Любимая, прости... - Инга Берристер

Дженетт, совершенно не подозревающая о подобных намерениях коллеги, посмотрела на него с еще большим недоумением.

– Десмонд… я даже не знаю, что сказать. У меня и в мыслях не было…

– Нет-нет, сейчас не время давать мне ответ, – заявил он слегка недовольно. – Важно, чтобы ты имела в виду это на будущее. Я питаю к тебе огромное уважение и симпатию и, хотя почти ничего не понимаю в детях, сделаю все возможное, чтобы стать хорошим отчимом для твоей дочери.

Дженетт почувствовала комок в горле и, тронутая до глубины души, поразилась, как можно быть настолько слепой, чтобы не заметить его отношения к себе.

– И как давно ты в меня влюблен? – сочувственно спросила она.

– Господи боже мой! Нет, до этого я не дошел. – Подобное предположение заставило Десмонда рассмеяться. – Надеюсь, что у меня хватает здравого смысла.

Дженетт теперь уже совершенно ничего не понимала.

– Зачем ты тогда собираешься на мне жениться?

– Я нахожу твое общество приятным. Ты не слишком требовательна. У тебя замечательный ум, – начал перечислять он, впервые немного оживившись. – Матери ты тоже понравилась. Разумеется, она никоим образом не помешала бы мне сделать тебе предложение, но это вызвало бы ненужные осложнения.

Комок в горле как-то сам собой рассосался. Разумеется, он ее не любит. Ее не любит никто, кроме Карен… и Робина. О чем она только думала, задавая этот глупый вопрос? Десмонд человек науки, а не страсти. Да, он не слишком одарен эмоционально, у него плохо с чувством юмора, зато ему нельзя отказать в искренности. Весьма возможно, что на свой суховатый, прозаический манер Десмонд привязан к ней сильнее, чем Висенте.

– Я рада, что понравилась твоей матери, – неуверенно пробормотала она.

– У нее превосходный вкус. – Он взглянул на часы. – Боюсь, что не могу оставаться дольше: обещал одному другу зайти, когда буду в городе. Я тебе позвоню. К тому времени, думаю, ты сможешь дать взвешенный ответ на мое предложение.

Десмонд вежливо открыл перед ней дверь в холл. Интересно, подумала Дженетт, следует ли поблагодарить его за предложение? Было как-то неудобно оставлять его словно бы незамеченным. Но вместо этого у нее неожиданно вырвались совсем другие слова:

– Кстати, знаешь, Висенте сейчас здесь. Он наверху, с дочерью.

– Кажется, уже нет, – сухо ответил Десмонд, несколько запоздало обращая ее внимание на спускающегося по лестнице мужа.

– А где Карен? – с беспокойством спросила Дженетт.

Висенте снял галстук. Однако, даже несмотря на это и на несколько растрепанные волосы, он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным в себе.

– Спит в своей кроватке, – ответил Висенте, внимательно оглядывая визитера, выглядящего не так уж плохо для своих лет, хилой комплекции и образа жизни. – Вы, должно быть, Десмонд, не так ли?

– Сандерленд… профессор, – сообщил тот, протягивая руку для приветствия.

– Разве тебе обязательно уходить так скоро? – спросила Дженетт, после чего воцарилось напряженное молчание.

Десмонд несколько торопливо направился к двери.

– К несчастью, должен. Я же сказал, что у меня назначена другая встреча, и, боюсь, я уже опаздываю.

– Что он тут делал? – спросил Висенте, когда дверь за профессором Сандерлендом закрылась.

Дженетт чувствовала себя на удивление спокойной.

– Приехал сказать, что хочет на мне жениться.

– Ха-ха! Не смеши меня, – мгновенно ответил он.

Взявшаяся неизвестно откуда волна гнева захлестнула Дженетт и выплеснулась наружу.

– Тебе что, действительно кажется, что не может найтись мужчина, желающий, чтобы я стала его женой?

– Ну почему же… – снисходительно протянул Висенте. – Некогда я сам им был.

7

Дженетт вздрогнула, его слова пробудили в ней воспоминания о самых чудесных днях ее жизни… и усугубили грусть по тому, что случилось потом. Прошло уже три года с той поры, как Висенте пригласил ее на свою яхту и в тот момент, когда они проплывали по Гибралтарскому проливу, отделяющему его родную Испанию от Марокко, сделал ей предложение, надев на палец кольцо с изумрудом. Она была тогда так счастлива, что даже заплакала.

– Готова поспорить, что ты об этом жалеешь, – попыталась пошутить Дженетт.

– Как я могу, раз у меня есть Карен…

– Однако когда я была ею беременна, ты об этом жалел!

– Больше ты меня на эту удочку не поймаешь. Мы оба с тобой сделали неверные предположения, – ответил Висенте.

– Просто ты не способен признать, что тоже можешь быть неправым, как простой смертный! – огрызнулась она.

– Давай лучше поговорим о профессоре Сандерленде. Он действительно попросил тебя выйти за него замуж? – спросил Висенте с таким выражением лица, будто нелепее этого не слышал ничего в жизни.

Дженетт встрепенулась.

– Не понимаю, что ты находишь в этом странного?

– А кто сказал, что я нахожу это странным? – В его глазах зажглись золотистые огоньки. – Ты меня неправильно поняла. Просто меня поражает наглость этого Сандерленда и удивляет то, что ты не указала ему на дверь сразу же.

Она гордо подняла подбородок.

– Большинство женщин воспринимают предложение выйти замуж как комплимент. Не понимаю, почему ты решил, что я должна была выставить Десмонда за дверь!

– Тогда ты просто глупа.

– Я так не думаю… А ты просто грубиян! – Дженетт чувствовала, что, несмотря на нее попытки сохранять спокойствие, голос ее срывается почти на визг. – Десмонд весьма уважаем в академических кругах и всегда был для меня хорошим другом!

– И по возрасту вполне годится тебе в отцы. Да это веское преимущество передо мной… – протянул Висенте. – Однако для молодой женщины стремление к спокойному существованию в двухместном семейном гробу кажется мне несколько преждевременным.

Его ядовитые намеки больно жалили нежную душу Дженетт.

– Твои насмешки над Десмондом вряд ли можно считать уместными.

– А тебе не кажется странным, что твой профессор при виде меня поспешил ретироваться?

– Десмонд солидный и уравновешенный человек. Он старается избегать разного рода сцен.

Висенте неприятно рассмеялся.

– Так вот как ты это называешь. Лично мне кажется, что его поспешный уход вызван скорее опасением за свою безопасность. Да, ему действительно не хотелось быть участником неприятной сиены, к тому же он боялся меня рассердить.

Она гордо выпрямилась.

– У тебя нет никаких основании считать Десмонда трусом.

Взгляд Винсенте был насмешлив и язвителен.

– Перестань меня разыгрывать, Дженни. Можешь ли ты после жизни со мной всерьез задумываться о том, чтобы выйти за человека вроде Сандерленда!

Звук своего уменьшительного имени подействовал на Дженетт как соль на открытую рану. Когда-то оно символизировало привязанность и ласку, теперь же – жестокую память о безвозвратно ушедшем.