Возмездие за безумие - Елена Поддубская

– Ну, хоть что-то нашей Юле, да нравится, – пробурчал Виктор, – Вер, ты бы поговорила с ней. Ну, нельзя же так. Она от всего отказывается.

– Я с ней уже разговаривала, – тихо и медленно ответила Вера, – А вы не могли бы на меня тоже песочком полить? Так люблю, когда он сыпется на живот тоненькой струйкой.

Вера растянулась на песке во весь рост, обдавая мужчину жаром своего девичьего тела. Девушка была так прекрасна, её формы столь обольстительны, что впервые Виктор посмотрел на соседскую дочь как на женщину.

– Что ты говоришь? – воспользовавшись тем, что не расслышал, Ухов перекатился на бок и оказался совсем близко. Его живот прикоснулся к прохладной коже Веры. Как в тумане мужчина стал выполнять просьбу.

– Я с ней уже разговаривала много раз. Не понимаю, как можно не любить жизнь. Такая благодать. Я вот всё-всё в жизни люблю, – она говорила чувственно, проникновенно. В какой-то момент от тяжести струйки живот её вздрогнул совсем по-женски, выявляя созревшее желание. Виктор, как загипнотизированный, потянул руку к разрезу трусиков купальника, проник под ткань, стал аккуратно выгребать песок оттуда, ошеломлённо что-то бормоча в оправдание.

– Загар испортит.. – и тут же продолжал разговор, – Всё-всё? – голос Ухова срывался, резко стал сохнуть рот. Закончив внизу, Виктор загрёб новую пригоршню, поднёс руку с песком к груди, насыпал его сразу много и тут же принялся повторять жест и оправдание, запуская пальцы под одну из чашечек.

– Ну, надо же! Как он туда лезет? Полосы потом останутся.

Виктор прикасался к Вере едва-едва, с придыханием глядя на её тело и манимый её свежестью. В голове шумело. Далёкое в этот миг подсознание старалось пробиться через рефлексы и пристыдить, упрекая за пошлость; ведь перед ним была ровесница его дочери. Но, гены, те самые, что позволяли его отцу иметь так много подруг, к которым батя таскал его, сначала ещё маленького, потом уже повзрослее то в свой гараж, то в пансионат от института на море, то на дачи подруг, эти гены заглушали сейчас любой разум. И Ухов продолжал давать волю рукам. От его прикосновений девушка едва вздрагивала, но затем снова расслаблялась и продолжала лежать с закрытыми глазами:

– Всё-всё.

– А что именно? – Ухов стал очерчивать пальцем контуры ткани купальника, проникая под него на самую малость. Вера улыбалась и медленно отвечала:

– Люблю петь, люблю ходить в кино. Танцевать люблю. Хорошо поесть и даже попить, если компания хорошая.

– А что для тебя хорошая компания? – Ухова вело, он совсем забыл, где находится, хотелось только одного: накрыть рукой круглые груди Веры и почувствовать их упругость. Во всём теле Виктора возникло возбуждение. Словно дразня его, девушка потянула руки в стороны. Ткань на лифе купальника открыла ещё большее пространство её красивой молодой груди. Вера открыла глаза и, глядя на взрослого мужчину без отрыва, стала говорить томно, как в кино:

– А хорошая компания – это когда в ней хорошо. И мудрить тут нечего. Не так ли?

Ухов, уже совершивший задуманное наполовину, барабанил пальцами по горке желанного тела. В ответ он угукнул и выдохнул через нос, как конь в стойле. Глаза его наливались, как и всё остальное: мужчина ощущал давление в плавках. Голос твердел:

– Верка, а ты как это?

– Что? – Вера продолжала смотреть пристально.

– Что «что»?

– Что «как это»?

– А-а… Как это ты так вдруг взяла и выросла? – Виктор полностью охватил грудь и намеревался следующим этапом сжать её. Но девушка вдруг резко села и стала поправлять купальник:

– А, вы про это? Да бывает так в жизни, дядя Витя. Дети растут, отцы их стареют, – теперь в голосе слышалась явная насмешка. Ухов тоже сел, быстро осмотрелся по сторонам. Игорь всё также курсировал Юлю по волнам. Полин на лежаке под зонтиком играла в айпад. Редкие туристы на пляже не обращали на них с Верой никакого внимания.

– Ну да, ну да. – быстро отговорился Виктор и, стряхивая наваждение, встал, – Пойду и я освежусь. А то что-то мне башку перегрело. – Он уже зашёл в море по пояс, как вдруг развернулся, вернулся к берегу и проговорил жалостливо, почти ноя. – Вера, ну ты это, того. Не подумай чего. Это я просто так.

– Всё нормально, дядя Витя, – Вера козырнула и широко улыбнулась, – С кем не бывает. Разве ж я не понимаю?

Ухов, глядя на неё, так быстро перевоплощённую, не поверил и уточнил:

– Точно всё нормально?

– Всё очень даже прекрасно, дядя Витя. Хорошего вам заплыва, – Вера вытащила из песка камешек и кинула его игриво в сторону Виктора.

Ухов тупо проследил за плюхой на воде, что-то ещё промямлил себе под нос, затем развернулся, мощно занырнул и сразу же поплыл, рассекая воду сильными руками, в сторону, противоположную от Игоря и Юли. Захотелось снова напиться, до блевотины.

Глава 20. «Чтобы почувствовать себя счастливой»

Насмотревшись американских сериалов в девяностых, начитавшись страниц гламурных журналов в двухтысячных, поднабравшись опыта обмена информацией в и-нете в наши дни, женщины страны решили, что для их имиджа недостойно заниматься проблемами быта. И самое лучшее, что должны делать их партнёры – это ублажать любые, даже очень дорогие женские капризы, и что все решения в семьях отныне и вовеки должны принадлежать именно жёнам. Это уже было похоже на абсурд. Присущий менталитет был той самой маскарадной маской, какую допустимо носить только раз и только вечером. Днём же она была гротескна, неприменима и непристойна. Кому, как не женщине испокон веков было доверено варить куриные бульончики, любить и направлять мужей и детей, и уж никак не взваливать на себя ответственность за любое принятое решение. Про подарки и капризы вообще говорить не приходилось. Их дарили только звёздным дивам и молодым любовницам, но никак не обыкновенным «ленам, галям и тамарам». Посадив себя на трон, российские женщины не понимали, что однажды с него придётся свалиться. Безусловно, далеко не всякая бывше-совковая жена требовала от мужа вознаграждения за любое произведённое усилие, но теперь большинство женщин стали думать именно так. Никто отныне не хотел быть локомотивом и тащить на себе весь груз обязанностей. Мужчины, под давлением жён, либо менялись, либо уходили. Молодые ребята сразу соглашались с тем, что обязанности в семье должны быть разделены пополам, и времена «восточных женщин», на плечах которых издревле громоздились дети, быт и ублажение мужей, ушли.

Конец ознакомительного фрагмента.