Песок - Оливия Уэдсли

Гамид тихо рассмеялся. Он нагнулся к двери, закрыл ее и опустил тяжелую портьеру, закрывавшую вход.

— Мы находимся в десятках миль от человеческого жилья. Кругом нет никого, кроме моих преданных слуг. Вы затеряны в сердце пустыни…

Каро попыталась рассмеяться, но губы ее искривились в гримасу. Мягкость и любезность Гамида пугали ее. Она медленно прошла в палатку и остановилась под филигранной серебряной лампой, свисавшей с потолка. Она старалась казаться спокойной и сохранить присутствие духа.

— Боюсь все же, что мне пора уезжать, — сказала она с улыбкой, к которой с усилием принудила себя. — Может быть, вы будете так любезны послать кого-нибудь со мной. Вы не должны сопровождать меня обратно на виллу. Ведь уже так поздно, а путь далек.

Она ждала его ответа, стараясь убедить себя, что все ее опасения ни на чем не основаны. Но какое-то чувство, какой-то инстинкт говорили ей, что страх ее не был напрасен.

Гамид стоял около дивана, покрытого огромной тигровой шкурой и мягкими шелковыми подушками. Он повернул голову и со странным выражением посмотрел на нее. В его глазах ярким огнем горело страстное желание, искажавшее его красивое лицо.

— Вы знаете, что вы не уедете, — сказал он очень мягко. — Со свойственным женщине притворством вы стараетесь не смотреть истине в глаза и обмануть себя.

Он откинул голову назад и рассмеялся. Его загорелая шея выделялась среди белых складок бурнуса.

— Все женщины одинаковы, как на Востоке, так и на Западе, — продолжал он.

Он подошел к ней и остановился так близко, что почти прикасался к ней.

— Но в одном вы не похожи на остальных женщин, Каро, — продолжал он, — я никогда еще не видел такой женщины, как вы, никогда ни одна женщина не сводила меня так с ума. Вы так красивы, у вас такая белая кожа, такие необыкновенные волосы! Я любовался вами, я потерял голову от дурманившего желания. Вот посмотрите!

Он взял ее руку и приложил к своему сильно бьющемуся сердцу.

Каро остолбенела и не находила слов. Она пыталась заговорить, но с ее пересохших губ не сорвалось ни слова. Она тяжело вздохнула, словно собирая силы.

Гамид следил за ее движениями и тихо рассмеялся.

— Я ваша гостья, принц, — с огромным усилием произнесла она. — Вы были моим другом. Я всецело в вашей власти. Я доверяла вам, когда приехала сюда. Я прошу вас отпустить меня в сопровождении ваших слуг. Я должна вернуться на виллу.

Она умолкла, и только звук ее неровного дыхания нарушал тишину, царившую в большой палатке.

Гамид внезапно нагнулся и обнял ее. Он поднял ее, словно ребенка, и понес к дивану, покрытому тигровой шкурой и подушками из серебряной парчи. Держа ее в своих объятиях, он опустился на диван.

Каро не произнесла ни слова. Ее глаза с безмерным презрением смотрели на него.

Гамид улыбнулся, нагнулся к ней и поцеловал ее губы медленным, пламенным поцелуем.

Каро не могла двинуться в железных объятиях, сжимавших ее; он прижал ее к себе, нагнувшись над ней, не выпуская своих объятий.

Наконец Гамид отпустил ее и поднял голову, глядя на нее со странной улыбкой. Каро высвободила руку и прижала ее к губам, отвернув голову. Его правая рука все еще обнимала ее, и она не могла сдвинуться с места.

Стараясь побороть слезы, навертывающиеся на глаза, она еле слышно произнесла:

— Я взываю к вам, ради нашей прежней дружбы, ради воспоминаний о наших встречах в Париже, когда я считала вас человеком, достойным моего доверия. Я беззащитна теперь и в вашей власти. Вы нанесли мне несказанное оскорбление. Вы не можете, не смеете удерживать женщину, которая презирает вас, вы…

— А… вы презираете меня?

Свободной рукой он вынул гребень из ее волос, рассыпавшихся блестящими кудрями под его прикосновением.

Дикий гнев проснулся в Каро при этом движении его руки.

— Презираю вас! — повторила она, задыхаясь. — Я ненавижу, ненавижу вас! С каждым мгновением мое презрение к вам возрастает все больше. Вы привезли меня сюда, я ваша гостья, я доверяла вам, и вы знали это и знали, что я считала вас приличным человеком.

— Приличным? — повторил Гамид, забавляясь. Он положил руку на ее голову, притянул ее к себе и прижал к своей груди. Его голос, тихий и страстный, прошептал над ней: — Приличным. Нет, вы ошиблись! Я дикарь, не знающий преград своим желаниям. Я ждал этого момента, я заранее наслаждался им. Вы вспоминаете о Париже, говорите о нашей дружбе. Но я любил, я желал вас с первой нашей встречи. Вы помните тот вечер в роще, ту ночь, проведенную нами на озере? Я мечтал тогда лишь об одном: заключить вас в свои объятия, поцеловать вас. И теперь, при виде вас, я теряю голову, я…

Он побледнел, глядя на нее. Его дыхание было тяжелым и прерывистым.

Каро вздрогнула и, выскользнув из его рук, вскочила на ноги. Он поймал ее и снова притянул к себе, сжав ее с такой силой, что у нее захватило дыхание. Она чувствовала, что близка к обмороку. Он отпустил ее. Она открыла глаза, и их взоры встретились. Она поднялась, опираясь на подушки и прижав руку к сильно бьющемуся сердцу. В своем смятении она повторяла себе, словно во сне: «Ведь теперь двадцатое столетие, и такие вещи не происходят в жизни».

Она прошептала, задыхаясь:

— Вы не должны, не можете удерживать меня силой.

Он снова рассмеялся:

— Вы ненавидите, вы презираете меня за то, что я удерживаю вас силой, за то, что я не признаю требований приличий и предрассудков, которыми живет ваше цивилизованное общество. Вы презираете меня за то, что я не стараюсь лицемерить, за то, что следую моим порывам и желаниям, не считаясь ни с какими препятствиями, встречающимися на моем пути. Вы играли с огнем с первого дня нашей встречи. Вы знали это. Вам льстило мое безмерное обожание, вам нравилась ваша власть надо мной. Я знал ваше чувство, угадывал ваши тайные мысли и ждал этого момента, когда вы будете в моей власти, не сможете уйти от меня. Наступил час расплаты. Вы останетесь здесь! Теперь вы знаете все, — закончил он торжественно. Взор его был устремлен на ее лицо. Он видел, как оно дрогнуло, и Гамид знал, что он победил.

Выражение его лица изменилось и озарилось нежностью и страстью. Внезапным мягким движением он опустился около нее на колени, обвив руками ее стройное тело, и выражение безмерной любви и обожания отразилось на его лице.

Несмотря на презрение к нему, на испытываемый гнев и усталость, от которой у нее кружилась голова, Каро поразилась перемене, происшедшей с ним, осветившей его прекрасное лицо необычайным чувством.

Оба молчали, словно зачарованные этим странным, коротким мгновением.

Голос Гамида, тихий, почти неслышный, раздался в тишине:

— Я люблю вас, я обожаю вас. Все сказанное вами забыто. Я боготворю вас и буду боготворить всю жизнь. Все эти недели я вспоминал вас, ваше лицо, звук вашего голоса… Я окружу вас несказанной роскошью, я отдам вам всю мою любовь, жизнь, мою душу. Я люблю вас так, как никогда не любил.

Он нагнулся и поцеловал ее нога.

Даже сквозь тонкую лайку высоких ботинок она почувствовала его горячее прикосновение. Его темное лицо, наклонившееся над ней, показалось ей изображением какого-то мрачного божества.

Неожиданно в ее памяти встал забытый храм в пустыне. Неясные образы пронеслись перед ней.

«Я теряю сознание», — со страхом подумала она.

Гамид снова обнял ее, и она чувствовала громкое биение его сердца.

Опять прежняя мысль промелькнула в ее усталом мозгу: «Теперь двадцатое столетие, и такие вещи не происходят».

Глаза Гамида смотрели на нее с бесконечной нежностью. Он выглядел теперь очень юным.

Каро с усилием улыбнулась:

— Я могу уйти теперь, не правда ли?

Он улыбнулся ей в ответ, но ничего не сказал, обняв ее голову и прижав ее к своей груди.

— Гамид, вы понимаете… — продолжала Каро.

— Что? — спросил он.

Тон его голоса не выражал его сокровенных мыслей.

Она удерживала слезы, стараясь сохранить спокойствие.

Очень медленно Гамид произнес:

— Вы поцелуете меня, Каро. Один поцелуй, который вы подарите мне сами.

Сердце ее громко забилось. Она не сможет вырваться отсюда. Надежда оказалась напрасной. Она старалась спокойно обдумать положение, зная свою власть над Гамидом.

Она снова улыбнулась ему:

— Я не могу поднять голову — помогите мне.

Он нежно приподнял ее на подушках и опустился на коленях около нее, положив свою голову к ней на грудь. Сладкий, крепкий запах духов, который так понравился ей тогда в первый вечер, исходил от него. Его голова лежала на ее груди, его сильные, стройные руки обнимали ее.

Как уйти, как спастись отсюда?

Гамид поднял голову. Он дрожал от сдерживаемой страсти. Рука его лежала на ее плече.

— Любимая, — прошептал он. — Я схожу с ума по вас. Вы чувствуете, как бьется мое сердце?