Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный - Роджер Желязны

— Тогда у меня нет больше предложений.

— Давай немного отдохнем, а этих двоих я погружу в транс. В конце концов, мы всегда можем открыть себе новый путь и уйти отсюда.

— Это будет вопреки моим этическим правилам, брат.

— Не говори мне об этике, нечеловечный ты человек! Поставщик лжи жизни, выбираемой человеком! Тоже мне святой!

— Все равно я не могу оставить человека умирать!

— Ну хорошо… Эге! Кто-то здесь был до нас и удушил жабу!

Мадрак поворачивает голову и смотрит на кубок.

— Я слышал рассказы о том, что много веков они могут выдержать в крохотных безвоздушных пространствах. Интересно, как долго находилась здесь эта? Если бы только она была жива и могла говорить! Подумай только о тех славных событиях, свидетелем которых она могла бы быть!

— Не забывай, Мадрак, что я поэт, и будь так добр, оставь свои замечания для тех, кто умеет лучше тебя разговаривать и рассказывать басни с непроницаемым лицом. Я…

Брамин подходит к окну.

— Кто-то идет, — говорит он. — Теперь мы можем с чистой совестью оставить здесь этих двоих.

На зубчатой стене, стоя как статуя, Бронза ржет, как паровой свисток, и бьет тремя копытами. Потом она выдыхает лазерные лучи в наступающий день, и ее глаза начинают моргать.

— Что-то приближается, хотя еще неощутимо, сквозь пыль и ночь.

— Так уходим?

— Нет.

— Я разделяю твои чувства.

Они ждут вместе.

Сексоскоп

Каждый знает, что некоторые машины умеют заниматься любовью, плотской, за метафизическими описаниями Святого Иакова, Механофила, который считает мужчину сексуальным органом машины, создавшей его, и чье существование необходимо, чтобы исполнилась судьба механизма, производящего поколение за поколением машиноподобных, совершая все модели механической эволюции через человека, до той поры, пока он не исполнит своего предназначения и не будет достигнуто совершенство, а вот тогда уже может произойти Великое Кастрирование. Святой Иаков, вне всякого сомнения, еретик. Было доказано в слишком большом количестве случаев, чтобы их здесь перечислить, что машине необходим род. Теперь, когда человек и машина часто обмениваются компонентами и целыми системами, для цельного существа можно начинать когда угодно и добиться любого соотношения человек-машина. Сам человек, орган предположительный, таким образом достигнет своего апофеоза через самопожертвование и искупление. Тогда можно больше не говорить о Великом Кастрировании и не задумываться о том, как бы отделить машину от ее создателя. Человек всегда остается частью Большой Картины.

Все знают, что машины занимаются любовью. Не в грубом смысле этого слова, конечно, как те мужчины и женщины, что по каким-то экономическим соображениям сдают свои тела на год или на два одной из компаний, чтобы быть присоединенными к машинам, когда их кормят внутривенно, дают изомерические упражнения, погружают их в сознание (или скорее отключают его) или подключают мозговые стимуляторы, которые обеспечивают правильные движения на период не более пятнадцати минут за сеанс, на кушетках клубов удовольствия и наслаждений (а часто в лучших домах и просто публичных заведениях) для развлечения других. Нет. Машины занимаются любовью через человека, но многие функции так перемешались, что они в основном занимаются духовной любовью.

А теперь подумайте о том уникальном феномене, который только что возник.

Плежер-Комп — компьютер удовольствий и наслаждений, который, как оракул, может отвечать на бесконечно большой круг вопросов, и делает это, но только в том случае и так долго, если вопрошавший будет правильно стимулировать его, то есть удовлетворять. Многие ли из вас входили в программирующий будуар, чтобы поставить и разрешить важнейшие проблемы, и не замечали при этом, как быстро течет время. Вот именно. Как кентавр наоборот: человек от талии вниз, он представляет собой лучшее из двух миров и их слияние в один. Это самая настоящая история любви, которая следует за всем нашим описанием, когда человек входит в комнату Вопросов, чтобы узнать у машины о своей любимой и ее чувствах. Это встречается повсюду и всегда, и часто не может быть ничего важнее. Но об этом позже.

Поручение

Это идет Гор, который, видя на стене Бронзу, останавливается и говорит:

— Открой эти дурацкие ворота, или я разобью их!

На что Брамин отвечает через стену:

— Я не закрывал их и открывать не собираюсь. Входи сам, как можешь, или ешь пыль.

Гор бьет ногой в ворота, и те падают, при этом Мадрак слегка удивляется, а Гор поднимается по витой лестнице в самую высокую башню. Войдя в комнату, он смотрит на поэта и священника-воина с некоторой угрозой, вопрошая:

— Кто из вас двоих отказался впустить меня?

Оба делают шаг вперед.

— Два дурака! Знаете ли вы, что я Бог Гор, только что пришедший из Дома Жизни?

— Извини, что на нас это не произвело потрясающего впечатления, Бог Гор, — говорит Мадрак, — но нас тоже сюда никто не впускал, и мы тоже вошли сами.

— Как вас зовут, мертвецы?

— Я — Брамин, к вашим услугам, конечно, смотря к каким…

— …А я — Мадрак.

— А! Я кое-что знаю о вас двоих. Почему вы здесь и что это за падаль на столе?

— Мы здесь, потому что мы не в другом месте, — говорит Брамин, — а на столе находятся два человека и одна жаба, и должен заметить, что любой из них лучше, чем ты.

— Неприятностей можно легко добиться, хотя, во что они выльются, не всегда можно предугадать, — говорит Гор.

— Могу я поинтересоваться, что привело так скудно одетого бога мести в это злосчастное место? — спросил Брамин.

— Ну конечно же, месть. Кто-нибудь из вас, бродяг, не видел недавно Принца Имя Которому Тысяча?

— Лично я отрицаю, причем говорю правду.

— Я тоже.

— Я пришел сюда в поисках его.

— Почему сюда?

— Оракул назвал мне это место. И хоть мне не очень хочется биться с героями, а я знаю вас как таковых, я считаю, что вы должны извиниться за тот прием, который здесь мне оказали.

— Справедливо, — говорит Мадрак, — потому что знай, что волосы наши стояли дыбом при виде недавней битвы, и за последние несколько часов мы утомились. Может быть, глоток доброго красного вина выразит наши чувства — тем более что во всем этом мире всего одна фляга его?

— Этого достаточно, если вино будет хорошим.

— Тогда подожди немного.

Мадрак достает свою фляжку с вином, делает глоток, чтобы показать, что вино не отравлено, оглядывает глазами комнату.