Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это ведь подвал? – Я указываю на экран.
– Да.
– Вы общались с… – я не знаю, как характеризовать Стросса, и выбираю нейтральное, – с этим жильцом?
– Нет, – отвечает он. – Никогда.
– А кто-нибудь из обслуживающего персонала называл его по имени?
– Нет. Нас учат обращаться к жильцам по фамилиям. То есть мистер, миссис, доктор и так далее. Если мы не знаем фамилии, то просто говорим «сэр» или «мэм». Но что касается этого человека, я вообще никогда его не видел, хотя работаю здесь два года.
– Прошу включить воспроизведение, – говорю я, снова поворачиваясь к экрану.
Швейцар пускает запись. Видеозапись короткая. В ней нет ничего примечательного. Стросс и его убийца идут, опустив голову, двигаясь почти впритык. Это кажется мне странным. Я прошу консьержа вернуться к началу и прокрутить запись снова. Затем в третий раз.
– Когда скажу, нажмете паузу.
– Конечно.
– Стоп! – через некоторое время говорю я.
Изображение застывает. Я щурюсь и придвигаюсь ближе к экрану. Картинка и сейчас почти ничего мне не говорит, но одно становится ясно: оба знали, что в подвале есть камера, и в какой-то момент (на этом месте я и попросил остановить запись) человек, который, как мы теперь знаем, был Раем Строссом, поднимает голову и смотрит в объектив камеры.
– Можете увеличить изображение?
– Нет, не получится. Пиксели тоже увеличатся и смажут четкость.
В любом случае вряд ли увеличенное изображение добавило бы деталей. Мое предположение, которое я считаю правильным: лысый человек позади Рая Стросса и есть его убийца. На это указывает манера их передвижения: скованность, короткие шаги, идут почти вплотную. Предполагаю, что лысый вел Стросса под дулом пистолета.
– Скажите, а у покойного бывали гости?
– Нет. Никогда. Утром мы как раз об этом говорили.
– Мы?
– Я и другие швейцары. Никто не помнит, чтобы кто-то к нему приходил. Ни разу. Конечно, он мог водить гостей через подвал, как этого.
– Полагаю, этот гость потом тоже ушел?
– Если и ушел, на камеры он не попал.
Я откидываюсь на спинку стула и сцепляю пальцы.
– Мы закончили с просмотром? – спрашивает швейцар.
– А есть запись, где жилец запечатлен выходящим из здания?
– Как вы сказали?
Я указываю на экран:
– Прежде чем встретиться с этим гостем и повести его к себе, покойный выходил из дома.
– Да, конечно.
– Можете показать тот фрагмент?
– Минуточку.
Вторая запись говорит мне еще меньше. Рай Стросс держит голову опущенной. Капюшон плотно надвинут. Он идет, и у меня возникает ощущение, что он торопится. Я проверяю время: между его уходом и возвращением прошло сорок две минуты. Все это добавляет странности.
– Вы говорили, что он никогда не выходил из дома в дневное время. Правильно?
– Никто такого не помнит.
– Значит, это, – я указываю на Стросса, выходящего при свете дня, – уже нечто необычное?
– Да, я бы так сказал. Отшельник всегда выходил из дома глубокой ночью.
Слова швейцара пробуждают во мне любопытство.
– Можете назвать время?
– Об этом вам лучше спросить у Ормуза. Он работает в ночную смену. Но очень поздно. Далеко за полночь.
– Ормуз сегодня будет дежурить?
– Да… Простите, кто-то идет с пакетами. Я вас ненадолго покину.
Молодой швейцар выходит. Я достаю мобильник и звоню ПТ:
– Ваши ребята нашли в квартире Стросса какой-нибудь телефон?
– Нет.
– И стационарного у него тоже не было?
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– У меня появилась догадка.
– Выкладывай.
– Кто-то позвонил Строссу и сообщил какую-то тревожную новость. Возможно, сказал, что его раскрыли. Мы можем только строить предположения. Однако кто-то позвонил ему и сказал нечто такое, что заставило Отшельника покинуть квартиру днем. Подозреваю, ему подстроили ловушку.
– Как ты это себе мыслишь?
– Убийца позвонил Строссу и сообщил какую-то новость, которая, как он знал, побудит Стросса к действиям. Стросс выходит из дома, убийца перехватывает его и под дулом пистолета заставляет вернуться в квартиру. Естественно, идет с ним.
– И там убийца приковывает Стросса к кровати и убивает.
– Да.
– После чего уходит, не тронув картину Вермеера. Почему?
– Ответ очевиден, – говорю я. – Стросса убили не из-за украденных картин.
– А из-за чего еще его могли убить?
– По самым разным причинам. Но самая очевидная, думаю, нам известна.
– Хижина ужасов, – произносит ПТ.
Некоторое время мы молчим.
– Вин, Бюро пока не касалось этой части. – (Я молчу.) – Они до сих пор не знают, почему твой чемодан оказался в жилище Стросса. Когда узнают, то потребуют у твоей сестры доказательств ее непричастности. И у тебя тоже.
Я киваю, хотя ПТ этого не видит. Его анализ всегда имеет прочную основу.
– Вероятнее всего, Рай Стросс имел какое-то отношение к Хижине ужасов, – говорю я.
– Похоже что да, – отвечает ПТ, и в его голосе я улавливаю мрачные интонации.
У меня холодеет затылок.
– И потому я начинаю думать…
– О чем?
– Мы привыкли считать, что убийство дяди Олдрича и похищение Патриши не были связаны между собой. То есть дядя Олдрич мешал серийным преступникам похитить Патришу, потому его и убили.
– Но ты больше так не думаешь?
Я хмурю лоб:
– ПТ, подумайте сами. Оба происшествия не были случайными и не связанными между собой.
– Почему нет?
– Потому что у Стросса была картина Вермеера.
– Ты прав, – помолчав, говорит ПТ. – Это не могло быть случайностью.
– Отсюда делаем вывод: Патриша не была случайной жертвой. За ней охотились.
Мы умолкаем.
– Вин, как и чем я могу тебе помочь?
– Думаю, Бюро будет анализировать записи с камер видеонаблюдения?
– Мы уже анализируем, но качество отвратительное. Ну почему мы вешаем камеры вверху? Для меня это было и остается многолетней головной болью. Каждый преступник знает о них и опускает голову.
– Значит, больше по нему ничего не нарыли?
– Анализ продолжается, но пока наши спецы могут лишь сказать, что убийца щуплый, невысокого роста и лысый.
– Куда важнее, чтобы ваши ребята проанализировали записи наружных камер соседних домов, – говорю я. – Нам важно установить, куда Стросс направлялся, покинув «Бересфорд», и с кем столкнулся.
– Понял. А куда сейчас направляешься ты?
Я смотрю на часы. Можно сделать передышку. Мысли быстро возвращаются к женщине с рейтингом 9,85.
– В «Сакс» на Пятой авеню, – отвечаю я.
На подходе к «Саксу» у меня звонит мобильник. Это Найджел из Локвуда.
– Твой отец услышал о найденной картине Вермеера. И еще он узнал, что к нам заходила Патриша. – (Я жду.) – Он бы хотел тебя видеть. Говорит, это срочно.
Я толкаю дверь и вхожу в «Сакс» через отдел мужской одежды.
– Срочно на уровне
