Тревожные воины. Гендер, память и поп-культура в японской армии - Сабина Фрюштюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гордость, вызванная участием в престижной миссии, может распространяться далеко за пределы круга непосредственно вовлеченных лиц, охватывая весь полк и местное сообщество, так что операции по оказанию помощи при стихийных бедствиях делают всех сопричастных уважаемыми личностями, мужчинами и героями. Как уже отмечалось, сегодня молодых новобранцев привлекает в Силы самообороны возможность участвовать в ликвидации последствий стихийных бедствий и в миротворческих миссиях. Для них образ солдата ЯА начал меркнуть. Они все чаще заменяют его на образ военнослужащего США, который также несет в себе множество гендерных значений, хотя и отличных от значений солдата ЯА.
ЗАПАДНИЧЕСТВО, ПРОФЕССИОНАЛИЗМ И АМЕРИКАНЦЫ
Основной путь непосредственного знакомства с вооруженными силами США – это совместные учения в Японии и Соединенных Штатах, которые служат важным показателем ценностных конфигураций милитаризованной мужественности и ее универсальности. Встречи с американскими военными сокрушают тщательно взращенные представления японских военнослужащих о военном герое как о помощнике и спасителе, а не о воине, особенно это затрагивает их чувство профессионализма, функциональности и эффективности, а также всю сферу смыслов понятия «американский солдат» в японском языке, и это создает особое поле противоречий и напряженности с другим понятием – «императорский солдат». Идентификация с американским солдатом далеко не автоматическая и не последовательная, она варьируется от желаемой до невозможной и чаще всего весьма проблематичной. Американский солдат отождествляется с агрессией и насилием, но в глазах военнослужащих Сил самообороны его современность освобождает его от всякого сходства с императорским солдатом. Американский солдат, которого обычно представляют как мужчину европеоидной расы, олицетворяет то, что одни военнослужащие считают образцовым военным, а другие – постоянной угрозой японской мужественности. Сосуществование этих настроений можно проследить назад, вплоть до поражения Японии и эпохи оккупации после Второй мировой войны, когда представление о том, что американцы научат Японию демократии (и другим вещам, например английскому языку), казалось непреодолимым (см. Рис. 6). Чувство протеста против подобного подчинения сохраняется в гражданских движениях – от левых, которые требуют вывода американских войск с Окинавы, до радикально правых, таких как Ассоциация в честь духов павших героев (Эйрэй ни котаэру кай), ревизионистская группа, связанная с Японской ассоциацией семей погибших (см. Рис. 7)[43]. Политические цели этих двух сторон и их представления о том, каким должно быть японское государство, категорически различаются, но их объединяет мнение, сформулированное одним гражданином Японии так: «Пусть [однажды] японцы смогут сами управлять этой страной» (Эоно куни о Нихондзин га тодзи дэкимасу ё ни. Нихон кокумин; вотивная табличка в храме Ясукуни, май 2003).
Рис. 6. История Хиракавы Тадаити впервые рассказывается в английском разговорнике 1946 г., где американский солдат обучает английскому языку японского мальчика, что не оставляет сомнений в превосходстве американской милитаризованной мужественности в первые послевоенные годы. Название Come, Come, Everybody взято из популярной песни в посвященной изучению разговорного английского радиопрограмме Хиракавы[44]
Рис. 7. Изображение генерала Макартура из брошюры «Давайте вырвемся из-под контроля разума со стороны Токийского суда», опубликованной правым крылом Ассоциации почитания духов павших героев (Эйрей ни катаеру кай); карикатура свидетельствует о том, что не всё японское население с готовностью подверглось американской индоктринации [Eirei ni kataeru kai 2001: 6]
Японские военнослужащие противопоставляют образ американских вооруженных сил собственному пониманию военных, которые помогают местным школам строить спортивные площадки, восстанавливают размытые тайфунами дороги, разбирают завалы в поисках выживших после стихийных бедствий и дезинфицируют улицы для предотвращения эпидемий. Убежденность в том, что эти задачи могут быть успешно решены только Силами самообороны, бросает вызов идеалу воина, доминирующему в армии США и в других современных военных организациях[45]. Американский солдат ассоциируется у японцев с образами американцев в популярной культуре в целом.
Основанный 1 июля 1957 года Американский корпус в Японии включает в себя пехоту, авиацию, военно-морской флот и морскую пехоту; в 2003 году он насчитывал примерно 44 590 человек. Корпус размещается в Японии на основании Договора о взаимной кооперации и сотрудничестве от 1960 года[46]. Конечно, американских военных невозможно описать как монолитное с точки зрения гендера и военного профессионализма явление. Однако в наши дни японские военнослужащие не придают большого значения внутренним различиям образа милитаризованной мужественности американского солдата. И эта гомогенизация образа американского военного имеет несколько последствий: она облегчает японским военнослужащим построение отличного, своего образа нетрадиционного небоевого военного; помогает усиливать чувство своей уникальности; побуждает вырабатывать свой единственный образ нормальной мужественности, вместо более сложного понимания различий между армиями разных стран мира.
Популярные воспоминания о периоде оккупации помогают создать ощущение мужского единства и в то же время собственной приниженности в сравнении с мировым уровнем [Yoneyama 1999: 190][47]. Однако вызванное этим чувство подчинения имело на базах Сил самообороны свои последствия. Для старшего поколения военнослужащих американский солдат был в первую очередь напоминанием о поражении Японии в 1945 году. Упомянутое чувство подчинения впервые проявилось именно в послевоенные годы, когда вооруженные силы США начали обучать военнослужащих Сил самообороны. Генерал-майор в отставке Ямамуро Кинтаро*, например, вспоминал, как он и его товарищи изо всех сил пытались выучить все новые английские термины, но вскоре поняли, что «сама подготовка была более или менее такой же», как и в ЯА. Родившийся в 1917 году, Ямамуро посещал Бухгалтерскую академию Императорской армии (Рикугун Кэйри Гакко). Направленный в подразделения снабжения сначала рядовым, а затем командиром, он смог оставаться по большей части вдали от линии фронта. Он пережил поражение в одной из японских колоний, вернулся на родину и вскоре после этого вступил в Силы самообороны. Измученный военными годами и утративший романтические представления, он не испытывал большого энтузиазма, вступая в новые ряды вооруженных сил. Однако без этого он чувствовал себя бесполезным, поскольку провел в армии всю предыдущую жизнь и Силы самообороны были его единственным шансом восстановить для себя и своей жены нормальное существование в Японии. В качестве командира одного из самых престижных подразделений Сил самообороны он сделал впечатляющую карьеру. Будучи одним из первых офицеров, отправленных в Соединенные Штаты для обучения в американской военной академии, он чувствовал себя и оказавшимся в привилегированном положении, и обремененным этим опытом, и его отношение к США и представителям американских вооруженных сил оставалось двойственным. Он отчетливо помнил, как его напугало то, что он оказался таким бедным и голодным японцем среди иностранных офицеров. Он все еще чувствовал себя несчастным всякий раз, когда вспоминал, как инструктор говорил об американском решении сбросить на Японию атомные бомбы, хотя инструктор критиковал это решение.
Другие военнослужащие также испытывали противоречивые чувства в связи с переходом из Императорской армии в Силы самообороны под контролем США. По
