Непокорная пленница - Вирджиния Линн

Сгорбившись возле костра, сложенного по-индейски, Уитни с унынием думала, что стала до ужаса похожа на скво апачей. Несмотря на потрепанную шляпу, которую ей дал Теджас, на рубашку с длинными рукавами и брюки, ее бледная кожа приобрела оттенок спелого персика. Длинные волосы, еще больше выбеленные солнцем, были повязаны полоской ткани и спускались на спину двумя косами. Она даже научилась понимать некоторые слова, которые ей нетерпеливо бросали мужчины, если она замешкается.

Чаще всего это было «лиис-ан» — хлеб, который пекли в золе. Еще было «ту»; если человек ей это говорил, она должна была подать ему мешок с водой. А слово, звучащее как «ку», означало «костер».

Уитни выучила также «дах», то есть «нет», она его говорила Каттеру так часто, как только осмеливалась.

Его почему-то забавляло, что она уловила горстку индейских слов, но большого впечатления это на него не произвело.

— Ты выучила на слух самые элементарные слова, — заметил он, сверкнув улыбкой, что сбило с нее спесь. — И то пришлось повторить их несколько раз, пока ты поняла.

Она кинула на него хмурый взгляд и с бессознательным высокомерием сказала:

— Я не привыкла, чтобы мной командовали, как будто я прислуга! И не вижу причин, почему я должна стараться понять, что говорят эти неучи, хотя они знают английский и могли бы сэкономить кучу времени, если бы…

На этом ей пришлось остановиться, потому что Каттер схватил ее за руку и рывком подтащил к себе. Вид у него стал угрожающий.

— Предлагаю тебе следить не только за тем, что ты говоришь, но и как говоришь. Я не так добродушен, как Одинокий Волк, и имею некоторые возражения против того, чтобы меня считали неучем.

Стрельнув глазами в апачей, сидевших неподалеку, Уитни закусила губу, чтобы унять внезапную дрожь. Напряжение охватывало ее все сильнее, ей уже казалось, что она вот-вот взорвется. Прошла неделя с тех пор, как ее похитили, и все это время они скачут — бессмысленно, как ей казалось, хотя Теджас говорил, что у них есть цель.

Она посмотрела в зеленые глаза Каттера.

— Почему ты меня не отпускаешь? — сердито спросила она. — Тогда тебе не пришлось бы меня слушать.

— Я и сейчас могу тебя не слушать, — с гадкой улыбкой сказал Каттер. — Просто сделаю то, что делает каждый уважающий себя апачи, если женщина никак не заткнется.

— А, знаю! Ты будешь бить меня большой палкой! Ты уже много раз это обещал. Странно, что до сих пор не бьешь.

Каттер поднял руку, схватил ее за подбородок и так сильно сдавил, что Уитни охватило дурное предчувствие, — Или отрежу язык, — со зловещей ласковостью сказал он. — Будет день, когда твой отец поблагодарит меня за это. — Он отпустил ее.

— Мой отец, наверно, поднял на ноги всех солдат в округе, и они наступают тебе на пятки!

Уитни храбрилась. Не было никаких признаков преследования, ни одного солдата или хотя бы белого человека, и у нее стало появляться тоскливое чувство, что ее, может быть, так и не спасут. Где Морган Брэдфорд? Знает ли он о том, что его дочь похищена?

Морган Брэдфорд с ужасающей ясностью понимал, что Уитни похищена. Он получил срочные телеграммы не только от Кермита Такера, но также от лейтенанта Уэста и от Мэри Уолтон и первым же поездом выехал в Аризону. Сейчас он был в Тумстоне и обсуждал планы ее спасения с начальником полиции.

Вирджил Эрп был высокий, спокойный мужчина с размеренными движениями, на него не произвело большого впечатления требование нью-йоркского магната.

— Мистер Брэдфорд, когда вы успокоитесь настолько, что сможете слушать, а не только говорить, мы продолжим дискуссию.

Брэдфорд с трудом перевел дух, но понял, что начальник полиции прав.

— Она мой единственный ребенок, — выразительно сказал он, и Эрп вежливо кивнул:

— Я это понимаю. Мое предположение состоит в том, что банда ренегатов-апачей постарается держать ее в добром здравии, насколько это возможно. Они достаточно сообразительные бестии и понимают, что мы будем их преследовать, но также сознают, что у нас мало шансов получить ее живой.

— Тогда почему вы до сих пор не преследуете их? — напряженно спросил Брэдфорд.

Эрп завозился в кресле, и оно скрипнуло под его тяжестью.

— Объясняю положение. Мы посылали людей, но это очень большая территория. Лучшее, что мы можем сделать, — подождать, когда они выставят свои требования.

А они выставят, поверьте мне.

Брэдфорд отер руками лицо и тяжело опустился в деревянное кресло, которое ему было предложено, как только он ворвался в офис Эрпа.

— Я заплачу, сколько они скажут! — прохрипел он.

— На это они и рассчитывают. — Эрп нахмурился. — Похитив вашу дочь, они также захватили довольно большие деньги — армейское жалованье, и лейтенант, командовавший эскортом, говорит, что узнал вождя. Имя Каттер вам что-нибудь говорит?

Брэдфорд сжал губы.

— Да. Ради интервью с этим отщепенцем моя дочь и приехала сюда — как вы понимаете, вопреки моему совету. Я в недоумении, начальник, как этот опасный убийца мог спокойно разгуливать по улицам Тумстона?

Эрп красноречиво пожал плечами:

— Он ни разу не был обвинен по уголовным делам.

Брэдфорд смотрел недоверчиво.

— Я видел удочери толстую папку с вырезками из газет, где черным по белому расписаны его преступления!

— Быть привлеченным к суду и быть осужденным — это разные вещи, — спокойно объяснил начальник полиции. — Например, в последнем деле, вокруг которого подняли шумиху, его оправдали, потому что свидетели подтвердили, что это была самозащита. Я сам не люблю этого человека, но должен сказать, что он дал Смиту все шансы уйти, даже дал ему разрядить пистолет первой пулей и только потом выстрелил сам — был вынужден стрелять. — Эрп опять пожал плечами. — Не всегда в живых остается тот, кто стреляет первым, обычно это тот, кто сохранит хладнокровие.

Откинувшись в кресле, Морган Брэдфорд покачал головой:

— Тогда у этого Каттера есть голова на плечах.

— Вот именно. — Эрп въедливо посмотрел на него. — Он сделал не так много ошибок на своем пути, если это то, о чем вы думаете.

Взгляды Брэдфорда и Эрпа скрестились.

— О нет, вот тут вы ошибаетесь, начальник. Каттер сделал огромную ошибку — он похитил мою дочь!

Каттер пришел к такому же заключению. Похищать Уитни было большой ошибкой с самого начала. Одинокий Волк признал решение Каттера забрать ее себе, но он не сводил глаз с высокой, тонкой фигуры белой пленницы, которую он желал, и Каттер знал, что он непременно снова поставит этот вопрос.

Скользнув взглядом по Уитни, которая сидела возле костра с Теджасом, тихо разговаривала и иногда смеялась, Каттер почувствовал укол раздражения. Несмотря на ее показную уступчивость, каждый вечер ему приходилось силой укладывать ее рядом с собой и обхватывать рукой, как будто она действительно была его женщиной.