Герр Вольф - Александр Тавровский

О, он, Генрих Луйтпольд Гиммлер, рейхсфюрер СС и рейхсминистр внутренних дел Германии, с личным номером в СС 168, в тот миг, конечно, почувствует то, что чувствовали те жалкие евреи минского гетто, стоящие у края могилы в сорок первом в Минске, где Гиммлер впервые пожелал лично присутствовать при массовом расстреле.

– Хорошо, что я смогу хоть раз увидеть все сам, – браво сказал он офицерам айнзацгруппы, занятой в экзекуции.

– Но… мой фюрер, – скорее всего, жалобно проскулит он, – я так не полагаю! Так считает… подлец Шелленберг. А я…

– Вот именно, Гиммлер, что думаете вы по этому поводу? Только не врите, что вы против!

При мысли об этом у Гиммлера, как тогда, во время расстрела, потемнело в глазах. Ведь всего несколько дней тому назад к нему в «Хегевальд» заехал шеф политической разведки Германии Вальтер Шелленберг. Обсуждался ни много ни мало план устранения Гитлера от власти и заключение сепаратного мира со странами Запада для продолжения теперь уже совместной войны с большевистской Россией.

– Кто же по-вашему, Шелленберг, должен и в состоянии заменить фюрера? – без обиняков задал вопрос Гиммлер. – Имейте в виду, Вальтер, что по закону преемник Гитлера – Геринг.

– Геринг – политический труп: он лично отдавал приказы о бомбежке Лондона. Англичане не простят ему разрушение своей столицы. К тому же преемником его назначил Гитлер, а у нас на этот счет другое мнение.

– И какое же? – Гиммлер изо всех сил делал вид, что целиком увлечен фарфоровой чашкой с кофе.

– Безо всякого сомнения, вы, господин рейхсфюрер! – твердо, как о давно решенном, сказал Шелленберг. – За вашей спиной войска СС и… абсолютная поддержка народа!

– Ну хорошо, – довольно сухо отреагировал Гиммлер, едва сдержав торжествующую улыбку, – можем ли мы рассчитывать на армию?

– Безусловно! По нашим данным, уже в тридцать восьмом Гальдер тайно встретился с Шахтом и предложил ему сформировать новое правительство без Гитлера. Он также наладил контакт с генерал-лейтенантом Вицлебеном. Именно Вицлебен отвечал за военную сторону переворота. И это должно было произойти сразу после официального объявления Англией войны Германии. Все было готово для ареста верхушки НСДАП во главе с Гитлером, но переговоры в Мюнхене сорвали заговор. Гитлер, конечно, везунчик, но вечно везти не может даже ему.

– И вы все это, Вальтер, скрывали от меня столько лет!

Шелленберг виновато улыбнулся.

– Увы, господин рейхсфюрер, но думаю, тогда я был бы вами неправильно понят. Все должно быть вовремя и к месту. Теперь другая ситуация, другой фюрер и… другие мы!

– Ну что ж, – сказал Гиммлер, – что было, то было. Забудем! Гитлер действительно сегодня проблема гораздо в большей степени, чем вчера. Он стал неадекватен, переругался со всеми генералами «Вервольфа», а Гальдера просто затравил. Сейчас у того есть все основания примкнуть к нам…

– Да, – словно пресекая все сомнения на этот счет, перебил шефа Шелленберг, – вера фюрера в свое мессианство возросла настолько, что все больше напоминает форму шизофрении. Мне удалось ознакомиться с выводами личных врачей Гитлера доктора Морелля и доктора Браунта, я в курсе мнения доктора Штумпфеггера и лично беседовал с профессором Кринсом. К великому сожалению, состояние нервной системы фюрера критическое. И что самое тревожное, в последнее время у него активно прогрессирует болезнь Паркинсона. В таком… виде фюрер больше не может оставаться главой государства и армии. Короче говоря, Гитлер должен уйти!

– Само собой разумеется! – Гиммлер снял пенсне и близоруко уставился на Шелленберга. – Но что нам делать… с самим Гитлером?

– Хм! – шеф политической разведки рейха на секунду задумался. – Ну-у… все зависит от его поведения. Между прочим, он сам не раз говорил, что мечтает на старости лет поселиться с Евой в Оберцзальберге. Я думаю, если он поведет себя благоразумно, мы поможем ему осуществить эту мечту. Насчет англосаксов, правда, не ручаюсь!

– И когда же, по-вашему, все это должно произойти?

– Чем скорее, тем лучше! Для меня, для вас, для всех нас, для немецкого народа, черт возьми!

В ставке Гиммлера встретили главный адъютант Гитлера Шмундт и глава его личной охраны Раттенхубер.

К ночи стало по-настоящему холодно, северный ветер нагнал низких туч. Из лесу несло могильной сыростью и тревогой.

– Господин рейхсфюрер! – по позднему времени не слишком отчетливо приветствовал Гиммлера Шмундт. – Фюрер ждет вас. Он в гостиной.

Гиммлер сквозь бликующее пенсне подозрительно окинул взглядом Шмундта: спросить, что ли, о цели вызова? Но ни о чем спрашивать не стал, согласно кивнул головой и вошел в дверь апартаментов Гитлера.

Глава 28

Было уже далеко за полночь, когда Гиммлер оказался в гостиной фюрера. Тот сидел в кресле у камина и забавлялся с Блонди. Она пыталась лизнуть его в лицо, а он двумя руками хватал ее за уши и, как горный козел, бодал в лоб. Блонди вертела головой, норовя освободить уши. Когда хозяину удавалось соприкоснуться с нею лоб в лоб, он от души хохотал, а Блонди благодушно скалилась.

При виде Гиммлера Гитлер тяжело оторвался от кресла и демонстративно сделал шаг навстречу.

– Не стойте в дверях, Генрих, – проворчал он. – Борман говорит, что у русских и так называемых украинцев здороваться и прощаться через порог считается дурной приметой. Проходите к огню. Сейчас Линге принесет нам горячий кофе. Здесь по ночам чудовищная сырость. Мне трижды за ночь меняют постельное белье! И все равно к утру оно влажное. Вы даже не представляете, Гиммлер, как я устал! Когда в Ландсберге я писал «Майн кампф», мне и в голову не приходило, как это порой мерзко и утомительно.

Гитлер подслеповато сощурил глаза, и Гиммлер был поражен его потрепанным внешним видом.

«Да он постарел на пятнадцать лет! – ударило ему в голову. – Кто бы мог подумать…»

Линге принес кофе и любимые Гитлером пирожные. Фюрер, словно нехотя, отпил крошечный глоток и поморщился: у него снова побаливало горло.

– Из всех живых существ на Земле меня до конца понимает только моя дорогая Блонди!

Лишь сейчас Гиммлер заметил, что Гитлер неотрывно следит за каждым его движением. Рейхсфюрер нервно вдавил пенсне в переносицу. То, что фюрер не спешил сообщить ему о предмете предстоящего разговора, а продолжал болтать о явно второстепенных вещах, как бы рассредоточивая внимание гостя, выворачивало Гиммлеру внутренности.

– Гиммлер, – по-прежнему не отрывая от него взгляд, кружил вокруг да около фюрер, – Раттенхубер только сегодня изволил доложить мне, что Мюллер достает его доносами о каком-то чудовищном заговоре в «Вервольфе». Кто-то готовит на меня покушение. Интересно, кто бы это мог быть? Уж не Борман ли? Хотя, нет! Мюллер пишет о каком-то майоре. Вы, случайно, не в курсе?

«Какого черта! – чуть не вскрикнул возмущенный Гиммлер. – Кто дал право этому болвану Мюллеру за моей спиной выходить прямо на Раттенхубера! Надо разобраться! Но Гитлер что-то темнит…»

Вслух же уверено сказал:

– Мой фюрер! Естественно, я в курсе всего! Все под контролем! Мюллер немножко нервничает. Но его можно понять: речь идет о безопасности вождя рейха!

– Значит, вы лично пока не знакомы с этим таинственным майором, Генрих? – с лукавой полуулыбкой на губах заметил Гитлер. – Жаль-жаль! Когда познакомитесь, дайте знать! Забавно посмотреть на своего потенциального убийцу. Это все равно, что заглянуть в лицо самой смерти, не так ли?

И вновь, пригубив кофе, исподлобья уставился на Гиммлера.

– А скажите, Генрих, вы лично смотрели в лицо смерти? Например, видели, как убивают людей? Нет, не на фронте, а просто безоружных? Впрочем, насколько мне известно, на фронте вы не были.

Гиммлер поперхнулся слюной. Откуда фюреру известно, что он не был на фронте! Ведь по приказу Гиммлера сделано все, чтобы никто и никогда не узнал об этом!

– Да, мой фюрер, вы абсолютно правы! Я видел, как убивают безоружных людей! Мой долг истреблять врагов рейха! С самого начала войны мои люди занимаются санацией оккупированных территорий. Это тяжелый и неблагодарный труд. Иногда я должен быть рядом с ними, чтобы их подбодрить.

– И когда же вы впервые видели это? – зрачки Гитлера потеряли блеск и стали матовыми, а голос – тягучим, как застывающая смола.

– В Минске, мой фюрер, в августе сорок первого. Я был в гостях у командира айнзацгруппы «Б» Артура Небе. Его задачей было зачистить Минск от комиссаров, коммунистов, комсомольцев, военнопленных и, конечно, от евреев. Все это происходило, как выполнение вашего приказа об усилении борьбы с партизанами. К моему приезду парни Небе уже неплохо поработали! 37 810 врагов Германии, – точность цифры, похоже, завораживала Гиммлера, – навсегда отправились к своим варварским праотцам!

Рейхсфюрер, прекрасно зная нелюбовь фюрера к длинным речам других людей, сделал паузу, в ожидании его реакции. Но тот только поощрительно постучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла.