Некрещеная Русь. Не верь учебникам истории! - Андрей Буровский

Есть и другая версия – что предки с их более острым, чем у нас, зрением и без приборов видели, что Млечный Путь имеет спиральную форму. В этом случае змея удивительным образом ассоциировалась с организацией звездного неба.

Древние славяне держали у себя прирученных ужей – охотников на мышей. Этих змей считали священными и поили молоком, верили, что прирученный уж может накормить оставленного родителями младенца. Еще в конце XIX в. на Черниговщине наблюдали, как в украинских хатах ужи пьют молоко из блюдечек. В Литве деревенские колдуньи поили ужей молоком еще в начале XX в.

В славянском календаре есть два праздника, во время которых вспоминают змей. 25 марта – время, когда «на юрьеву росу» выгоняют скот и змеи выползают из-под ставшей теплой земли. Это время начала сельскохозяйственных работ.

14 сентября отмечался уход змей на зимовку – это время, когда сельскохозяйственный цикл в основном заканчивался. Таким образом, змеи как бы символизировали цикличность сельских полевых работ.

Есть в мифах и образ страшного Змея, похищающего солнце… Сказка К. Чуковского про крокодила, который солнце проглотил – давний литературный отзвук этой истории. И остается уточнить, кто был медведь, побеждающий крокодила? По-видимому, еще у праиндоевропейцев был образ космического змея, пытающегося то ли подчинить себе мир, то ли причинить людям максимальное количество вреда. А медведь – священный зверь с очень давнего времени.

Змееборчество – классический индоевропейский, арийский сюжет. Но это не сюжет борьбы с реальными змеями – в конце концов, только в Индии водились громадные змеи, опасные для человека – удавы, смертельно ядовитые кобры. Причем сюжета борьбы с такими реальными змеями и в Индии нет.

Борьба же со змеем – это сюжет битвы с чудовищем, которое редко бывает чисто змееобразным. Такого змееобразного по некоторым версиям мифа Пифона убил греческий бог Аполлон в горах возле Дельф. Умирающий Пифон рухнул в пропасть, и оттуда долго еще поднималось его зловонное дыхание. Особая выбранная дева вдыхала этот зловонный дым, понимавшийся из расщелины, и, одурманенная, начинала прорицать будущее, отвечать на важные вопросы: знаменитый Дельфийский оракул. Дым из расщелины шел явно вулканического происхождения.

В морских змеев верили скандинавы и кельты – те индоевропейцы, которые плавали по морям. Вот эллины и римляне таких змеев почему-то не знали… «Зато» им были хорошо знакомы морские драконы. Такого морского дракона убил древнегреческий герой, Персей. Этот противный дракон уже совсем было приготовился сожрать прекрасную Ариадну, принесенную ему в жертву. Но Персей победил дракона и сам взял себе Ариадну… И не в пищу, а в качестве жены.

С морскими змеями славяне дела не имели – за отсутствием моря.

Но речных драконов знали все индоевропейцы, в том числе континентальные: и галлы, и германцы, и славяне. Еще в начале XX в. на северо-западе Руси пели озорные частушки про Яшу, который почему-то лежит в реке, и при том лузгает орехи и приманивает девиц. Странный довольно-таки Яша.

Что происходит, становится понятнее в самых древних версиях песен и мифов, где появляется не Яша, а Ящер. Змей такой, и лежит он в Волхове, пропускает суда к Новгороду. Или не пропускает. Плывешь по Волхову, кинь в воду жертву, он пропустит.

Ну и девиц себе порой Ящер тоже присматривал и утаскивал в воду. Наверное, и на Руси, как в Китае, водяным драконам приносились человеческие жертвы. Это потом многое забылось, страшненький Ящер превратился в непонятного Яшу.

Видимо, представления о водяных драконах типичны для всех индоевропейцев. Но может быть, речь не просто о мифологических сюжетах. Есть вполне серьезные основания считать, что еще совсем недавно, по крайней мере на протяжении всего Средневековья, какие-то крупные ящерицы, типа варанов с острова Комодо, водились по всей Европе. В какой степени они были опасны для человека, неясно, но что крупная хищная ящерица, больше метра длиной, опасна по крайней мере для купающихся детей – очевидно.

Такие ящеры, или «каркодилы», обитающие в воде, естественным образом обожествлялись. Возможно, именно они положили начало представлениям о водных драконах.

Кроме слова «ящер», из мифов славян происходит и слово крокодил, иногда «каркадил». Ящера называли и так.

Интересно, что все индоевропейцы населили страшными драконами непрочные, текучие стихии, воздушную и водную. Видно, не очень доверяли воде.

Ящера и каркодила отделяли от Змея. Это существо уже определенно мифологическое, славянский дракон. Причем если греческое слово «дракон» впервые появляется в XVI в., то слово «змей» – в XI в.

Змий всегда имеет много голов и хвостов: «Змий о двенадцати головах и двенадцати хоботах; ногами топат… зубами скрехчет». Слово «хобот» у славян обозначало вовсе не мясистое продолжение носа и верхней губы, как у слона. «Хоботом» называли хвост – особенно хвост ящерицы или змеи. «Змей о двенадцати хоботах» – это существо с двенадцатью хвостами.

В отличие от Ящера Змий вовсе не обязательно связан с водой. Водяные драконы известны в мифах всех индоевропейцев, но чаще всего они лишь условно разделяются на водяных и воздушных, или горных.

Змей, он же дракон, он же Змей Горыныч, принципиально сочетает в себе три стихии: воды, воздуха и огня. Чаще всего змей предстает трехглавым, но бывает и по 5, и по 7, и даже 12 голов – как у Гидры, убитой Гераклом.

Горыныч теоретически должен жить в горах (есть версия, что «отчество» Змея происходит от имени его отца – Горыня. Но кто этот Горыня, никто даже предположить не может), но чаще всего поднимается навстречу герою не из пещеры, а из реки или из моря. И прилетает Змей с моря. В некоторых сказках он живет в воде, спит на камне в море. Он летает, хотя крылья его чаще всего не упоминаются и тем более никак не описаны. У Змея длинный хвост и цепкие когтистые лапы, как у хищной птицы. При нападении он извергает огонь.

У нас почему-то считают драконов типично китайскими созданиями… Но это вовсе не так! В Китай представления о водяных и воздушных драконах принесли арийские племена: самые восточные арии во II тысячелетии до Р.Х. дошли до излучины Хуанхэ. Другой вопрос, что драконы очень понравились китайцам и стали у них важной частью собственного китайского фольклора.

Драконы Европы водились и в реках, и в горах. Кроме драконов Луары, Рейна и Сены, дракон встречались горах Гарца в Германии, в Альпах, в горных системах Британии и Шотландии. Характер у всех драконов довольно мерзкий, но западные драконы были опаснее славянских: они обожали сокровища. Чтобы накопить их побольше, драконы жгли города, нападали на корабли и караваны, губили купцов и королей. Лишь бы спереть, награбить и накопить в пещерах максимальное количество золота и драгоценных камней.

В отличие от них славянский дракон сокровищами не занимался. В основном он или сжигал целы села и поедал людей и скот, или воровал девиц, и не очень понятно, зачем. То ли сожрать, то ли с более интересными целями… Если с более интересными, то был Горыныч очень неудачлив по женской части: девицы упорно не желали с ним иметь дела. Даже под угрозой смерти! Да еще не успеет Горыныч спереть пригожую деву, как уже мчится Добрыня или другой богатырь, всячески обижает дракона. Если верить легендам и былинам, всякое похищение девицы кончалось для Горынычей трагически. Правда, мы не знаем, что рассказывали об этом сами Горынычи.

В русской былине «О Добрыне Никитиче и Змее Горыныче» Змей Горыныч похитил племянницу киевского князя, Забаву Путятишну. Богатырь Добрыня Никитич убил Змея и освободил красавицу. Перед поединком со змеем он уничтожил детенышей Горыныча, – они больше походили на змей, гадюк или ужей, чем на грозное крылатое чудовище.

В целом образы владык одновременно нескольких стихий – драконы, утки-кони, полулюди-полуптицы – очень типичны для индоевропейской мифологии. Похоже, в этих мифах, помимо обычной фантазии, есть воспоминания о морских чудовищах разного типа и о громадных сухопутных ящерицах.

Человек

Образ человека в этнической вере не менее экзотичен для нас, чем обрая священного животного. Язычник почти не отделяет человека от других живых существ. Разница между человеком, животным и той же горой или рекой осознается довольно слабо. Смерть уводит человека – а та же самая душа вполне может вселиться в животное или рощу. Учение о переселении душ в индуизме достигает самого сложного, самого яркого развития. Но это только доведение до предела типичных представлений язычника за тысячи лет развития язычества у культурного и образованного народа.

Если человек не значительней животного, с ним и поступать можно так же.

– Утка – это такой люди, – говаривал Дерсу Узала, знаменитый проводник Арсеньева.

Но это имеет и обратный смысл. Если утка – это такой люди, то ведь и люди – это такой утка. В каких-то случаях человека тоже можно убивать и есть.