Непокорная пленница - Вирджиния Линн

Уитни поплыла к водопаду, взобралась на мокрый камень, с которого ныряла в первый раз, секунду постояла и нырнула. Вода обласкала голое тело; это было странно эротично, она погружалась все глубже, и когда вынырнула, в легких почти не оставалось воздуха.

Отдышавшись, она поискала ногами дно и встала, чтобы отжать волосы. Вода доходила ей до пояса. Она стояла с наклоненной головой и поэтому едва успела заметить какое-то движение, как ее схватила твердая рука.

Из горла вырвался крик и тут же оборвался — она увидела, что это Каттер. Он в упор смотрел на нее, вокруг рта пролегли складки, и она не распознала в этом признак железного напряжения. Да и как бы она могла догадаться? Однако он ничего не сделал, чтобы остановить ее, когда она присела по горло в воду. Легким, насмешливым тоном он сказал:

— Неужели я нашел в горах русалку?

Она решила взять наглостью; бросив взгляд через его плечо в поисках Теджаса, она сказала:

— Ты не мог меня найти, потому что я не терялась.

— Значит, ты — русалка? Принимаю.

На этот раз его выдало дрожание голоса, и Уитни внимательнее посмотрела на него. Но ничто в лице не указывало на грозящую опасность, и она спокойно продолжила:

— Теджас сказал, что мне можно помыться, я так и сделала.

Проследив за ее взглядом, Каттер улыбнулся:

— Не ищи своего сторожевого пса, я отослал его в лагерь.

Уитни почувствовала ком в горле. Оглянувшись, она увидела лошадь Катгера, стоявшую по брюхо в воде; с шеи свисала уздечка — она поняла, что Каттер наблюдал за ней несколько минут. Почему Теджас ее не предупредил? — сердито подумала она и сама нашла ответ: конечно, он считал, что раз это Каттер, а она женщина Каттера, то все в порядке. Вот беда!

Она не могла знать, что это не совсем так, что Теджас пытался дать ей знак, но Каттер категорически приказал ему вернуться в лагерь. А теперь злился. Он злился не на то, что она купалась, а на то, что сдуру не запретил себе любоваться эротической сценой.

До нее постепенно стало доходить, в какой она опасности: по напряженному выражению лица было понятно, что он не настроен обмениваться любезностями. Уитни еще глубже погрузилась в воду и прикрыла груди руками.

— Поздновато для этого, ты не находишь? — задумчиво произнес Каттер. — О зрителях надо было думать, когда позировала на том камне.

Она вспыхнула. Значит, он наблюдал, а она думала, что ее никто не видит. Он прав насчет того, что поздно думать о скромности. Она вдруг поняла, что сейчас для нее Каттер опаснее Одинокого Волка — тот по крайней мере мог остановиться, подумав о Каттере, а Каттер ни перед кем не должен отчитываться.

Словно прочтя ее мысли, Каттер улыбнулся, напомнив Волка из сказки про Красную Шапочку; Уитни представила, что должна была чувствовать та, когда говорила: «Какие у тебя большие зубы!» — и попыталась обрести под ногами потерянную почву.

— Каттер… если ты принесешь мою одежду, я обещаю, что больше не сделаю такой глупости… Я… она висит на кусте, где Теджас.

— Уитни, Уитни, — с упреком сказал Каттер, — ты действительно думаешь, что я тебя отпущу? — Его взгляд опустился ниже, к темному треугольнику, который не могла скрыть прозрачная вода.

Уитни сделала безуспешную попытку прикрыться и услышала, как он засмеялся. Она подняла голову, и взгляд уткнулся в широкую грудь. Вода доходила Каттеру до пояса, но она поняла, что ему пришлось плыть, потому что он тоже был весь мокрый, черные волосы слиплись прядями, кожа блестела. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Каттера, обегающий ее голое тело, грудь и бедра, впадины и выпуклости. Она попыталась нырнуть, но он сжал ее руку, мускулы напряглись, и он выдернул ее из воды.

Уитни с ужасом увидела, что мокрая полоска набедренной повязки вздымается, облегая определенные части тела, и когда перевела взгляд на его лицо, внутри что-то екнуло: она поняла, что он ее не отпустит…

Ее мольбы были тщетны, попытки вырваться не могли остановить его — он подхватил ее на руки, вынес из ручья и положил на травянистый склон. Злые, бессвязные, рыдающие выкрики лились из нее потоком, Уитни едва ли понимала, что говорит, пыталась схватить его за руки, когда он стал снимать с себя одежду.

— Ты не можешь! О, у меня нет никакой одежды…

— Так всегда и бывает, — хрипло сказал Каттер.

— Никто так не делает!

Он схватил ее за руку и насмешливо сказал:

— Все будет так, как это обычно делается, Уитни, обещаю.

— Нет! Нет… не так! Ты меня не понял… о, ты не должен меня целовать!

— Почему? — Голос донесся откуда-то снизу, и Уитни жалобно скорчилась. Он обвел языком вокруг пупка, она выдернула руку и вцепилась ему в волосы.

— Перестань! Это… это непорядочно!

— Не стоит взывать к моей порядочности, — пробормотал Каттер; не обращая внимания на ее сопротивление, он ласкал ртом бархатную поверхность ее живота. Уитни захлебнулась от шока и отчаяния, когда его руки накрыли груди и подержали их, дразня напряженные розетки, прижатые к центру ладоней. Она изогнулась и опять потребовала, чтобы он прекратил.

Каттер мягко зажал обе ее руки в своей, прижал их у нее над головой и лег на нее, одной ногой придавив обе ее; в глазах тлел огонь желания. Она чувствовала на себе его горячее тело и жилистые ноги, когда он раздвинул ей бедра.

В отчаянии она призывала то забвение, которое спасло ее в прошлый раз, но оно не приходило. Только жгучие прикосновения Капера пронизывали и прогоняли воспоминания, которые могли бы ее спасти. О Боже, когда он прекратит? — взмолилась она, но спасения не было.

Захватив ее рот, Каттер ее целовал, несмотря на попытки ускользнуть, одной рукой твердо придерживая голову за подбородок. Движения губами были настолько зовущими, возбуждающими, что у нее захватило дух, и он, кажется, это понял. Он играючи пробежался кончиком языка по контуру ее губ, рукой поддерживая мокрую голову; пальцы делали что-то странное и эротичное с мочкой уха и за ухом. Когда Уитни неистово задрожала, он сдвинулся, и его тело оказалось между ее бедер; настойчивые жаркие толчки сводили ее с ума, Уитни казалось, что она тонет в кипящем море.

Реальность отступила, мир свернулся в точку, где были только она и Каттер, где были только осязание, вкус и запах. Она еще сопротивлялась, но в ней медленно, по спирали разгорался огонь, наполняя тело истомой; движения замедлились, как будто она плыла под водой. Его рот переместился с губ на шею, задержался на впадинке под горлом, и она почувствовала, как ускоряется пульс.

Она словно видела со стороны, как замедлились движения Каттера, как рот впечатывал поцелуи в мокрую кожу, отчего Уитни дрожала. Когда он накрыл ладонью одну грудь и языком коснулся соска, Уитни конвульсивно прижала его к себе, не сознавая, что делает, Все было так странно, все приводило в замешательство, и вдруг она захотела, чтобы он утолил томление тела, которое в ней разжег. Ей и в голову не могло прийти, что когда-нибудь она такое почувствует — жажду принять его, — и она прогнулась ему навстречу.