Код Золотой книги - Юрий Козловский

И действительно, командир сотни раз, практически в конце каждого урока, твердил нам, что офицер Службы не должен слепо следовать приказам и установлениям. Если интуиция противится какому-то действию, к ней необходимо прислушаться. За ненадлежащее исполнение приказа вы получите взыскание, говорил он, а в результате неподчинения интуиции можете потерять жизнь. А ваши жизни слишком дороги, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Слишком нас мало…

Конечно, мы тут же заинтересовались – сколько же нас на самом деле? Но когда командир не хотел отвечать на вопрос, он делал вид, что не слышит нас. Поэтому ответ мы искали сами. Во время обучения вся Служба состояла для нас из нас пятерых, Радзивилла и десятка преподавателей, которых после окончания Школы мы ни разу больше не видели. Потом мы познакомились еще с одной пятеркой офицеров, в которую входила Катя. Ну и, конечно, на заданиях мы вступали в контакт с резидентами Службы на местах, там, где они были. И это все. Подходит к концу четвертый десяток лет в Службе, а мы до сих пор не то что не видели никого из ее руководящего состава, кроме командира, но даже стали сомневаться в их действительном существовании. Ведь знали мы о них только со слов того же Радзивилла…

– А вот то, что ты так бездарно попался, не имеет никакого оправдания, – вторгся командир в мои воспоминания. – Если бы не Виктор…

– Я мог уйти от них в любую минуту! – перебил я его.

– А они в любую минуту могли пристрелить тебя! – парировал он.

– Но вы тоже попались, не так ли, командир? Ведь когда мы разговаривали с вами через компьютер, вас держали на мушке? – язвительно спросил я.

Но Радзивилла было не так-то просто подловить.

– Не сравнивай! – спокойно ответил он. – Тебя поймали, а я попался специально. Сам подставился в качестве живца. Их было четверо. Я взял всех, и сейчас с ними работают следователи Службы. Надо же было узнать, с кем мы имеем дело!

– И кем они оказались?

Мне показалось, что еще чуть-чуть – и передо мной откроется очередная тайна. Но не тут-то было. По взгляду командира я понял, что и на этот вопрос ответа не будет. Но мне очень хотелось соскользнуть с неприятной для меня темы, и я задал еще один вопрос:

– А кто такой Виктор? И для чего ему понадобился я?

– Виктор? – Командир почему-то отвел взгляд. – Виктор – твой коллега, самый обыкновенный выпускник Школы. Последний раз ты видел его в подземном ходе под Харьковом. Кстати, он еще вчера добрался до Центра. Его никто не преследовал, никто не устраивал на него никаких засад. А тот, кто освободил тебя из плена, был уже не Виктор.

– Вот это номер! – изумился я. – Но если это был не Виктор, зачем ему был нужен я?

– Это мы сейчас и выясняем, – устало вздохнул командир. – Но я думаю, что он воспользовался тобой как транспортным средством.

– Как это? – не понял я.

– Ты должен был произнести формулу проникновения.

– Но ведь он произнес ее одновременно со мной! – не поверил я.

– Ты так в этом уверен? – усмехнулся Радзивилл. – Ну что же, давай освежим твою память.

Он посмотрел мне в глаза и сказал несколько слов. В другой раз я непременно стал бы сопротивляться, ставить защиту от гипнотического воздействия, но только не сейчас…

…Мы с Виктором снова сидели в машине, снова скрежетал по асфальту металл литого диска, с которого слетела пробитая пулей покрышка. Искоса поглядывая на Слободенюка, я шепотом наговаривал формулу проникновения. Он тоже произносил ее, но не синхронно со мной, как показалось мне тогда, а с почти неуловимой задержкой повторял мои слова…

– Ну что? Убедился? – спросил командир, «отпустив» меня.

– Не понял? – ошарашено спросил я. – Этот человек проник в Центр, и никто не знает, где он сейчас прячется? Кто же он такой?

– Не знаю, – честно признался он. Лицо его при этих словах скривилось, как от зубной боли. – К сожалению, моя осведомленность тоже имеет предел.

«Что-то командир сегодня разоткровенничался!» – подумал я. Может быть, он проявил излишнее рвение и кто-то из вышестоящих одернул его, как он сам постоянно одергивает нас? В таком случае поделом старому хрену. Пусть почувствует это на своей шкуре!

– А не попытка ли это прорыва? – Я задал командиру тот же вопрос, что задавал лже-Виктору.

– Пока нет, – уверенно ответил Радзивилл. – Это я знаю точно. Но положение очень сложное, если не сказать – критическое. И дело повернулось так, что сейчас многое зависит от тебя.

Командир сделал многозначительную паузу, наверное, для того, чтобы я проникся ответственностью, а я тяжело вздохнул. Никогда не любил роль спасителя мира.

– Точнее, не от тебя, – поправился он, чтобы я не слишком задирал нос, – а от расследования, которое ты ведешь. Да-да, именно так. Тебе надо его продолжить. И дело даже не в том, кто убил физика Назарова, хотя это тоже нужно выяснить. Главная задача – узнать, чем он занимался и зачем приехал в Харьков. Работать будешь не один. Завтра соберется твоя пятерка, и приступите к делу все вместе.

У меня поднялось настроение – командир давно не давал нам совместных заданий, поэтому последние несколько лет мы встречались нечасто.

– Отлично! – Я не стал сдерживать эмоций.

– Володя! – Тон командира смягчился. – Повторяю – ты даже не представляешь, как много сейчас будет зависеть от вас! Даже в восемьдесят четвертом, в Бобруйске, мы не были так близки к краю.

Я вспомнил ту давнюю операцию, и улыбка сползла с моего лица.

Глава 13. Служба. Старое дело

Подземный бункер имел два входа. В одном размещался лифт для персонала, обслуживающего то, что хранилось в бункере, во втором – вертикальная шахта с грузовыми подъемниками, служившая одновременно запасным выходом. На каждой из лифтовых площадок был оборудован караульный пост. Всего их было четыре, два вверху и два внизу. Каждый пост представлял собой железобетонное укрытие с пуленепробиваемым стеклом, где за крупнокалиберными пулеметами несли караульную службу прошедшие специальный отбор солдаты. В основном это были твердокаменные индивиды, лишенные всякого воображения и обладающие стальной нервной системой. Мало ли что может померещиться молоденькому солдатику с богатой фантазией? Особенно если он узнает, что хранится в бункере? А с этими никогда не происходило никаких эксцессов.

И все равно бдительность часового проверяли несколько раз за смену. Через произвольные промежутки времени начальник караула нажимал на кнопку, и на стене пулеметного гнезда загоралась лампочка. Если в течение пяти секунд часовой не нажимал кнопку ответа, то это расценивалось однозначно – он задремал или отвлекся. В любом случае его немедленно снимали с поста и никогда больше на него не допускали – караул не страдал недостатком резерва. А нерадивого часового в лучшем случае до самого конца службы отправляли мести аэродром. Правда, уже в другой воинской части и в другом городе.