Возмездие за безумие - Елена Поддубская

Вернувшись в тот день в свою комнату, Ухова всё-таки набрала номер Ивановых. Просто необходимо было «сделать Игорю внушение», чтобы тот не совался со своими воспитательными мерами в чужую семью. Разговор с Леной был длинным и вышел по-женски трогательным. Лена извинилась за «еврейские штучки» мужа, такого внимательного и любящего отца для своей дочери и такого жестокого и беспощадного, когда речь шла о чужих детях, в частности о Юле. Желая загладить хамское поведение Игоря в эпизоде с колбасками, Иванова посоветовала Гале постараться не обращать внимания на пьяных мужиков, пообещала поговорить с мужем и, в завершении разговора, сама расплакалась: Иванов давно уже вышел из-под всякого контроля и проигрывал в казино все деньги, какие у него вдруг случайно отказывались в руках. Зарплата в счёт не шла. Осознавая свою зависимость, Игорь уже давно подписал бухгалтеру фирмы бумагу, по которой его зарплату получала Вера.

– Стыд, да и только, Галя, призналась Лена, – А что делать? Он ведь любой калым в автоматы уносит. Если бы не мои приработки, и не зарплата Веры, мы бы жили как раньше, ничего себе не позволяя.

Иванова плакала тихо, без эмоциональных взрывов, как это случалось у Гали. Глухая беспомощность била по рукам, разрушала все чувства, что были у Лены к мужу, а самое страшное, исключала теперь любое доверие. Говорил ли Игорь про то, что задерживается по работе, либо досадовал на то, что «левак сорвался», Лена теперь не верила ничему. Она начала припрятывать деньги, скрывая от мужа открытие личного банковского счета. По совету сотрудниц, столкнувшихся в семьях с проблемой «несунов», вкладывала лишние деньги в валюту, золотые вещи и даже подумывала о покупке однокомнатной квартиры для Веры под ипотеку: начальный капитал уже у дочери на счету был. И всё верила, верила, верила, что однажды Игорь одумается, и они станут жить как раньше: в любви и согласии. Ведь мог же он справляться со своей слабостью во время отпуска в Юрмале? Или когда они ездили в прошлом сентябре в Турцию? Почему же тогда не «завязать» насовсем? Лена не понимала до конца сути проблемы зависимости. И даже если понимала, чем она могла помочь? Лечиться от игровой зависимости было негде, это вам не алкоголики, для которых понастроили массу частных вытрезвителей и лечебниц. А ходить по психологам, в это надо верить. Гипноз? В Крае злодействовали шарлатаны, выдающие себя за специалистов по лечению на подкорковом уровне. Самовнушение? У Игоря были сила и воля, но сила воли, видимо, отсутствовала. Лена опускала руки и продолжала надеяться. Даже стала ходить регулярно в церковь и молиться. Но пока результатов не было. Галя, проникшись проблемой соседки, попыталась подключить к этому делу Сюзанну, и всезнающую и вездесущую. Но Иванова от помощи бабок-ведуний, к которым посоветовала Сюзанна обратиться в первую очередь, отказалась.

Юля, вспомнила про эти события в ресторане и пересказала их мужу.

– Тётя Лена такая идейная. Ещё та атеистка; в целителей не верит… – Юля обсасывала крылышко курицы, запечённое в меду и под лимонно-соевым соусом. От проблем её шеи молодых унесло к воспоминаниям о том зловещем дне рождения Виктора, откуда автоматом перекинуло на обсуждение друзей Ивановых. Роман к семье соседей Уховых относился очень положительно. Игорь казался юноше умным и деловым, Вера практичной и смешной, Лена – легкой по характеру.

– Они точно не хапуги и не мещане, – высказался Рома после того, как Юля посетовала на проблемы Игоря, – Жаль, что отца Веры так «заносит». В целом, очень достойные люди. Лена была «преподом» у нашего Антона, он ведь окончил восемь классов в их языковой школе. Он всегда очень Иванову хвалит. С детьми у неё нужный контакт и не выпендривается перед предками. Жаль, что так. Ну, к сожалению, сегодня, как ни странно, у всех какие-то проблемы в семьях. Так что, другим мы не поможем. Нам бы со своими делами разобраться. – Рома уже ополовинил бутылку красного, и его развезло на добродушие. Зная способности мужа все «глотать» по пьяни, Юля серьёзно свела брови.

– А что тут разбираться? Работать мне никак нельзя. Во всяком случае, пока. Мама сказала, что мне, возможно, понадобится операция по замене дисков.

– Что?! – Рома перестал пить и нахмурился, – Какая операция? Почему операция? И потом, твоя мама не хирург, откуда такой диагноз?

Юля нежно накрыла руку мужа своею и, посмотрев ласково, принялась объяснять. На самом деле Галя уже давно собиралась показать дочь нейрохирургу. Но Юля постоянно отказывалась, ссылаясь на боязнь. После падения с табурета жалобы дочери на шею не прекращались, и Ухова насильно потащила Юлю к …иглотерапевту. Врач оказался очень добрым, говорил он почти шёпотом, как артист Егор Бероев в своих последних фильмах, и так расположил к себе девушку, что, выйдя от него после сеанса, Юля тут же заявила, что шея у неё не болит.

– Слава богу! – Галя воздела руки к небу.

Но радость была недолгой. Через пару дней желание посетить рефлексотерапевта у Юли повторилось. Галя охотно уступила, снова выискала в бюджете две тысячи монет и снова обрадовалась полученному результату: после часовой процедуры иглоукалывания шея у Юли болеть перестала. Так постепенно дочь Уховых подсела на сеансы иглотерапии. Врач, неплохо зарабатывающий своим ремеслом, то и дело советовал Гале, как более впитывающей информацию, что необходимо совмещать физическое воздействие его сеансов с психологическим укреплением фона и «наведением мостов с небесными правителями». Для чего каждый раз выдавал Уховым то один адресок, то другой. Юля охотно моталась по праведным бабулькам, начитывающим женщинам молитвенные «обереги», по целителям и психологам. За два месяца регулярных оккультных мероприятий, на которые Галя денег не жалела, лишь бы дочери помогло, и саму её от всего плохого предохранило, чур его, чур, Юля стала зависимой от успокаивающих её речей, от уверений, что «надо искать того, кто сглазил, а это, скорее всего, женщина», от мягких рук рефлексотерапевта, его иголок и баюкающего голоса. Никто раньше так с Юлей не разговаривал, никто её так не выслушивал, и понять её проблему не пытался. Маме было всегда некогда. Отцу? Он вообще в последнее время стал избегать встреч с Юлей, опасаясь, что дочь снова и снова будет просить денег. Прямым просьбам дочери и её слезам Ухов отказывать не мог. Поэтому проще был не видеться. Когда Галя поняла эту зависимость, менять что-то было уже поздно. Витя, от которого скрывали все похождения по разного рода специалистам, на очередную просьбу жены – выделить денег побольше – просто взорвался кислотным фонтаном:

– Чего? Какое иглоукалывание? Какие ясновидящие? Работать пусть идёт, шея сразу болеть перестанет. А то пристроилась тут… Это у меня должна шея от всех вас болеть, просто отваливаться.

Глава 17. «Чего добивается, того и добьётся»

В начале августа две тысячи тринадцатого Ухов находился в фазе страшного производственного тупика: с тех пор, как он неплохо заработал на загрузках чужих машин и приобрёл в кредит две своих, началась по-настоящему беспокойная жизнь. Раньше Ухов мог делать заказы на перевозки, лежа на диване, перемежая поиск в интернете и переговоры с потенциальными заказчиками с потягиванием пива. Но с момента, как он стал собственником «передвижной недвижимости», дела рвали мужчину с места с самого утра. То на стоянке порезали брезент от прицепа, то в дороге лопнуло колесо, и водитель завис в каком-то Жопкином доле на непредвиденный срок, то машину оштрафовали из-за перегруза, то полетело там, то сломалось тут, короче… головная боль, а не бизнес. Терпел все эти издержки Ухов только потому, что сесть самому за руль и быть ответственным за свой грузовик не хотел.

– Что я буду за босс, если сам стану рулить? – не далее чем неделю назад, отнекивался Ухов перед Галей, которая не понимала, как с двух машин нет денег на ремонт старой или на покупку новой микроволновки. От злости и отчаяния, а ещё потому, что с некоторых пор Галя знала, что такое настоящие мужчины, ответ мужу был беспощадный:

– А, ну да, а так, глядя на тебя беззубого и в рваной куртке, сразу скажешь, что ты – большой начальник.

– Дура! Ни х. ра ты в бизнесе не понимаешь, – орал Витя и поскорее уходил с жениных глаз долой. Закрывшись в зале, он хватался за голову: на одном из тягачей сломалась ось, а со второго пора было менять прицеп. Денег на ремонт и покупку не было. Грозил новый кредит, давать который банк не торопился: с прошлого, две тысячи двенадцатого года, производственный сектор малых предприятий в стране медленно, но плавно угасал. Фирмы разорялись одна за другой. Были среди них, безусловно, и однодневки, воспользовавшиеся выгодными условиями, предоставленными государством либо для получения льготных кредитов, либо имевшие право на низкие налоги с прибыли. Дельцов и махинаторов хватало. Но больше было тех, кто пытался честно зарабатывать и при этом разорялся. С тех пор как он перешёл на логистику, Ухов то и дело латал дыры в бюджете. Капитала разворачивать свою фирму по перевозкам не было изначально. Взяв первый кредит на покупку двух бэушных тягачей с прицепами ещё в две тысячи третьем, Виктор надеялся за год-два накопить денег на эксплуатации машин, чтобы постепенно расширяться. Но ещё до кризиса девяностых понял, что попал: бизнес на колёсах мог быть рентабельным, только начиная с десятка машин. Тогда можно было латать старые машины, не в ущерб новым, менять регулярно парк и жить без особых забот. С двумя машинами Виктор оказался далёк от мечты. Несколько лет подряд Ухов уговаривал Иванова влить капитал в его бизнес. Свободных денег не было и у Игоря, но он всегда мог взять кредит на раскрутку, его фирма беспрепятственно процветала.