Главная тайна горлана-главаря. Пришедший сам - Эдуард Филатьев

Николай Бухарин. Родился в Москве в 1888 году в семье школьного учителя Ивана Гавриловича Бухарина. Учился в Первой московской гимназии, затем поступил на экономическое отделение юридического факультета Московского университета.

Во время революции 1905 года вместе со своим лучшим другом (и одноклассником) Ильёй Эренбургом принимал активное участие в студенческих антиправительственных демонстрациях.

Георгий Оппоков родился в Саратове в дворянской семье в 1888 году. С 1903 года состоял в партии социал-демократов. Партийные клички – «Афанасий», «Жорж», литературный псевдоним – А.Ломов (под этой фамилией Маяковский его и упоминает). Активно участвовал в революции 1905 года. Какое-то время работал ответственным партийным организатором Лефортовского района Москвы.

Владимир Вегер родился всё в том же 1888 году в Ярославле. Став эсдеком-нелегалом, принял партийные клички: «Поволжец», «Поволжский», «Борис». В 1908 году был ответственным организатором железнодорожного района Москвы, сочинял прокламации и статьи для нелегальных социал-демократических газет.

Именно Вегер-Поволжец принял Маяковского в партию.

Пётр Смидович, тоже родившийся в дворянской семье (в 1874 году), учился в Московском университете, но в 1894 году за участие в студенческих сходках был выслан в Тулу. С 1895 года жил в Париже, где окончил Высшую электротехническую школу. Работал на заводах Бельгии и состоял членом Бельгийской рабочей партии. В РСДРП – с 1898 года. С 1905-го – агент газеты «Искра». Участник вооружённого восстания 1905 года в Москве.

Андрей Бубнов родился в 1884 году. В РСДРП – с 1903 года. Партийная кличка – «Химик».

Виктор Ногин, родившийся в Москве в 1878 году, с 1901 года был агентом «Искры». На II съезде РСДРП примкнул к большевикам. На Лондонском съезде был избран в состав Центрального комитета партии.

Иван Скворцов-Степанов родился в 1870 году (ровесник Владимира Ульянова). Настоящая его фамилия – Скворцов, литературный псевдоним – И.Степанов. С 1905 года работал в Москве. По воспоминаниям Владимира Вегера, Маяковский, став членом МК РСДРП, часто обращался за советом к этому опытнейшему социал-демократу «по вопросам теоретическим и пропагандистским».

Владимир Загорский (Вольф Михелевич Лубоцкий) родился в 1883 году в Нижнем Новгороде. Революционную деятельность начинал вместе с юным Яковом Свердловым (распространяли листовки среди рабочих, работали в кружках). В 1902 году за участие в первомайской демонстрации осуждён на вечное поселение в Сибирь (в Енисейскую губернию). За попытку побега приговорён к 12 годам поселения в Якутии. В 1904 году бежал в Женеву, где неоднократно встречался с Лениным. В 1905 году вступил в РСДРП (партийная кличка – «товарищ Денис»), вскоре был арестован швейцарской полицией и выслан из страны. Активно участвовал в декабрьском вооружённом восстании в Москве. В 1908 году эмигрировал в Великобританию. Но до этого успел пообщаться с молодым эсдеком Маяковским.

Все эти революционеры-подпольщики выступали в роли старших товарищей, соратников четырнадцатилетнего Владимира Маяковского, это они ввели его в состав Московского комитета партии.

Но возникает любопытный вопрос: мог ли кто-либо из них быть так или иначе связанным с Охранным отделением? Ведь все эти имена фигурировали в докладных записках российского сыскного ведомства. У жандармского офицера Александра Спиридовича на этот счёт было очень чёткое мнение:

«Приём в розыскное учреждение лиц, состоявших ранее в революционной организации, являлся, конечно, недопустимым. Слишком развращающе действовала подпольная революционная среда на своих членов своей беспринципностью, бездельем, болтовнёю и узкопартийностью, чтобы из неё мог выйти порядочный чиновник. Он являлся скверным работником или предателем интересов государства во имя партийности и революции».

Юный Маяковский об этом, конечно же, не знал, поэтому революционеров не сторонился. Но в это время у него уже выработалась стойкая привычка часто мыть руки – чтобы в организм не попала опасная инфекция. Сам он об этом никаких воспоминаний не оставил. Мать его и сёстры тоже никогда об этом не писали. Им, надо полагать, просто казалось, что их Володя стал очень чистоплотным. Но именно эта его привычка внезапно подверглась серьёзному испытанию.

Неожиданная засада

Никаких документальных свидетельств, подтверждающих работу Владимира Маяковского в подпольной организации Лефортовского района Москвы не существует. Об этой работе нам известно только из автобиографических заметок «Я сам» и со слов Вегера-Поволжца, высказанных не слишком уверенно. Да и что такого особенного мог делать в подполье гимназист-двоечник? Быть всё тем же мальчиком на побегушках. Опытный партиец Ломов вполне мог взять его с собой на какую-нибудь конспиративную сходку, которая оказалась заседанием Московского комитета (МК РСДРП). А когда Ломов отлучился в Питер, его сменил другой эсдек со стажем, у которого был свой надёжный помощник. И Маяковского переправили к «типографщикам» — к тем, кто печатал антиправительственные листовки и прокламации.

Именно так, скорее всего, и развивались тогдашние события.

На своём новом поприще Маяковский познакомился с наборщиком Тимофеем Трифоновым. У этого подпольщика был солидный опыт революционной деятельности. Ещё в 1904 году он был приговорён к 12-летним каторжным работам, но потом амнистирован. Его разыскивал Иркутский окружной суд по делу о подкопе в Александровской пересыльной тюрьме. Поэтому Трифонову приходилось скрываться и жить по паспорту Льва Жигитова.

Назначенный в 1907 году начальником Московского охранного отделения Михаил Фридрихович фон Коттен резко усилил слежку за подпольщиками.

28 марта Маяковский вместе с сестрой был на студенческой вечеринке – её организовывали братья Джапаридзе, студенты Московского университета, в память о погибшем грузинском поэте Илье Чавчавадзе.

Потом сестра пошла домой, а Володя отправился в театр на Арбате, где на спектакле собирались эсдеки. Встретил там Трифонова, который потом вспоминал, что Маяковский сказал ему:

«– Приходи на заседание МК, тебя кооптировали».

«Кооптировали» — значит, «ввели в состав».

Ни Трифонов, ни Маяковский, конечно же, не знали, что отряд полиции уже получил приказ нагрянуть в Ново-Чухинский переулок, в дом Коноплина. Жандармов интересовала квартира номер семь, принадлежавшая портному Фёдору Ивановичу Лебедеву, две комнаты в которой он сдавал рабочему-печатнику Льву Яковлевичу Жигитову. Глубокой ночью в этих комнатах был произведен тщательнейший обыск.

Утром подполковник фон Коттен отправил в Департамент полиции (в Санкт-Петербург) письмо:

«Ввиду полученных агентурных сведений, что в доме Коноплина по Чухинскому переулку только что поставлена тайная типография, в ночь на 29 марта в означенном доме был произведён обыск, коим арестована на полном ходу типография Московского комитета Российской социал-демократической партии».

Возникает вопрос. Если типография была «только что поставлена», зачем надо было так торопиться с обыском? Не логичнее ли было установить за нею наблюдение, собрать побольше улик и уже тогда брать печатников с поличным? Но вновь назначенному начальнику охранки хотелось выслужиться поскорее, и он спешил.

Про жильцов обыскиваемых комнат в протоколе было записано так:

«… московский мещанин Сергей Иванов (без фамилии). Другой жилец, мещанин г. Евпатории Таврической губ. Лев Яковлев Жигитов, во время обыска отсутствовал и был задержан в конце обыска посланным для наблюдения за его прибытием околот-надзирателем Спицыным».

В обысканной квартире организовали засаду, для чего в ней были оставлены городовые Николай Соловьёв и Андрей Рябко.

На следующий день в находившиеся под караулом комнаты заглянул рослый паренёк в мохнатой шапке и в длиннополом пальто. В руках он держал свёрток.

Городовой Соловьёв в рапорте по начальству отметил:

«Часа в два дня в квартиру портного явился какой-то молодой человек со свёртком в руках. На вопрос, к кому он пришёл, неизвестный ответил: "К портному"; когда же стали расспрашивать подмастерьев портного, находившегося в то время в участке, то оказалось, что задержанный нами человек ходил не к портному, а к тем жильцам, квартиру которых я окарауливал. Я пригласил его следовать за мною в участок, и здесь у задержанного отобраны те самые прокламации…».

В участке сразу же был составлен протокол:

«… в 3 часа дня в управление 2 уч<астка> явился городовой № 1688 – Ник. Соловьёв – сего участка и доставил из кв. 7 дома Коноплина по Ново-Чухинскому переулку сего участка прокламации…».