Любовница. Война сердец - Шерил Сойер

София Гамильтон выглядела усталой, крайне взволнованной, чего Себастьян никак не мог понять. Он задавался вопросом, было ли это из-за предосудительности, с которой к ней отнеслись: раньше — Себастьян знал это наверняка — в шатре не хватило бы места для всех друзей и доброжелателей, пришедших поздравить, разделить с нею радость, но сегодня посетителей было мало. Однако их было достаточно, чтобы занять Делию, а тем временем он поговорил с глазу на глаз с хозяйкой чемпионки за другим концом стола.

— И что ты решила делать с кобылой, снова выводить ее на скачки?

— О нет, — ответила София. — У нее будут замечательные жеребята; я думаю, сегодняшний день всех в этом убедил.

— Знаешь, что поразило меня сегодня? Количество джентльменов из армии и флота, люди, подобные твоему отцу, приехали посмотреть на скачки английских лошадей на английской земле в… Я хотел сказать — в последний раз. Как отвратительно с моей стороны! Я имею в виду, пока долг не позвал их. Это был необычайный день. Будем надеяться, что мы доживем до его повторения.

София посмотрела на него с тревогой, которую он предвидел.

— Кузен, — сказала она, — что ты хочешь мне сказать?

Себастьян улыбнулся.

— Прости, что я завел этот разговор в такой момент. Я не смог сдержаться. — Голос его звучал сбивчиво, когда он продолжил: — Вскоре я отправляюсь в Лондон, и не надеюсь вернуться обратно в течение некоторого времени. Я попросил назначение в Бельгию.

— Нет, — сказала она.

— Прости меня, — повторил он. — Ты слышишь это первая. Больше никто не знает.

Рядом возникло движение, и прежде чем он мог действительно оценить ее реакцию на эту новость, она повернула голову. Выражение ее лица полностью изменилось — она выглядела пойманной в ловушку и обрадованной одновременно.

Человеком на другом конце стола был Десерней.

Для Себастьяна это был очень насыщенный момент. Он только что сказал женщине своей мечты, что собирается сражаться за короля и отечество. На расстоянии двух шагов от них находился изгой, который прокладывал себе путь в избранное общество друзей и членов семьи этой женщины.

Себастьян вложил в свой взгляд всю холодную сталь, которую скопил с той самой первой их встречи в брайтонском лагере, француз же вздернул подбородок.

Но произошло нечто, заставившее прервать их этот молчаливый поединок.

В шатер вбежал Митчелл, он остановился, когда увидел леди Гамильтон и выпалил:

— Прошу прощения, миледи, но ради всего святого, пойдемте скорее! Мистер Гарри… Он проскользнул в стойло к этому огромному жеребцу, и мы никак не можем вытащить его оттуда.

София вскрикнула и, обежав вокруг стола, направилась к выходу. Себастьян последовал за ней. Митчелл перевел взгляд с полковника на Десернея.

— Мальчик такой бесстрашный. Он думает, что любая лошадь ему друг.

София уже преодолела половину шатра, когда Себастьян повернулся и заявил Десернею в лицо четким убийственным голосом:

— Это ваших рук дело, месье. Вы вложили понятия в голову этого ребенка, что…

Он так и не закончил. У него была доля секунды, чтобы увидеть яростную вспышку, похожую на молнию, в серых глазах француза и услышать вопль Делии, а в следующее мгновение кулак сильно ударил в его лицо, отбросив его голову назад и сбив с ног прямо на стол. Затем последовал острый удар в затылок, и свет померк.

Никогда больше не было такого дня, как этот. Никогда лошадь женщины не выигрывала скачки лошадей-трехлеток в Эпсоме, насколько нам известно. Правда, кобыла была зарегистрирована как принадлежащая адмиралу Меткалфу, но любой главный конюх или мальчик в конюшне, кто знал меня, Митчелла, знал руку, которая обучала ее. Возможно, это было то, из-за чего все пошло наперекосяк, то, как леди София Гамильтон прошла через весь публичный шум и веселье рядом с адмиралом, как королева, которой она была, спокойно все воспринимая. Толпа гудела и рычала, как никто никогда не слышал прежде, и, казалось, не хотела расходиться. Вокруг нее и кобылы возникла волна любопытства, которая заставляла всех беспокоиться; невозможно было скрыться от праздношатающихся болтунов, и в конюшнях было ужасное столпотворение, большинство из незваных гостей были из высшего общества, и благородные дамы среди них тоже были. Парням, которые вывели десять своих лошадей и увели после первых забегов, повезло, остальным из нас досталась дьявольская работа успокаивать наших собственных; и мы все бормотали проклятья и молились, чтобы толпе надоело трепаться и все отправились бы по домам.

Несколько лошадей уже доставили настоящие неприятности: большой гнедой мерин, принадлежащий одному из распорядителей, который уже вполне привык к такому беспокойству, и неистовствовал, когда его вели в стойло, ударил по перегородке и разбил несколько широких и толстых досок своими копытами.

Жеребца лорда Горли, Юпитера, нужно было оставить на скаковой дорожке с самого начала, если вы хотите знать мое откровенное мнение, где бы он никому не причинил никакого вреда, если бы его привязали к столбу. Они не имели права держать его в стойле, но что можно сделать, когда его милость — приближенный сэра Чарльза Банбери, а его объездчик расхаживает с важным видом, как паша со свитой из трех человек.

Никто не видел, как мистер Гарри завязал свое добродушное подшучивание с Юпитером, говорят, так это началось. Он очень хотел с ним подружиться. Жокея поблизости нигде не было, он уже давно украдкой отдалился, чтобы присоединиться к служению Вакху. Мистер Гарри, должно быть, проскользнул под оградой в стойло, и я готов держать пари, что то, что произошло потом, напугало бы его до смерти, если бы он не был из Меткалфов. Сначала Юпитер пронзительно заржал. Я повернул голову в ту сторону и увидел, как кто-то проклинал чертова жокея, бросая осторожные взгляды в стойло, и вот тогда-то я и заметил мистера Гарри. Он был там, в стойле Юпитера, загнанный в дальний угол, в то время как жеребец резко мотал головой из стороны в сторону, уставившись на него. Мальчик еще, можно сказать, пешком под стол ходит, а жеребец взвинчен, как если бы у него под носом оказалась крыса.

Мое сердце остановилось, когда я увидел все это. Я окликнул его: «Мистер Гарри, не двигайтесь! Оставайтесь там, где вы стоите сейчас. Мы вытащим вас оттуда».

Легко сказать, да сделать трудно. Юпитер выкатил на меня глаз и дал понять, что он думает о всяком, кто приблизится, ударяя своими задними копытами по ограждению с треском, который отдавался эхом по всему зданию. Я никогда не видел, чтобы толпа, присутствующая на скачках, так быстро расступилась, каждый отошел на довольно большое расстояние. Тем временем я был в ступоре, я не отрицаю. Это была адская переделка. Маленький мистер Гарри застыл на месте, и это был лишь вопрос времени, когда он начнет паниковать и сделает движение. Если он пошевелится, жеребец может взбрыкнуть и резко опуститься вниз, потом взвиться и ударить своими передними копытами или обернуться вокруг и раздробить ребенку кости железными задними копытами. Стойло большое, и у него было достаточно места, чтобы сделать это.