоящему — или просто разозлится? Она говорила, что позвонит мне из Нью-Йорка, но до сих пор не объявилась. Интересно, встречалась ли она со своим прежним бойфрендом?