Дело было в Бельдяжках - София Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, что Матвей прочел её мысли. Его поза тут же изменилась. Он сделал шаг вперед и замер, будто зверь перед броском, дающий своей жертве возможность сбежать — последний шанс на спасение. Ноздри мужчины трепетали, хлопковая ткань его штанов не скрывала сильную эрекцию. Возбуждение так и витало в воздухе, закручивая вокруг них свои спирали.
Последнее, что успела заметить Алена, были его потемневшие глаза, скользнувшие с взволнованного лица на горошинки сосков, выдававшие состояние девушки, а дальше была искра, фейерверк... И они бросились в объятия друг друга, притягиваясь как магниты. Непреодолимое желание, потребность, которой не было сил сопротивляться, разрывала изнутри, дурманила голову...
Алена почувствовала, как его рот смял её губы, будто поработил. Грубая щетина царапала нежную кожу, а крепкая рука удерживала хрупкий подбородок, не давая возможности отстраниться. В груди пылал пожар, пальцы дрожали. Девушка привстала на цыпочки и для надежности ухватилась за предплечья мужчины, провела ладонями вверх, погладила мускулистую шею, а затем запустила пальцы в чуть вьющиеся волосы, вкладывая в этот жест всё своё нетерпение, всю свою жажду.
Ещё мгновение и Матвей подхватили Алёну под бедра, разводя их в сторону и прижимая увлажнившуюся промежность, прикрытую тонким кружевом белья, к мужскому торсу. Девушка ахнула от затопивших её ощущений, пронзивших низ живота как стрела, обняла широкие плечи и в ответ лизнула солоноватую шею мужчины. Раз, другой, прихватила зубами мочку его уха. Её стопы касались его упругих ягодиц, и Алена, упершись в них пятками, потерлась своей изнывающей сердцевиной о каменный пресс.
Матвей зарычал. Тут же перенес девушку через комнату и усадил на стол, не переставая целовать её всю, куда мог дотянуться. Алена исступленно отвечала ему, подавалась вперед, упираясь грудью в его тело. Это было безумием. Сладким, опасным, невероятно желанным. Её руки жили своей жизнью, скользя по его спине и ягодицам, поглаживая и сжимая их. Хотелось заклеймить его собой, вобрать в себя запах, съесть его как шоколадный десерт.
— Ты сводишь меня с ума, — выдохнул Матвей, на мгновение отрываясь от покрасневших девичьих губ, чтобы сделать глоток воздуха. — Ты приехала на мою погибель! В моей жизни всё было довольно просто… Я давно всё решил для себя… А теперь…
Мужчина снова потянулся к своей сладкой добыче, но его слова, та передышка, что он дал девушке, немного отрезвили её… Так нельзя, они едва знакомы… У каждого своя жизнь, она здесь ненадолго… Да и секс без обязательств никогда не входил в круг её привычек.
Сама не веря в то, что делает это, Алена уперлась ладонями в грудь Матвея, но мужчина, поглощенный своим занятием, даже не заметил этого, лишь склонился к хрупкой шее и стал покрывать её короткими жалящими поцелуями. Одно его движение, и легкая ткань сорочки заструилась по рукам и растеклась лужицей, оголяя красивую грудь.
Кровь шумела в ушах, сердце вырывалось из груди, и всё же Алена кое-как собрала последние силы и снова попыталась оттолкнуть Матвея.
— Прости, мы не должны… — проговорила она скороговоркой, чтобы не передумать, чтобы успеть предотвратить эту ошибку, пока в голове осталась хоть крупица здравого смысла. — Ты прав… Я скоро уеду, не будем ничего усложнять...
— Нет— нет! Я не прав, забудем, — мужчина всё же чуть отступил, заглядывая Алене в глаза и натыкаясь там на отчаянную решимость.
Наверное, именно в этот момент он понял, что девушка настроена серьезно. Матвей помедлил секунду, а затем отступил ещё на шаг, развернулся и провел руками по взъерошенным волосам.
— Черт бы побрал мой длинный язык! — прорычал он и пнул один из стульев, послышался жалобный скрежет, а затем сжал огромные кулаки до белых костяшек, и Алена непроизвольно втянула шею.
— Извини, — ещё раз пискнула она и принялась судорожно поправлять свою одежду. Бедняжка не знала, что ещё нужно сказать, да и стоит ли, поэтому спрыгнула со стола и поспешила вернуться в гостиную, оставляя Матвея в застывшей позе у окна.
— Я всё сделала правильно! Так лучше! — твердила себе девушка, но всё равно не чувствовала в этот момент удовлетворения от того, как поступила.
Тело терзало разожженное желание. Но Алена не позволила себе сосредоточиться на этих ощущениях. Завернувшись в одеяло как в кокон, она зажмурилась и попыталась уснуть. Где-то на пятьсот сорок шестой овечке, её всё-таки сморил беспокойный сон.
Проснулась она почти на рассвете. Быстро привела в порядок диван, а затем как воришка пробралась в ванную, чтобы освежиться. Нужно было что-то решать с одеждой, с машиной. Нужно было ещё раз поговорить с Матвеем, всё ему объяснить, извиниться. Но Алена трусила. Просто не знала, как посмотреть ему в глаза. Поэтому, проигнорировав завтрак, она собралась и поспешила в контору, надеясь, что не заблудится в утренней мгле. Спасаясь бегством, девушка даже не вспомнила про «живой уголок», что ждал её на работе.
Она пришла первой. Это было ожидаемо. Правда, когда Алена спешила поскорее убраться из дома, об этом она думала меньше всего. Но сейчас, простояв у закрытой двери около часа, бедняжка основательно продрогла и была близка к тому, чтобы вернуться.
— Ещё пять минут, — уговаривала она себя не сдавать позиции, нервно пританцовывая на месте.
— Давно ждете? — вдруг за спиной раздался голос Маши. — Рабочий день вообще-то с девяти начинается, а учитывая то, когда в последний раз нам платили, можно сказать, что я вообще тут как волонтер на добровольных началах. Только и надеюсь на то, что в итоге всё-таки вернут долги по зарплате.
Её голос звучал сердито, да и сама женщина с нахмуренными бровями из-под вязаной шапки, натянутой до самого носа, не выглядела радушной, но Алена всё равно готова была её расцеловать. Она посторонилась от двери, уступая место своей спасительнице, и через пару мгновений, буквально наступая Маше на пятки, уже заходила внутрь.
Женщина скинула свой пуховик, тут же щелкнула кнопкой электрического чайника и выложила на подоконник какие-то принесенные с собой свертки. Алене не хотелось расставаться с полушубком: в плохо отапливаемом помещении только что иней не лежал на мебели. Но горестно вздохнув,
