Железная мистерия - Даниил Андреев

Ректор

А мы предоставлены

Игре отражений…

Кем будет возглавлен

Ход наших служений?

Девушка

Тем из нас, кто внимал

первым

Звону истинного Кремля;

Чьи созданья

голубым перлом

Светят, горе нам убеля.

Неизвестный молчит, но Голос его Даймона теперь улавливают минутами и другие собравшиеся.

Крест ответственности,

груз знания

Вправе взять теперь только ты.

Неизвестный

Но пора ли? Ведь накануне я

Как слепец бродил сквозь пласты,

Я скользил, плутал, а ты видел,

Обо мне скорбя, как в былом

Создал я свой тотем, идол

Из забавы добром и злом,

До сих пор не забыть

песни,

Что влекла меня внутрь, вниз,

И все круче был спуск, отвесней,

К тем берлогам, что спят

в нас.

Даймон

Ты был прав. Испытав шахту,

Путник знает подъем вверх.

Но тогда оборвал шаг ты

У изнанки грядущих вер.

До пределов, где спит Велга,

По кругам шеолов* пройти -

В этом боль твоего долга,

Крест пути.

* Шеол (иудаист.) – теневая страна умерших. Здесь – темные миры чистилищ.

Молодой интеллигент

Успеть ли? Покой – лишь краткий

отрезок

На темном и бурном шелку

эпох,

И кажется всем нам: час боя

близок,

Час неба и ада,

Гагтунгр и Бог.

Успеем ли слышать – сквозь слух героя

Творящееся на потаенном дне?

Даймон

Лишь духом сойдет он. Вдвое и втрое

Я сокращу ему путь в глубине;

Но в этот последний час перед боем

Он видеть обязан все до конца,

Чтоб вынести умудренной душою

Гнет венца.

Ректор

Этот гнет вынес бы, не колеблясь,

Я и с той мудростью,

что теперь.

Даймон

Если ты понял ту область,

О которой речь – друг, не спорь:

Что ты можешь знать об ученье,

Низводимом к вам

сквозь него,

О грядущем тройном венчанье

Брата младшего твоего?

Ректор молчит.

Шумы города начинают удаляться.

Неизвестный

Вот, спускаюсь…

К плотному камню

Не притрагивается нога,

Будто в лоно материка мне

Спуск распахивается…

Река,

Пустыри… пустыри… – Пятна

Фонарей…

Даймон, слышишь -

совсем внятный

Голос мрака?

Даймон

Слышу. Бодрей!

Это – только Порог Жизни

Человека. – Будь смел. Иди.

Неизвестный, отрывисто и глухо

Тороплюсь… Но душно! Скорее

Сквозь преддверие проводи.

Даже отблеска фонарей

Нет в воде…

Хриплый напев старческого голоса

Медленно лижет земную породу,

Зыблется топкое тло…

Вязкую, тяжкую, плотную воду

Глухо колышет весло.

Узкий причал мой блюдут издалека

С черных окрайн фонари -

Злые молчальники, стражи потока,

Светочи – нетопыри.

Вязок и медленен ток Ахерона,

Нем с неподкупным слугой…

Неизвестный

Даймон, какие кромешные страны!

Что за угрюмый покой…

Тишина.

Близкие всплески весел.

Даймон

В этом челне воздержись от движенья,

Зоркость утрой…

Господи! Помоги возвращенью,

Силы даруй.

Неизвестный

Я готов. Я должен. Но смертная

Леденит мою кровь тоска…

Ночь плотнеет? Здесь – тьма спертая,

Несдвигавшаяся века…

Даймон

Сердце того, кто выйдет на берег

Этих отверженных стран,

Испепелится, и дух его горек

Станет, как сам Ахерон.

Голос перевозчика, глухо

Взад и вперед – неподвижно движенье,

Плотные волны – все те ж…

Вечная полночь! Избавь от служенья,

Сном непробудным утешь…

Тишина.

Теперь крипта представляется высоко вверху, превратившись в неясно светящееся пятнышко. Посвистывает ветер.

Даймон

Ты видишь?

Неизвестный

Не знаю… Я чувствую

Смещение координат,

Томящее головокружение…

Неясность пути назад…

Немыслимое сооружение -

Нет, кажется, груды гор…

Пульсирование их и движение,

Как чаш под грузами гирь…

Даймон

Не с той ли, быть может, громады могучей

Когда-то услышал ты пенье?

Неизвестный

Но голос тот был и пьянящ и летуч,

И смутен, как нежная тень…

Даймон

Что же пела она?

Неизвестный

Не знаю… Слова напрасно ловлю,

До сознанья лишь стих долетел:

"Нищ твой удел -

Стать на краю,

Робко взирающим в пропасть мою:

Не на краю -

Лишь в глубине

Горшей из бездн

причащаются мне".

Пауза.

Помню образ: "Здесь, за Ахероном,

Охраняя тайный мой приют,

Кружат луны в траурных коронах

И поют, волшебные, поют…"

Пауза.

Я думал: то Велга, свое колдовство

Сплетая над городом, пела…

Но нет: необъятная, как божество

Звала за последний предел.

Тишина.

Кажется, будто ветер приобрел большую силу и заунывность, налетая порывами, похожими на вздохи великанов.

Еле слышные голоса в крипте

– Станем вокруг спускающегося

Братством суровых клятв!

– Обережем тоскующего

Собором наших молитв!

Ты стал в эту ночь вдохновения

Для нас – духовным окном…

– Чьи жалобы, чьи воздыхания

Сквозь слух твой сочатся к нам?

Неизвестный, слабо вскрикивая

Это они! Узнаю! Их державный

Облик, багровую ткань покрывал…

Вон, среди них тот колосс, что недавно

Из саркофага смертного встал!

Даймон

Пленники, вечные кариатиды,

Ныне поддерживающие Цитадель;

Те, кто ковал былые победы

Царства,

теперь растущего вдаль;

Ваши прапрадеды,

ваши деды,

Старых триумфов былая скрижаль.

Неизвестный

Да, – сединою нездешней седы

Бурые лики… Щемяще жаль

Мне этих узников. Но… как странно:

Нет, они движутся! Камень и сталь

Медленно приподымают… Туманно

Вижу унылый и жесткий стиль

Сумрачных зданий этой вселенной,

Этих дорог багряную пыль…

Голоса движущихся кариатид – смутные, невнятные, – отдельные слова,

еле связанные друг с другом; стенания, почти лишенные смысла

– Строй,

раб,

поддерживай

Свой

плен -

Груз глыб живой!

– Пусть

труд

бездомника:

Жар

магм

припомни-ка!…

– Смерть

если б

смилостивилась…

– Ночь

если б

сжалостивилась!

– Хоть

в персть

развеивание…

– Хоть

в прах

расслаивание…

– Хоть

в пыль

размалывание!…

Нет

нам

помилования.

Безмолвие. Никакого ответа. И опять стоны, похожие на мольбу.

– Дух!

Храм

вверх

строящийся!

– друг,

брат,

брат

кающийся!

– Ты,

гнет

барм

сбросивший!

– Ты,

смысл

карм

взвесивший!

– Ты

знал

крест

царствования;

– Ты

блюл

долг

бодрствования…

Голос Императора-Искупителя

с огромной высоты, далеко над катакомбами

Схожу,

но порог ваш засыпан

и взгорблен,

Правящий игва мудр, как Ликург,

И гекатомбы неслыханной скорби

Спуск преградили

в ваш

Друккарг.

Теперь ухе не ветер, не стоны кариатид, но медленные удары глухого, с огромными интервалами, всю землю сотрясающего пульса различаются в звуках, которые недавно казались порывами ветра.

Даймон

Ты мечтал о траурных лунах -

смотри, поэт!

Других

в преисподних лонах

Нет.

Три светила тусклого цвета, похожего на темно-лиловый, проступают в рыжем пространстве среди несущихся паров. Одно из них кажется почти черным. Представление верха и низа сдвигается: область лун кажется то

небом, то глубиной пропасти.

Даймон

Так видят игвы