Непарадные портреты - Александр Гамов

— Сейчас я тебе покажу, как умеют выныривать демократы, — сказал Немцов и потащил меня из парной сквозь сугробы на пруд — к проруби.

— В прорубь можно нырять. Это безопасно. Даже полезно. Но мужики, которые злоупотребляют, заканчивают импотенцией.

— Но вам же импотенция не грозит?

— Сань, ты чего? Я не понимаю... Ты что, мне решил настроение поднять? Могу одно сказать: когда это со мной случится, у меня будет очень много свободного времени!

— Когда одна жена, хочется куда-нибудь на сторону. А когда три?

— Предела хорошему нет. Я люблю женщин и черпаю огромную энергию от общения с ними. Иначе бы я не был Немцовым. Политики должны быть и физически, и психически здоровы. Особенно в России. Потому что от них очень много зависит. Смотрю на Думу, на правительство. Я к Путину отношусь достаточно критично, но считаю, что он один из немногих, кто выглядит, по крайней мере внешне, достаточно здоровым.

— Значит, в коридорах и чуланах власти недорабатывают в смысле секса?

— Я в чужую постель не лезу... Власть из человека высасывает все живое — нормальным людям она противопоказана. У меня в Кремле, в Белом доме, в Думе было одно желание: выспаться. Одному.

— Может, во власти нужна сексуальная революция?

— Горбатого могила исправит. Ничего не поможет.

— Может, нашим политикам надо брать сексуальные уроки у Немцова?

— Менять людей во власти нужно. Я когда прихожу в Кремль, у меня мужское начало куда-то исчезает и мысли о девушках как-то на второй план уходят.

— А у меня выпирают на первый. Там столько красивых женщин!

— Мы с тобой по-разному, видимо, к Кремлю относимся. Ты с каким-то неподдельным эротическим интересом.

— А вы?

— С сак-кральным. Бр-р-р — пойдем в парилку!

V. Владимир Жириновский

«ДЛЯ МЕНЯ ДОРОЖЕ ОДИН КОЛЧАК, ЧЕМ СТО ЛЕНИНЫХ»

1. «Госдума — это осиное гнездо, кругом враги»

— ...А я не люблю баню! — сразу же закипятился Жириновский, когда однажды в канун Нового года сам же и позвал меня в свою же парную. — Мы в бане все мозги выпариваем. Вот я в халате сижу, мне жарко, я из-за вашего фотокорреспондента сижу в нем. Так-то я сидел бы и в плавках, а то и без плавок. Чтобы тело отдыхало.

— Может, в бане поговорим?

Лидер ЛДПР захватил березовый веник, напялил на голову банную шляпу с логотипом «Комсомольской правды», которую я привез ему в подарок...

— Ну что ж, можно и поговорить под легкий парок. Ведь баня — это страшный вред. Водка — вред. Но мы спасаемся водкой, потому что проблемы ведь не решены. Сто лет не решаем проблем! Александр Второй начал, а мы стоим на месте. И гибнет страна. Потому что Столыпин отменил крепостное право, а земли не дал. Но это же издевательство: баня есть, а входить нельзя. Столыпин говорил: землю дам. И не дал. Его убили за это.

— Так давайте же войдем в баню...

— Ни один руководитель не может довести реформу. — Жириновский нехотя взял в руки шайку. — Если я не до конца разделся, мне противно. Или я оденусь в тулуп и выйду на улицу, или уже разденусь, буду здесь голый. Вы мне этого не позволяете. Так и тут. Ни одна реформа не дала эффекта. Ладно, и вы тоже берите веник. Но только согреться и выйти. А когда сидят минут двадцать, сто двадцать, весь порозовел, потом прошибает. Что такое пот? Мы организм обезвоживаем... Вообще, в нашей стране вредный образ жизни...

Жириновский скидывает халат, потом напяливает рукавицы и, держась за стенку, все же ведет меня в баню, ворча на ходу:

— Как скользко-то!

Кто такой Владимир Жириновский? Большой политик? Великий актер? А может, и тот, и другой — «вместе взятые» нашим непростым временем?

Вот написал эти строки и вспомнил один эпизод — в какой-то степени объясняющий, чем завораживает (а кого-то раздражает и кому-то надоедает) Владимир Вольфович.

...В 20-х числах апреля 2006-го, ближе к ночи, в храме Христа Спасителя готовились к Божественной литургии, посвященной Пасхе. И тут внесли Благодатный огонь, привезенный из Иерусалима. Жириновский протиснулся через толпу чиновников, которые окружали Святой огонь, зажег свои свечи. А потом, в отличие от чиновников, которые так и остались стоять на месте с зажженными свечами, пошел в массы — к верующим, сияя и приговаривая:

— Пожалуйста, вот огонь, прямо из Иерусалима!

...Мы садимся с Жириновским рядышком на теплый полок. Вождь оттаивает, и тут я начинаю его «раздевать», то бишь «колоть».

— А вот на съезде ЛДПР...

— Ведь дали обрывки: Жириновский обещал не ругаться матом. Я же об этом не говорил.

— То есть будете продолжать.

— Я упрекал партийцев, что кто-то из них оказался предателем. Десять лет назад снимал меня бытовой камерой у себя дома, и там я сказал пару фраз, расслабился. Он продал кассету — и на весь мир это прозвучало. Что это? Люди же не знают ситуации.

— То есть будете ругаться матом.

— Да я никогда не ругался матом. Я могу какие-то слова сказать в мужской компании. Просто так — ребята побалдели, выпили — и сказал. Все! Я что, оскорбил кого-то? Ведь я говорю не потому, что мне это... культуры не хватает. Я образованный. Но я часто знаю и слышу, что люди хотят эти простые слова... Люди оживляются, им приятно. Вот в чем смысл! А на съезде я имел в виду, что даже в быту теперь буду вынужден не употреблять ни одного слога.

— Вы в партию кого-нибудь взяли бы из порнозвезд?

— У нас нет никакого желания. Мы хотим быть дальше от порнографии. Наш избиратель — простой, бедный. Его раздражает, когда показывают, как депутаты гуляют — там шампанское льется рекой, полуголые девицы. Ну что такое? Люди без работы, живут в одной комнате три поколения. Ну как жить? Когда вот я в служебной квартире один бываю, никого нет — сто тридцать метров. Я хожу, что хочу делаю. А люди в одной комнате всю жизнь — шесть человек. С ума можно сойти.

— Но у вас же много квартир — поделитесь...

— Это не мои — штаб-квартиры в регионах. На меня было записано — начали орать, что это мое. Стали переписывать на всех активистов...

— А как вашим активистом стать? Мне вот, допустим.

— Свободный прием.

— И чего я должен делать?

— Да ничего. Вступили в партию и ничего не делают...

— А платить вы мне будете?

— Это вы должны платить. Но мы не берем с вас. Мы иногда помогаем. Бедным активистам.

— Правда, что вам Кремль приплачивает, чтобы вы его решения проводили в Думе?

— Может, дают кому-то пакеты, но нам никто ничего не дает, и мы не видим, кому дают.

— А вы где берете деньги?

— Прошу, собираю — и все. За нами никакая фирма не стоит. Никакая...

— У кого вы просите?