Проклятый горн - Алексей Пехов

Пугало плелось за нами, то и дело задевая головой низкий потолок.

– Кажется, жилые помещения в соседнем здании. Это через двор, – заметил я.

Карл выглянул в окно:

– Вроде пусто.

Я приоткрыл дверь кухни, вслушиваясь в тишину холодной ночи.

– Пойду первым. – Карл оттеснил меня в сторону, передавая фонарь Альберту.

– С чего это?

– Во мне мяса больше. Если что, успеете убежать, – буркнул тот.

Мы вышли во двор, где во мраке, словно мраморные колонны, белели огромные вазы. В доме напротив, в окне верхнего этажа, за занавеской, тускло горел свет. Озираясь, мы пересекли открытое пространство.

– По карнизу, – предложил я, убедившись, что дверь заперта, и указал на торчащий над головой козырек. – Заберемся через окно.

– Благодарю судьбу, что нет Проповедника. – Альберт первым начал карабкаться по водосточной трубе. – Он бы всех известил, что мы не только ввалились в чужой дом без приглашения, но еще и портим имущество.

С этими словами парень разбил стекло, и оно со звоном посыпалось во все стороны. Почти сразу же из-за складских помещений раздался рык.

В подсвечниках обреченно догорали свечи, и комната казалась продолжением торговой лавки – бронзовые тускло блестящие блюда на стенах, густой ковер на полу, по нему разбросаны мягкие бархатные подушки. В углу валялся чудом не разбившийся хрустальный графин, содержимое которого оставило темное пятно, испортившее рисунок и ворс.

Альберт, не дожидаясь нас, уже шнырял по ближайшим комнатам на этаже.

– Здесь никого. И почти нет мебели.

– Хагжиты предпочитают сидеть на полу.

– Может, этого Шарафа нет дома?

Я потянул носом воздух:

– Это не так. Чувствуешь?

– Незнакомый запах. Сладкий… кажется.

– Маковый туман. Надо проверить третий этаж. Постой! – Я схватил его за плечо, когда он собрался рвануть следом за Пугалом, которое уже направилось искать лестницу наверх. – Хочешь увидеть зеленых чертей?

– В смысле? – не понял он.

– В смысле зеленых и рогатых чертей. Или голых девок. Или кардинала верхом на розовом фламинго. Сколько тебе понадобится вдохов, чтобы улететь в хагжитский рай? – Карл задал очень резонный вопрос.

– Эм… Об этом я как-то не подумал, – смутился тот. – Смотрю, ты специалист в таких делах.

– Как им не стать? Однажды пришлось ловить ленточника в притоне Ал-Валшана. Я сунул нос в комнату, где толпа любителей нюхала дым уже пару суток.

– И?..

– Словами не описать, что со мной случилось. Пришел в себя на другом конце города в каком-то хлеву, до этого считая, что я прекрасная зеленая жаба, у которой завтра лекции в Савранском университете и, чтобы успеть, мне надо срочно запрячь ворону.

– Хм. Ворону?

– Нормальным я себя ощутил только спустя два дня, – уточнил он, окончательно добив мальчишку. – Так что не гони коней, парень. Иначе начнем творить глупости, и тигры все-таки получат свой ужин.

Я поднял с пола первую попавшуюся подушку, кинжалом распорол бархатную основу с восточным рисунком. На столике стоял бронзовый кувшин с водой. Намочив ткань, я сказал товарищам:

– Ждите здесь.

А затем закрыл нос и рот повязкой. Будем надеяться, что, являясь ядом, маковый туман подействует на меня не сразу, благодаря Софии. Или даже вовсе не подействует.

Дверь была приоткрыта, отчего запах постепенно расползался по всему этажу. Я вошел в комнату с бордовыми шторами, вычурными подсвечниками в виде фениксов и золотисто-голубым ковром на полу. Все это я разглядел с огромным трудом, так как помещение было затянуто молочно-белым дымом.

Стараясь дышать как можно реже, я сунулся в эту ядовитую завесу, точно в омут головой. Пузатый человек в распахнутом халате на голое тело лежал на спине, рядом с кальяном из розового стекла, водил перед собой руками и блаженно хихикал.

Я схватил его подмышки, напрягая руки и ругаясь про себя. Никогда не был слабаком, но поднять эту тушу у меня не получилось. С большим трудом я начал тащить его по ковру к выходу из комнаты.

Рядом появился Карл с тряпкой на лице, ухватил хагжита за лодыжки, не сдержался, чертыхнулся. С грехом пополам мы выволокли его в коридор, где Альберт был занят тем, что распахивал все окна, устроив сквозняк.

– Проклятье! – Карл выпрямился, держась за поясницу. – Это же надо так жрать! Его ни одна лошадь не увезет!

Пугало подошло к человеку, глядя с толикой презрения высшего существа на червяка, не достойного внимания.

Я склонился над хозяином дома:

– Он явно не с нами.

Толстяк перевернулся на живот, и его стошнило прямо на ботинки Карла.

– Что же за день сегодня такой?! – отпрянув, в сердцах произнес тот.

Хагжит в ответ лишь жалобно застонал, а затем издал громкий смешок, и все его складки жира заколыхались, точно морские волны во время шторма. Затем он что-то произнес, но так неразборчиво, что я даже не смог понять, на каком языке звучит фраза.

По лицу Карла я видел, что его так и подмывало пнуть любителя макового тумана грязным ботинком в живот.

Хагжит, тяжело отдуваясь, рассеянно вытер голубоватую слюну, оказавшуюся на его рыжей, покрашенной хной бороде, глядя на нас осоловевшими, мутными глазами. Его что-то рассмешило в моем облике, и он громко захохотал, скаля желтоватые неровные зубы, но его смех почти сразу же перешел в сдавленный, кошачий вопль, когда толстяк увидел Пугало.

Он подскочил на месте и на четвереньках, тоненько визжа и подвывая, очень резво дунул прочь, по пути едва не сбив Альберта.

– Лови борова! – крикнул Карл, бросаясь вперед, но я его остановил:

– Нет. Это напугает его еще сильнее.

– Какое нам дело до его страхов?

– Он под маковым туманом. Сердце может не выдержать.

Такие случаи бывали. Людей, плотно подсевших на такой наркотик, можно было убить неожиданным хлопком в ладоши. Чего уж говорить о зловещем Пугале.

– Ты прав. – Карл внимательно следил за забившимся в угол торговцем, который орал что-то на хагжитском, то и дело сотрясаясь от рыданий. – Выходит, у нас в руках Видящий?

– Скорее всего. – Я жестом показал Пугалу, чтобы то убралось как можно дальше.

Оно сделало вид, что не понимает, лишь село на пол и занялось правкой серпа. Обстановку это совсем не нормализовало. Шараф Мясник укрыл халатом голову, продолжая блажить что-то на чужом для меня языке.

– Эй, перестань, – сказал я ему. – Никто не причинит тебе вреда. Ты меня понимаешь?

– Как видно нет, – вздохнул Карл. – Он слишком долго просидел в обнимку со своим чертовым кальяном.

– Я поговорю с ним. – Альберт выступил вперед и сказал по-хагжитски: – Нахна унас, лейса лядена эй хадаф литзаука. Ихда. Фанахну наттлуб миннак факат альиджаба[8].

– Ого! – пробормотал Карл. – Паренек полон сюрпризов.

Ученик Мириам продолжил говорить, быстро, четко, резко и отрывисто, как это делают жители Красной пустыни. Торговец пряностями продолжал плакать, раскачиваясь из стороны в сторону, затем его снова стало тошнить.

– Сколько мы с ним провозимся? – Карл был не в восторге от происходящего.

– Он хорошо надышался. Придет в себя не раньше чем через сутки. А потом два-три дня будет спать как убитый. Не поднимешь, даже если начнешь жечь пятки.

В этот момент хагжит запричитал, схватив Альберта пухлыми руками. Он говорил безостановочно, по его лицу текли слезы, щеки стали грязными от краски, которой по восточной моде были подведены его глаза.

– Чего жирдяй там лепечет?

– Подожди, Карл. – Парень внимательно слушал. – Говорит о том, что с нами какой-то Газир, хочет забрать его на луну. Это он о Пугале, кажется.

Хагжиты не верят в воскрешение Христа, в ад и в рай. Но они верят в ангелов и демонов. Первые живут на солнце, вторые на луне. Вера в солнце и праведность защищает людей от Газира, который может унести их души в бледное царство холода на луне. Одурманенный торговец, как видно, решил, что страшила как раз пришел за его душой.

– Скажи ему, что Газир пришел не за ним и ему ничто не грозит.

– Уже. Теперь пытаюсь добиться от него информации про яд.

Они вновь начали разговор. Точнее, говорил Альберт, хагжит лишь лепетал, взмахивал руками, иногда вскрикивал да мелко дрожал.

– Так. Это правда надолго, – заметил Карл. – Как ты думаешь, мы сможем оставить малыша одного на какое-то время? Внизу должна быть кухня, а где-то рядом – кладовая. Там наверняка есть мясо, и его можно запихать тиграм в глотку.

– Если с ним что-то случится, будем волосы на головах рвать, – кивнул я в сторону младшего стража.

– Будет не так уж и больно, – в тон ответил он мне. – Головы-то к этому времени Мириам уже с нас снимет. Ты сходи, а я останусь.

Я спустился вниз, светя себе фонарем. Пугало околачивалось по комнатам, оставляя на стенах надписи. Извилистые значки и точки хагжитского алфавита сложной вязью ложились на поверхность, и я мог лишь догадываться, что одушевленный здесь накарябал.