Кровавые тени (ЛП) - Прайор Линдси Дж.

Зашла на кухню, проведя рукой по столу, который занимал центральное место в небольшом пространстве. Окно было заколочено досками, как и в спальной зоне. Она заглянула в холодильник. Там было пиво, бутылки с водой, какие-то закуски, но больше ничего. Она выдвинула кухонные ящики, большинство из них были пусты, но она задержалась над ящиком для столовых приборов — над несколькими ножами, которыми было бы достаточно трудно повредить стейк, не говоря уже о закалённом вампире. Она проверила шкафы и обнаружила, что они в основном пусты, поэтому вернулась к дивану.

Она ела не торопясь, ковыряясь в еде и играя с ней, каждый кусочек был таким же трудоёмким, как и следующий, но это давало ей возможность чем-то заняться, попытаться успокоить нервы. Допив сок, она нашла мусорное ведро и выбросила мусор, а затем вернулась в ванную и почистила зубы.

Она снова забралась на ванну. Непроглядная тьма снаружи превратилась в туманно-серую. Рассвет наступит примерно через час. А это означало, что либо Кейн отступит туда, где был его дом, либо она будет заперта на несколько часов в его компании.

Вернувшись на кухню, она взяла себе бутылку воды и, вернувшись на своё место на диване, поджала под себя ноги, положила подушку на колени и обратила всё своё внимание на экран телевизора.

Время шло, и она посмотрела ещё несколько музыкальных клипов. Затем снова прошлась по комнате, осматривая каждый её сантиметр, что было уже, наверное, в четвертый раз, вновь доказывая самой себе, что другого выхода, кроме как через дверь, за которой исчез Кейн, не было. Она совершила ещё два похода в ванную и во второй раз заметила, что рассвет уже посылает своё приглушённое тёплое сияние сквозь уменьшенные щели в окнах ванной. Она вышла обратно, прошлась ещё немного, прежде чем снова вернулась к дивану.

Она как раз устроилась среди подушек, когда дверь открылась, и Кейн вошел внутрь.

Его джинсы были не теми тёмными, в которых он отправился туда. Они были бледными и потертыми, на них виднелись все масляные и жирные пятна. Белый жилет, заменивший ему рубашку, ещё больше усугублял следы. Капельки масла и смазки покрывали его руки, шею и щёку. Он остановился у холодильника, достал пиво и открутил крышку по пути обратно к стойке. Он откинулся спиной на неё, встав лицом к Кейтлин. У неё свело живот от напряжения в его перепачканном бицепсе, когда он поднёс бутылку ко рту.

Понимая, что невольно разинула рот, она поднесла к губам остатки воды из бутылки и сглотнула немного сильнее, чем намеревалась. Она видела, что он оценивает смену одежды, но, несмотря на намёк на улыбку на его губах, он ничего не сказал, не похвалил её. Он вообще ничего не сказал, прежде чем снова вышел за дверь, на этот раз оставив её за собой приоткрытой.

Кейтлин стиснула бутылку, ожидая, появится ли он снова.

Но он этого не сделал.

Шли минуты, а её внимание не отрывалось от ниши. Но когда до неё донёсся звон, который сказал ей, что он только что вернулся к тому, чем занимался, она, наконец, уступила своему любопытству и направилась к двери.

Пустая комната была размером, по меньшей мере, пятнадцать на пятнадцать метров. Блестящий чёрный автомобиль, который, как она знала, принадлежал ему, стоял прямо впереди, его капот был открыт. Перед ним, слева от неё стоял мотоцикл. Кейн сидел на полу за байком, что-то чистил и затягивал, инструменты и грязные тряпки были разбросаны по полу вокруг него. Гаражная дверь доминировала на левой стене, справа от неё была маленькая дверь из гофрированной стали. Слева от неё, у задней стены, стоял верстак, на его поверхности был разложен набор инструментов. Впереди был угол, который отвели какому-то тренажеру, боксерской груше, свисающей со стропил А-образной рамы. В комнате пахло дизельным топливом и маслом.

Кейн бросил взгляд в её сторону, когда она прошла дальше в комнату. Бетон был холодным и шершавым под её босыми ногами. Она прислонилась к верстаку, а он снова обратил своё внимание на то, чем был занят. Сосредоточенность в его глазах была невероятной, пока он прикручивал обратно очередной компонент. Его сексуальные пальцы быстро и ловко работали с крошечными деталями, так же умело, как и с более крупными.

Казалось, его не раздражало и не беспокоило её присутствие, незапертая дверь была достаточным признаком того, что она могла бродить по дому. И ей нужно было показать ему, что она не запугана.

Она потянулась за шлемом, лежавшим рядом с ящиком для инструментов — черным, блестящим, с затемненным забралом.

— Ты хоть представляешь, сколько раз мы пытались конфисковать твой байк? Так же, как и твою машину.

— Тогда вам следует научиться водить быстрее

— Всё, что движется со скоростью более пятидесяти миль в час, запрещено, Кейн. Даже для подразделения.

Она взглянула на него и увидела, что его внимание всё ещё приковано к мотоциклу, поэтому незаметно оценила набор инструментов в коробке рядом с ней. Она сосредоточилась на монтировке, стамеске и отвертках. Пара была достаточно маленьких, чтобы у неё мог быть шанс спрятать их.

— Не то чтобы это что-то значило для тебя, верно? Какова была твоя последняя зафиксированная скорость? Восемьдесят?’

— По крайней мере, я могу справиться со скоростью. Чего нельзя сказать о вас.

— Мы должны следить за гражданскими лицами, а это, очевидно, последнее, о чём ты думаешь.

Она примерила шлем, подняла забрало и снова закрыла его, прежде чем сняла шлем.

— Тебе никогда не говорили о том, что нельзя трогать вещи, которые тебе не принадлежат? — спросил он, бросив мимолетный взгляд.

— Похоже, к тебе это правило неприменимо.

Когда его тёмно-синие глаза встретились с её, её желудок сжался, но вместо конфронтации его внимание вернулось к тому, что он делал.

— У тебя на всё есть ответ, Кейтлин. Этот язычок нужно укротить.

— И ты планируешь быть тем, кто это сделает?

Он почти улыбнулся.

— Я многое планирую для тебя, чтец теней.

Мгновенное волнение, которое она почувствовала, было непростительным, её сердце пропустило удар.

— Для кого-то, кто, казалось, очень хотел заполучить меня раньше, ты внезапно очень небрежно тратишь своё время.

— Время, которое нам придётся навёрстывать, но я уверен, что мы справимся.

Он потянулся за другим инструментом, его глаза сосредоточенно сузились, челюсть напряглась, когда он что-то снимал с аппарата. Он вытер руки о тряпку, а после провёл тыльной стороной ладони по лбу. Тут, в гараже, она почти могла принять его за человека, если бы в его насмешке над тем, что вызывало у него трудности, не было намёка на эти резцы.

Когда волнение в её животе усилилось, она попыталась отвлечься, сосредоточившись на некоторых вещах, которые он сделал. Садистская черта, которой он прославился. За этими опьяняющими глазами и соблазнительной улыбкой скрывались безжалостные и извращённые сердце и разум. Он был морально надломлен. Она так и не смогла собрать отчёты в достаточном количестве, чтобы доказать это, но то, что случилось с Араной, сделало его ещё хуже. Она была уверена в этом. До этого он был плохим; с тех пор он стал чудовищем. Ксавьер мог говорить всё, что ему заблагорассудится, но она не сомневалась, что многие из тех дел, по которым его хотели осудить, были результатом того, что он искал ответы. И часть её, крошечная часть, которая помнила ярость, которую она испытала, прочитав те экстрасенсорные отчеты о том, что случилось с её родителями, понимала его.

Но это не оправдывало того, что он сделал. И она должна была продолжать говорить себе это, точно так же, как ей нужно было постоянно напоминать себе, что в нём не было ничего достаточно привлекательного, чтобы оправдать её влечение. Вообще ничего.

А затем он нахмурился, разочарование отразилось в его потрясающих глазах — глазах, которые когда-то излучали любовь. Потому что он любил свою сестру. Никто не мог этого оспорить. Они были неразлучны — связь, которая крепко сформировалась после того, как они стали свидетелями бойни своих родителей на их родине линчевателями вампиров. С юных лет он защищал её и заботился о ней. Во многих отношениях казалось, что она была его спасением. Затем её тоже убили. И тьма была выпущена на волю.