Проклятие рукописи - Сергей Пономаренко

Тогда Даниил принялся яростно защищать Церковь, приводя в пример праведную жизнь своего отца — бессребреника, полностью посвятившего себя духовному служению людям. Но Никодим Петрович не стал спорить, сказав, что с большим уважением относился к отцу Пафнутию, но и от своих слов не отказывается, лишь сожалеет, что таких достойных священников очень мало. И Даниил, пусть ему это было крайне неприятно, согласился со словами отчима и, решив повременить с семинарией, поступил в педагогический институт на исторический факультет.

Годы учебы и быт общежития поработали над его взглядами на жизнь, и он уже был не тем «поповичем» из сельской глубинки. Он был благодарен Никодиму Петровичу, исправно переводившему ему деньги и передававшему продукты, пока он учился, но после окончания вуза отказался от любой помощи. Никодим Петрович, весьма скептически относившийся к будущей профессии пасынка, предлагал ему вернуться в село и вместе с ним вести бизнес, сетуя на свой возраст и растущую конкуренцию, но Даниил решил идти своей дорогой. На самом деле он боялся вернуться в село, где память об отце будет ему больно ранить душу, ведь он не исполнил его волю, поменяв предначертанную духовную жизнь на мирскую. Иногда по утрам, только проснувшись, он вел сам с собой яростные споры, которые ничем не заканчивались, а лишь оставляли на душе тягостный осадок. Он продолжал по праздникам ходить в церковь, молиться, но постов уже не соблюдал и не исповедовался. Мысль о поступлении в семинарию его больше не посещала.

Даниил не был девственником — жизнь в общежитии этому не способствовала. Однажды, после чрезмерного употребления вина, он проснулся рядом с обнаженной девушкой, соседкой по этажу. События той ночи он помнил смутно и не испытывал никаких эмоций по этому поводу, ни положительных, ни отрицательных. В дальнейшем подобные случаи по тому же сценарию изредка происходили в его жизни. Утром он чувствовал себя неловко и, желая поскорее расстаться со случайными подругами, говорил что-то невразумительное, вел себя настолько нелепо, что у тех пропадало всякое желание продолжать отношения.

Однажды, еще в студенческие годы, весной, собирая материал для реферата о столичных некрополях, он оказался на городском кладбище. Проходя мимо участка, где были захоронены воины-интернационалисты, он услышал, как его окликнули:

— Молодой человек, у вас закурить не найдется?

На него в упор смотрела высокая светловолосая женщина лет тридцати пяти, словно ожившая модель с обложки глянцевого журнала. Она была удивительно красива волнующей холодной красотой, мгновенно притягивающей взгляды мужчин и заставляющей сильно биться сердца из-за своей почти королевской неприступности. Кожаный костюм, изящные туфли на высоких шпильках и особенный дурманящий запах дорогих духов говорили лучше всяких слов о ее финансовой состоятельности.

Даниил не курил, но, вместо того чтобы сказать об этом на ходу и продолжить свой путь, он подошел ближе и удрученно развел руками, словно сетуя на неготовность оказать услугу столь прекрасной незнакомке. От усилившегося запаха духов приятно закружилась голова.

— К сожалению, я не курю.

— А может быть, к счастью. — По лицу незнакомки было видно, что она расстроена. — Год, как я бросила курить, и, видно, сама судьба не дала мне сегодня нарушить зарок. Ему бы это не понравилось.

— Кому? — непроизвольно вырвалось у Даниила, и он сразу же осекся. — Извините за любопытство.

— Ему. — Женщина махнула рукой в сторону солдатских могил. — Он не курил, любил спорт, но… оказался здесь, да еще в неполные двадцать лет. У нас с ним была невероятная любовь, пока он не ушел в армию. Редко, но непременно весной, он появляется в моих снах. В тот год, за несколько месяцев до его демобилизации, я отправила ему письмо, в котором сообщала, что между нами все кончено, что у меня есть другой. Не знаю, получил ли он это письмо, но вскоре пришла похоронка, а я готовилась к свадьбе. Его похороны и моя свадьба состоялись в один день. Я не придала этому значения, преисполненная радужных надежд… Сегодня очередная годовщина, и прошлой ночью он вновь приснился мне.

Даниил не знал, как отреагировать на неожиданные откровения женщины. Произнести слова утешения или посоветовать помянуть покойника в церкви? Но женщина не нуждалась в словах утешения, похоже, молчаливый собеседник устраивал ее больше. На ее лице появилось решительное выражение, видно, она привыкла самостоятельно принимать решения, стойко переносить удары и безжалостно наносить ответные. Она аккуратно промокнула тонким платочком слегка увлажнившиеся глаза и вновь надела привычную холодную маску отстраненности — для простых смертных.

— Тебя подвезти?

Даниил молча кивнул в ответ. Женщина лишь повела бровью, от этого став похожей на Снежную королеву.

Серебристый «лендкрузер» недовольно принял его в свое нутро, пахнув холодом кожаной обивки.

— Тебе куда надо ехать? — Красавица искоса взглянула на него, жадно вдыхающего волнующий запах ее духов, словно пытаясь уловить в нем и аромат ее тела. Кожаная юбка чуть задралась, открыв красивые тренированные ноги, завлекаю-ще отсвечивающие розовым сквозь тончайшие чулки.

— Все равно, — выдохнул он, пребывая от всего этого в полуобморочном состоянии. — Где вам будет удобно, там и высадите меня.

— Молодой человек, сколько же тебе лет?

— Скоро будет двадцать.

— Хорошо, я подумаю.

Больше женщина не задавала вопросов. Вскоре они уже были на Печерске, она остановила автомобиль на тихой, почти безлюдной улочке.

— Выходи, — скомандовала женщина, открывая дверцу со своей стороны.

Она вышла из автомобиля и, не оглядываясь, направилась к ближайшему подъезду шестиэтажного серого дома, между двумя крыльями которого находился миниатюрный скверик с двумя скамеечками, неработающим фонтаном и детскими качелями. Пытаясь отбросить сомнения, Даниил двинулся следом. Женщина не обращала на него внимания, словно он был тенью, но это подтвердило, что он все делает правильно. Даже в кабине лифта она никак не реагировала на его присутствие, молча, невидяще глядя на него.

Квартира была просторная, с неожиданно современной для такого старого дома планировкой. Женщина указала на дверь:

— Прими душ, а я немного понежусь в джакузи. Ожидай меня в спальне.

За дверью оказались душевая кабинка и белоснежный унитаз непривычной формы — с прямыми углами — и со сверкающими металлическими деталями. Приняв душ, Даниил снова натянул трусы и майку, а поверх обмотался огромным мохнатым полотенцем.