Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Пол Андерсон

Рошфор открыл шлем убитого, чтобы закрыть выкатившиеся глаза, но веки не хотели опускаться. Он привязал тело кускам оборванного провода и вернулся к своему креслу.

Рация мигала — кто-то вызывал их. Рошфор машинально, поглощенный горем, подключил клемму к скафандру и нажал кнопку приема.

Гортанный и в то же время звенящий голос говорил на англике с акцентом:

— …имперский «метеор». Вы живы? Говорит авалонский корабль. Отзовитесь, или будем стрелять.

— Слыш… слыш… — Сдержав всхлипывания, Рошфор ответил: — Да, говорит капитан.

— Мы примем вас на борт, если хотите.

Рошфор вцепился в спинку кресла, ноги уносило на корму. В ушах гудело и трещало.

— Ифри соблюдает военную конвенцию, — продолжал чужой голос. — Вас допросят, но не причинят вреда. Если откажетесь, будем вынуждены из предосторожности уничтожить вас.

— Кх-х-х… м-м-м…

— Отвечайте! Мы и так уже чересчур близко от Авалона. Опасность попасть под перекрестный огонь возрастает с каждой минутой.

— Да, — услышал Рошфор собственный голос. — Конечно. Мы сдаемся.

— Хорошо. Вы, как я вижу, не запускаете двигатель. И не надо. Мы идем на сближение. Связывайтесь и прыгайте в космос. Мы подцепим вас транспортным лучом и подберем очень скоро. Как поняли? Повторите.

Рошфор повторил.

— Вы хорошо сражались, — сказал ифрианин. — Проявили истинное мужество. Почту за честь принять вас на борт. — И умолк.

Рошфор кликнул Гелу. Они обвязались проводом вокруг пояса, вылезли в шлюз и приготовились выйти. В нескольких километрах виднелся корабль с тремя звездами на борту, летящий к ним, как орел.

В небесах вспыхнул огонь.

Когда погасла рваная красная вспышка, Гелу пробубнил:

— Аллах акбар, аллах акбар… Они исчезли. Что это было?

— Прямое попадание, — сказал Рошфор. Шок нарушил его немоту, он ощутил, как пробуждаются в нем силы, и в мозгу вспыхнул свет — такой же, как только что осенивший их, но холодный. — Они знали, что мы беспомощны и у нас поблизости нет друзей. Но они, несмотря на то что сказал капитан, забыли, как видно, о своих собственных друзьях. Это пошло в ход оружие на планете. Должно быть, в этих снарядах полно самонаводящихся торпед. Наши моторы молчали, а его — нет. Торпеда нашла его по излучению.

— Разве в них нет схем опознавания?

— Очевидно, нет. Чтобы действовать в таком масштабе, авалонцы жертвуют качеством ради количества и полагаются на свое знание расположения кораблей. Они не могли ожидать, что какой-то подойдет так близко. Бой идет гораздо дальше. Думаю, эту торпеду пустили как раз туда, в какое-нибудь имперское соединение, и она случайно прошла мимо нас.

— Угу. — Они висели между светом и мраком, тяжело дыша. — Некому нас теперь подвезти.

— Значит, надо браться за дело. Пошли.

Рошфора, несмотря на новообретенное спокойствие, потрясла мощность авалонского отпора.

Глава 9

Когда катер замер и прекратились грохот и тряска, оставив только невыносимый жар и запах гари, Рошфор лишился сознания.

Он выплыл из небытия через пару минут. Над ним стоял Гелу.

— Ты в порядке, шкипер? — голос механика, казалось, шел откуда-то издалека, а его потное, закопченное лицо расплывалось перед глазами.

— Нормально, — пробормотал Рошфор. — Дай-ка мне… еще стимтаблетку…

Гелу дал таблетку со стаканом воды, благостно омывшей деревянный язык и пересохшее нёбо.

— Рука Фатимы, ну и посадочка! — с трудом выговорил механик. — Я уж думал, нам конец. Как это ты ухитрился?

— Не помню.

Таблетка подействовала, вернув капитану ясность мысли и ощущений и придав ему немного энергии. Теперь он мог вспомнить, что делал в эти последние безумные минуты. Тех эргов, что сохранились в конденсаторах, не хватало на то, чтобы полностью погасить скорость катера относительно поверхности планеты… Рошфор использовал их для управления, для защиты от атмосферного трения, способного воспламенить корабль. «Филин» проскочил полпланеты по тропопаузе[4], как скачет камушек по поверхности воды, и понесся вниз по длинной линии, в конце которой они, по всему, должны были утонуть — дыра в корме не поддавалась починке, а герметичный машинный отсек своей тяжестью потянул бы их на дно, — однако он, Филипп Рошфор, помнится, углядел в море цепь островов и рухнул на один из них…

Некоторое время он дивился тому, что жив. Потом отстегнулся, и они с Гелу возблагодарили Бога, каждый по-своему, помолившись заодно о душе Ва Чау. К этому времени корпус остыл настолько, что они отважились выйти в шлюз. Внешний его клапан оторвало, и катер ушел глубоко в землю.

— Хороший воздух, — сказал Гелу.

Рошфор с благоговением сделал первый вдох. Не только оттого, что в кабине было жарко и воняло — ни одна очистная система космического корабля не сравнится с живым миром. Воздух, льющийся ему навстречу, благоухал озоном, йодом, зеленью, цветами; он был мягкий, но свежий от бриза.

— Похоже, тут стандартное терранское давление, — сказал Гелу. — Как может планета подобного типа удерживать столько газа?

— Ты ведь и раньше бывал на таких.

— Конечно, но никогда особо не интересовался. А теперь, когда мне вернули Вселенную, охота стало узнать, как она устроена.

— Магнетизм помогает, — рассеянно объяснил Рошфор. — Ядро тут маленькое, зато вращение быстрое, поэтому гауссов[5] немало. Кроме того, полю приходится удерживать меньше заряженных частиц, поэтому последние отщепляют меньше газовых молекул. Доля ультрафиолетовых и рентгеновских лучей тоже меньше. Солнце здесь ближе — и дает освещение на десять процентов выше, чем терранское — но оно холоднее, чем наш Сол. Частота распределения энергии здесь ниже, а звездный ветер слаб.

Рошфор осваивался с новой силой тяжести. Теперь его вес равнялся четырем пятым его веса на корабле, в поле стандартной терранской силы тяжести. Потеря шестнадцати кило сначала чувствуется — тело переполняют легкость и радость, которые ни потеря друга, ни вероятность плена не в силах погасить, — а потом начинаешь воспринимать это как должное.

Рошфор выглянул и осмотрелся. В уцелевшие иллюминаторы он уже видел, что эта местность необитаема. Внутренняя часть острова была холмистой, и склон вел к берегу, где разбивался белый прибой, слышный почти за километр. Дальше до самого горизонта простиралось море цвета сиенита — горизонт, несмотря на малый радиус Авалона, не казался ближе, чем на Земле или на Эсперансе. Небо было синее и ярче, чем то, к которому привык Рошфор. Солнце стояло низко и опускалось вдвое быстрее, чем на Терре. Золотой диск казался больше, чем терранское Солнце. Всходил бледный спутник, по угловому диаметру равный четверти терранской Луны. Рошфор знал, что он и в самом деле меньше Луны, но прилив вызывает в два раза выше.