По следам призрака - Фаниль Галеев

«…Происшедшее никак не укладывается в голове. Кто и за что убил мою дочь, я и представить себе не могу. Отношения у меня с родственниками, соседями, сослуживцами хорошие, Правда, года четыре назад я не поладил с Петром Рябовым, работающим в моей бригаде бурильщиком. Рябов часто появлялся на работе пьяный, был груб с товарищами. Много раз я беседовал с ним, предупреждал, но ничего не помогало, и в конце концов я вынужден был поставить вопрос об увольнении. Уходя, Рябов грозил: «Погоди, Портнов, авось, бог даст, еще свидимся…» Потом Рябов за хулиганство попал под суд. Жена его говорила, что он умер где-то в колонии то ли от туберкулеза, то ли от рака. Больше у меня ни с кем конфликтов не было. Мне кажется, что дочь стала жертвой какого-то обезумевшего преступника…»

В ту ночь Мустафин не спал. Просто не до сна было. Осмотры, допросы длились почти до рассвета, а утром, после завтрака, в поселковом отделении милиции, превращенном в боевой штаб по руководству расследованием, состоялось оперативное совещание.

Первым предоставили слово райпрокурору.

Мустафин никогда еще не видел таким своего шефа. Брови нахмурены. Лицо, обычно смуглое и полное, выглядело на этот раз каким-то бледным, осунувшимся.

Он начал не сразу. Тишина, глухая, непроницаемая, точно держала его за горло. Наконец он поправил упавшую на лоб прядь волос и заговорил тихо, сдержанно, но решительно:

— Товарищи, картина преступления нам теперь более или менее ясна. Убийца подстерег девочку в лесу и расправился с ней. Но кто он? Каковы истинные мотивы преступления? — ответ на эти вопросы мы пока дать не в силах. Что мы имеем на сегодня? Орудие преступления — и только. Оно не раскрывает нам тайны. Можно лишь говорить о крайней жестокости убийцы. Возможно, это человек, ранее судимый за тяжкое преступление, скрывающийся от органов следствия и правосудия. Кстати, мы имеем информацию о том, что недавно из одной колонии совершен побег… Не исключено, что убийца — просто безумец, параноик, человек с пораженной психикой. Но кто бы он ни был, задача у нас одна — найти его. Надо проверить всех лиц, судимых за убийство, изнасилование, истязание, повсюду, где только можно, расставить посты, осматривать каждую автомашину, каждый мотоцикл. Словом, выяснять все до мелочей. Да, не забудьте, у преступника могут быть следы от укуса собаки. Необходимо дать соответствующие распоряжения в лечебницы… Для обобщения полученных данных будем собираться ежедневно в 12.00. Сборы здесь в штабе. У меня все! — Прокурор повернулся к сидевшему рядом начальнику милиции: — Нагим Сибгатович, вы хотите что-либо добавить?

Подполковник обвел присутствующих долгим изучающим взглядом, задержал его на заместителе по оперативной работе майоре Салихове и произнес с твердостью:

— Времени для долгих разговоров у нас нет. Каждый будет докладывать мне о выполнении порученного задания специальным рапортом. Ежедневно. Всякого рода отговорки, объяснения исключаются…

Он хотел сказать еще что-то, но открылась дверь, и в комнату спешно вошел дежурный:

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

— Да.

— Только что из деревни Демидово сообщили: там появился неизвестный. Приходит из леса лишь по ночам, крадет у жителей гусей, кур, всякую мелочь…

Начальник милиции, как бы оценивая значимость только что полученной информации, в раздумье произнес:

— Демидово? Это слишком далеко от места происшествия. Хотя… Хорошо, идите. — Сам повернулся к Салихову и распорядился: — Возьмите с собою помощников, оружие и немедленно выезжайте!

Не мешкая, майор отобрал четверых подходящих ребят и на двух мотоциклах поспешил с ними в Демидово. Остановились, не доезжая до деревни, мотоциклы спрятали на дне неглубокого оврага, дальше пешком.

Одетые в штатское, оперативники выглядели далеко не торжественно, поэтому их появление в маленькой деревне не нарушило ее спокойствия, тем более, что местный бригадир представил их жителям как строителей-шабашников, прибывших договариваться насчет ремонта фермы. Из числа сельских активистов Салихов отобрал себе помощников и поручил им следить, чтобы никто не ушел из деревни незамеченным.

С наступлением темноты оперативный отряд разделился на три группы: две расположились в засаде на концах деревни, а сам Салихов с инспектором уголовного розыска Хисматовым засел в заброшенном доме неподалеку от той самой дороги, которая шла из леса.

Вот уже один за другим исчезли в темноте чуть светившиеся окна. Захлебнулся и как бы застыл в тишине лай встревоженной собаки. Невнятно напевая себе под нос, вернулся из гостей и захлопнул дверь своей избы последний деревенский гуляка.

А его все не было…

Из-за раскинувшегося на горе леса выплыла луна, медным светом облила верхушки елей, уронила свой неяркий, лампадный отблеск на влажный от ночной росы луг, осветила дорогу. Какие-то непонятные чувства, чуть грустные и чуть лирические, тревожили душу, но мертвый холодок пистолетов, что лежали в карманах, напоминал о долге.

Сквозь выбитое окно Салихов все смотрел и смотрел на дорогу, а сомнение коварной змеей уже начинало заползать в сердце. А что если неизвестный — лишь чье-то заблуждение? Если он уже успел пронюхать что-нибудь? Если просто не решится сегодня выйти из леса?

И тут откуда-то из темноты на дорогу выплыл темный силуэт. Несомненно, это человек, и идет он прямо к ним, идет в деревню. Мускулы напряглись, точно сплелись воедино. Он дал условный сигнал Хисматову, и тот осторожно направился к выходу.

Человек остановился метрах в пяти от дома, чиркнул спичкой. На миг пламя осветило его худое смуглое лицо, длинные темные волосы. Он прикурил и пошел дальше. Как только незнакомец поравнялся с домом, Салихов и Хисматов с криком «Стой!» выскочили ему навстречу. Человек метнулся в сторону, но Хисматов быстро нагнал его, применил «подсечку» — и беглец, кувыркнувшись, уткнулся в мокрую траву.

Подойдя к лежавшему, Салихов похлопал его рукой по спине и сказал тихо:

— Вставай, сынок! Поехали разбираться…

Всякий преступник, если только он не схвачен за руку, сразу же после совершения злодеяния перестает быть самим собой. По существу, он превращается в жалкого актера, вынужденного играть одну-единственную роль, — роль спасателя собственной шкуры. И все дальнейшее его поведение будет целиком зависеть от того, какие мотивы привели его на путь преступления. Если это вор, корыстолюбец, то он обязательно попытается изображать из себя этакого великодушного добряка, всеобщего благодетеля. Возмутитель спокойствия начнет непременно перевоплощаться в смиренную овцу. А убийца, конечно же, будет «бояться» даже обычного перочинного ножика. И это подчас тоже выдает с головою преступника! Ведь перевоплощение не может быть мгновенным, и даже профессиональный актер, прежде чем войти в роль, вынужден неделями, а то и месяцами разучивать ее. Преступник же вольно-невольно оказывается между двух огней. Не играть своей роли он вроде бы не может, в то же время страх перед возмездием давит ему на сердце, душит его денно и нощно. А «игра», сколько бы он ни старался, «признания» не принесет, выдаст его, как сеятеля зла.

Об этом и многом другом думал и размышлял Мустафин, пока автомобиль, в котором он ехал, не остановился у расположенного во дворе райбольницы небольшого одноэтажного здания, где размещалось межрайонное отделение судебно-медицинской экспертизы.

Приехать сюда Мустафин должен был еще к началу экспертизы. Но перед самым выездом к нему срочно доставили одного подозрительного водителя, который, по словам двух женщин, как бешеный, гонялся за ними по полю на своем исковерканном мотоцикле. Мотоциклист оказался самым заурядным пьяным дебоширом, и после допросов следователь немедленно передал его соответствующим службам милиции, но на разбор дела ушло почти полдня. Предвидя заранее эти издержки, Мустафин, правда, заблаговременно связался с помощником прокурора, предупредив его, чтобы он в случае чего был рядом с судмедэкспертом во время его исследований. И помощник прокурора сейчас должен был находиться здесь, в морге.

На площадке перед отделением экспертизы толпились люди, стояли машины. Выйдя из кабины, Мустафин направился к зданию, но на полпути его остановил бледный, изнуренного вида мужчина. Мустафин узнал в нем Портнова. Как же он изменился за это короткое время! Впавшие щеки, сухие, словно обескровленные губы. В глазах — беспомощное отчаяние.

— Извините, — произнес Портнов теперь уже без излишней паники, но с виновато-горестной улыбкой. — Я хотел… я просто хотел узнать, нет ли у вас новостей для меня. Ну, вы сами понимаете, что я имею в виду…

О чем спрашивал Портнов, было ясно, и Мустафин даже растерялся на какой-то миг, не зная, что и отвечать, — ведь ничего существенного пока что следствием не добыто, и все же решил не уклоняться от ответа, хоть как-нибудь утешить убитого горем родителя.