Пиковый интерес - Валентина Демьянова

Старушка была дома и очень мне обрадовалась.

― Вот молодец, что приехала! ― воскликнула она, увидев меня на пороге. ― А я пирогов напекла, да и сижу, грущу. Раньше-то, когда семья была большая, они не залеживались, а теперь и есть некому. Любишь пироги с яблоками?

Пироги я любила всякие, да и проголодалась за день, поэтому проследовала за хозяйкой на кухню и принялась угощаться. Пироги были еще теплые и очень напоминали те, что пекла нам с Олегом бабушка. Пока я расправлялась с угощением, старушка сидела напротив и развлекала меня последними политическими новостями. Я политикой не интересовалась, но в благодарность за угощение слушала внимательно и со всеми ее критическими суждениями соглашалась. Покончив с разбором событий как внутри страны, так и за ее пределами, старушка перешла к собственному самочувствию. Подробно рассказала, как у нее болят суставы по вечерам, а голова «плывет» на непогоду. Пожаловалась на участкового врача, приписывающего дорогие лекарства, на которые никакой пенсии не хватает. Похвасталась, что зрение у нее, как у молодой, потому газету без очков читает. От здоровья она незаметно перешла на дела местные и тут, конечно, разговор коснулся исчезновения Галины и убийства ее сестры.

― Хорошо хоть мать их до этого не дожила, ― горестно вздохнула Нина Тихоновна. ― Не видит, что случилось с ее кровиночками. Она, бедная, одна их растила, муж еще молодым помер. А уж как она девочек своих любила! На двух работах трудилась, только б лишнюю копейку в дом принести. Представляешь, весь день на кондитерской фабрике у конвейера отстоит, а вечером подъезды у нас в доме моет. Я ей иногда говорила, чтоб не рвала так жилы, пожалела б себя, а она ни в какую. Не хотела, чтоб дочки чувствовали, что без отца растут. Они у нее ни в чем отказа не знали: и в спортивную школу ходили, и музыке учились, и отдыхать каждый год ездили. Всегда чистенькие, аккуратненькие, а как подросли, лучше них во дворе никто не одевался. Особенно Людмилу баловала, та постарше была, а личиком и смекалкой похуже Галки. А уж как радовалась, когда Людмила замуж собралась! И то правда, мужа дочка себе хорошего выбрала: и сам справный, и не пьет, и образование имеет. Он тогда инженером на заводе трудился. Денег мать у всей округи назанимала, а Людмиле приданое справила и свадьбу сделала. Говорила, теперь Галю осталось замуж выдать и можно отдохнуть! Только мы предполагаем, а Господь располагает! Не удалось ей бедной отдохнуть. Только-только с долгами рассчитаться успела, как слегла и в одночасье померла.

Старушка пригорюнилась и замолчала, я тоже загрустила. На ум вдруг пришло, что с Галкой мы знакомы около года, а о ее жизни я практически ничего не знала. И дело здесь не столько в моей занятости и поглощенности семейными проблемами, сколько в Галкином характере. Приветливая и с виду очень отрытая, она, в сущности, о себе говорила крайне мало. Я не могла припомнить, что б она рассказывала о неурядицах на работе или о взаимоотношениях с подругами, а уж о своей семье так и вовсе никогда не говорила. С ее сестрой я сталкивалась несколько раз, когда заезжала проведать брата, знала, что та замужем и живет отдельно, но это, пожалуй, и все, что мне было известно. Людмила всегда куда-то торопилась и мы с ней едва успевали поздороваться и переброситься парой фраз, как она исчезала. Я не страдаю излишним любопытством, поэтому подругу брата расспросами не донимала, сама же она предпочитала внимательно слушать собеседника, а на вопросы, если они возникали, отвечать сдержанно. Раньше я принимала ее поведение, как должное, и не задумывалась над его причинами. Мне даже нравилась такая манера общения, она казалась мне признаком хорошего воспитания, а теперь вдруг пришло в голову, что Галина была очень скрытной. Не могу сказать, что меня эта скрытность обидела, в конце концов, у каждого свой характер, но немного неприятно стало. Получалось, что я относилась к ней с большим доверием, чем она ко мне, я делилась с ней своими радостями и неурядицами, а она предпочитала отмалчиваться и держать все в себе.

Когда я въехала во двор, на улице уже совсем стемнело. Припарковав машину, я хлопнула дверью и собралась идти к подъезду, как из кустов пушечным ядром вылетел Тайсон, следом за ним из темноты возник разгневанный Димка и с ходу напустился на меня:

― Ты где была?! Я тебя час возле работы прождал, уже не знал, что и думать! Мы же договорились, что одна ты ездить не будешь!

Честно говоря, я совсем забыла о нашем с ним уговоре, теперь же было стыдно в этом признаваться, и я пробормотала:

― Пришлось неожиданно уехать по делам, а потом к знакомой заехала.

― А позвонить ты не могла? Я места себе не находил, слоняясь возле вашей богом забытой конторы!

Тут я сочла возможным обидеться за родное предприятие, а заодно и перевести разговор в другое русло:

― Почему это ты так говоришь? У нас вполне стабильная строительная фирма, мы возводим объекты не только в Москве, но и в области. Конечно, с «Темой» или другой крупной фирмой нам тягаться трудно, но в общем мы на хорошем счету и заказчики нами довольны.

Однако Димка успокаиваться не желал и продолжал кипятиться:

― Мне на вашу фирму начхать! У меня не о ней душа болит, а о тебе!

Тут я поникла головой и покаянно пробормотала:

― Извини, Дима, не сообразила, что ты волноваться будешь. Больше такое не повторится. Обещаю, буду звонить!

На Димку мои слова произвели самое благоприятное впечатление, он моментально затих и оставшийся путь до подъезда ворчал скорее по инерции, чем по злобе:

― Звонить она будет! Как же, поверил я ей! Опять умотает на весь день, а ты тут нервничай!

Проводив меня до двери и напомнив, что завтра после работы будет ждать, вполне успокоившийся Димка ушел домой. А я, сбросив туфли у порога, кинулась к компьютеру. У меня имелась программа, по номеру телефона определяющая адрес и фамилию его владельца. Номер, продиктованный в мастерской, был установлен в одном из спальных районов, а хозяйкой была женщина. Я уныло подумала, что квартира съемная и Калина скорей всего с нее уже съехал, но навестить ее все-таки надо. На ощутимые результаты надеяться не приходилось, но, если, повезет, то хоть что-то разузнать удастся. На этом я сочла все запланированные дела выполненными и отправилась спать.

Глава 11

Следующий день начался с очередного посещения больницы и опять не принес ничего утешительного. Девушка в справочной сухо сообщила, что больной без сознания и посещения запрещены. Само собой, это известие настроения не прибавило, и на работу я приехала дерганная. В кабинете меня уже ждал начальник отдела, который с порога огорошил сообщением, что нужно не медля мчаться в Пушкино и разбираться, почему там опять срываются сроки сдачи коттеджного поселка. Я поручению обрадовалась, но сидеть на месте и работать с бумагами, было невыносимо, а так все-таки живое дело. Позвонив Димке и поставив его в известность, что уезжаю в область и буду поздно, я схватила папку с документами и поехала на стройку.

Назад я возвращалась уже вечером, усталая после разбирательств с прорабом и местной санэпидстанцией, поначалу даже хотела отложить свой визит на квартиру к Калине. Однако, после недолгого колебания, решила все-таки заехать и через сорок минут тормозила около грязно-серой четырнадцатиэтажной башни. На разболтанном и угрожающе скрипящем лифте добралась до девятого этажа и нажала кнопку звонка. Я еще руку не успела отнять, как дверь резко распахнулась и в проеме возникла невысокая, худенькая женщина. В вылинявших джинсах, растянутой футболке, с копной иссиня-черных растрепанных волос, она больше походила на подростка, чем на женщину тридцати с небольшим лет. Угрюмо глянув на меня из-под длинной, спадающей на глаза челки, хозяйка сердито спросила:

― Чего надо?

Я несколько растерялась от подобного приема и потому замешкалась с ответом. Женщина воспользовалась этим, и со словами «Ну, значит, ничего не надо!» сделала попытку захлопнуть дверь. К счастью, она открывалась наружу, и я успела ухватилась за ручку. Пока мы тянули злополучную дверь каждая в свою сторону, я скороговоркой выпалила:

― Не скажете, где найти Косырева?

― Не скажу, потому что не знаю! ― сердито рявкнула женщина и с силой дернула дверь на себя. Но я была настороже, за ручку держалась крепко и закрыть дверь не позволила. Женщину это здорово разозлило, и она завопила:

― Да кто вы, в конце концов, такая и что вам нужно?

Я расценила ее слова, как желание начать диалог и потому зачастила:

― Девушка, мне Косырев нужен. Очень нужен! У меня к нему дело! Важное! Скажите, он дома?

― Нет его! ― рыкнула женщина и с такой неожиданной силой рванула дверь на себя, что я едва устояла на ногах.

― А когда будет? ― пропыхтела я, упираясь кроссовками в пол и намертво вцепившись в ручку.