Операция «Отче наш» - Эверт Лундстрём

Мы с Петером сходили за водолазным снаряжением и тщательно изучили его. С первого взгляда было видно, что скафандр устарелой модели, тяжелее и жестче новых образцов.

– Ему не меньше двадцати лет, – заключил я. – Влезешь – еще неизвестно, выберешься ли обратно.

– Тогда прощай, – усмехнулся Петер. – Приятно было познакомиться.

Мы проверили все шланги и уплотнения. Помпа была ручная, и пришлось ее кое-где смазать, чтобы работала без скрипа.

Я влез на пробу в скафандр, Петер привинтил шлем и взялся за рукоятку помпы. Все было как будто в порядке… К сожалению.

Кронпринц прибыл с судном, доставляющим островитянам утренние газеты.

– Каким вы местом думали, черт бы вас побрал? – приветствовал он нас, вручая Биллу сверток с обухами. – Неужто среди вас не нашлось ни одного стоящего моряка?

Мы не удостоили его ответом.

– Но хоть кофе-то сумели приготовить? – ухмыльнулся Кронпринц.

– Найдется пяток капель на камбузе, – ворчливо ответил капитан «Торда».

Намек Кронпринца на изъяны в его морской выучке задел капитана за живое.

Билл и Мартин погрузили на буксир тросы и гаки, взятые на местной верфи. Можно было выходить к месту крушения.

Миновав створ гавани Рёрё, капитан взял курс на крестик, обозначающий на_ карте место, где пошла ко дну «Конни». Зыбь – отголосок вчерашнего шторма – перекатывалась через отмели к западу от прибрежных островков. Пройдя на нос буксира, я подставил лицо прохладному морскому ветерку. В этом краю воздух после шторма всегда чище и богаче озоном, особенно осенью. Я наслаждался, вдыхая легкое веяние веста.

– Скоро придем на место, Морган, готовься. – Билл похлопал меня по спине.

– Нет от тебя покоя, – пробурчал я, неохотно следуя за ним на ют.

– Мы с Мартином – на помпе. Петер поможет тебе со скафандром.

– О'кей. Кто на сигнальном конце?

– Петер. Как только спустим тебя вниз. Петер стоял рядом, прислушиваясь.

– Ты чего-то опасаешься? – спросил он.

– Лучше твердо знать, что наверху кто-то держит сигнальный конец на случай, если мне понадобится быстро всплыть.

– Все будет в порядке, Морган.

Сбросив одолженную накануне одежду, я надел очень кстати раздобытый Биллом тренировочный костюм. Капитан пополнил мою экипировку шерстяными носками, потрепанным свитером и вязаной шапочкой. Чтобы долго работать внизу, надо тепло одеваться. Втиснувшись в водолазный костюм, я подошел к фальшборту и поглядел вдаль. До места осталось совсем немного, но сколько я ни всматривался, не мог обнаружить кончик мачты. И буй тоже не видел.

– Черт, мачта куда-то пропала… Пора бы ей уже показаться?! – крикнул я.

Подбежал Петер и тоже стал всматриваться.

– Вижу буй!..– сказал он.

У него зрение было получше моего.

– Где?

– Чуть западнее Раммена! Вон там.

Теперь и я увидел буй – маленький пластиковый шар, качающийся на волнах.

– Но куда же мачта подевалась, черт подери?

– Вдруг она сломалась!..– воскликнул Петер. – Вот будет нам подарочек!

– Спокойно, парни, – услышали мы голос подошедшего сзади Билла. – Просто «Конни» опрокинулась и легла на бок.

– Ты так уверен в этом?

– Шторм не мог сломать мачту, и здесь не проходили никакие суда, я проверил. Остается один вариант. Притом самый логичный.

На холостом ходу мы медленно, осторожно приближались к бую. Кронпринц подцепил багром буксирный трос и закрепил его за кнехты у правого борта. Капитан «Торда» включил задний ход, по железному корпусу буксира пробежала дрожь, и вот уже «Торд» стоит, как на якоре, под ветром от затонувшей яхты. Новая команда, и машинное сердце буксира перестало биться.

– Отдать якорь!..– крикнул Билл. – Буксирный трос может не выдержать.

Петер и Кронпринц вместе отправили за борт тяжелый якорь, и он загремел цепью в клюзе.

– Петер! – снова раздался голос Билла. – Помоги Моргану закончить облачение.

– Есть, помочь Моргану.

Шлем лег на место, и я почувствовал себя чем-то вроде франкенштейнова чудовища. Давление на плечи удвоилось, когда Петер надел на меня пояс с свинцовыми грузами. К этому же поясу он прицепил большую отвертку. Поднял мою руку, пропуская под мышкой воздушный шланг, и показал кивком, что все готово.

Я неуклюже протопал на корму, где капитан подвесил спускающийся в воду железный трап. Мартин крутил помпу. Петер надежно обвязал меня сигнальным концом, затем помог надеть калоши со свинцовой подошвой. Теперь я был готов вместе с скафандром последовать в неизвестность.

Подошел Билл и, улыбаясь, засунул мне за пояс обуха, про которые я конечно же забыл.

Я ощущал не то чтобы страх – скорее, тревогу, и мне вспомнились крылатые слова инструктора, которыми он успокаивал нас, начинающих аквалангистов, перед серьезным погружением: «Если тебе там в холоде и мраке покажется, что ты сейчас отдашь концы, – выкинь эту мысль из головы и постарайся лучше сообразить, какой промах совершил».

Я улыбнулся про себя, однако подумал, что не так-то просто следовать этому совету, если тебя не учили работать в тяжелом водолазном снаряжении. Тем не менее тревога дебютанта поумерилась.

– Готов к погружению – сказал я. Хотя никто не мог меня слышать.

Ковыляя, словно утка, я одолел последние метры до трапа.

Подошел Билл с концом закрепленного на «Конни» буксирного троса и обмотал его вокруг релинга рядом с трапом. Знаком дал мне понять, чтобы я спускался вдоль троса.

Я сделал рукой утвердительный жест.

Кронпринц и Билл вместе подняли меня и свесили за борт. Поболтав ногами, я поймал свинцовыми подошвами ступеньку трапа и начал спускаться. Глянув напоследок вверх, увидел позолоченное солнцем небо.

После чего медленно ушел под воду.

По мере погружения пропало ощущение тяжести от костюма. Держась за буксирный трос, я метр за метром спускался к престарелой барышне «Конни». Да, наделала она дел. А мне теперь расхлебывать.

Вода была мутная. Вчерашний шторм потрепал донную растительность. Чем глубже, тем хуже видимость.

Вокруг «Конни» словно царила августовская ночь.

Почувствовав вдруг под ногами твердый грунт, я даже малость удивился. Погружение прошло легче, чем я опасался. И грунт вполне гостеприимный – никакого ила, только облепленные водорослями каменные плиты. Отлично.

Видимость на дне составляла шесть-семь метров. Я включил фонарик.

Билл, как всегда, оказался прав: «Конни» лежала на боку, удобно простершись на камнях. Шторм положил ее на левый борт. Мачта смотрела косо вверх, к свету. Насколько я мог судить, она нисколько не пострадала.

Осторожно передвигаясь от форштевня к корме, я и в обшивке правого борта не увидел никаких повреждений. Оставалось загадкой, где первоначально открылась течь. Может быть, есть пробоина в левом борту?

Оступившись на скользком камне, я упал навзничь. С великим трудом поднялся на ноги. Я обливался потом, одежда прилипла к телу, словно теплый компресс.

Я погладил рукой киль, отыскивая отверстие для первого обуха. Найдя, обнаружил, что оно закупорено пробкой. Вытащил отвертку из-за пояса и выковырял ее. В водолазных перчатках поневоле работалось очень медленно.

Засовывая на место отвертку, я промахнулся и выронил ее. Хорошо еще, что она была привязана к поясу тонким линем. Я мог не нагибаясь поднять ее и воткнуть за пояс.

Осторожно опустившись на колени подле киля, я правой рукой достал один обух. Это было все равно что искать вшей, надев боксерские перчатки. Полчаса провозился я с этим обухом, прежде чем он занял наконец положенное место. Чтобы завинтить его до конца, пришлось просунуть отвертку в кольцо на головке.

Теперь – найти отверстие для второго обуха. Луч фонаря заскользил по днищу «Конни». Слабый отблеск на выходе галыонного слива привлек мое внимание, и я вернул луч туда. Свет отражался от чего-то стального! Странно… Откуда сталь там, где должна быть пустая черная труба? Я постановил, когда управлюсь с вторым обухом, обследовать гальюн изнутри.

Наконец болт с кольцеобразной головкой занял свое место, и я стал карабкаться по борту вверх, чтобы проникнуть внутрь корпуса «Конни». Тщательно лакированные доски выше ватерлинии были скользкие, как лед. Дважды я скатывался вниз на животе, прежде чем сумел ухватиться за край фальшборта и подтянуться кверху. Струйки теплого пота разъедали глаза. Отдающий машинным маслом воздух в шланге вызывал удушье. Надо терпеть… Мысленно чертыхаясь, я продолжал карабкаться.

Целая вечность ушла у меня на то, чтобы забраться в кокпит лежащей на боку лодки. Все время надо было подтягивать воздушный шланг и сигнальный конец, чтобы не зацепились за металлические детали. Сантиметр за сантиметром я продвигался вперед, на каждом шагу освещая фонариком калоши и проверяя надежность опоры.

Под палубой я осторожно опустился на колени. Направив луч фонаря на дверь гальюна, медленно пополз к ней. Внезапно воздушный шланг заклинило где-то в кокпите. Я оцепенел от страха. На секунду почудилось, что воздух сверху не поступает. Отчаянным рывком удалось высвободить шланг. Слава Богу. От пота я внутри скафандра был такой же мокрый, как если бы очутился в воде снаружи. Там кромешный ад, тут пропитанный потом.