Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско - Виктор Геманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Цель, пеленг 280 градусов! — подтвердил гидроакустик.
Вглядевшись в указанное сигнальщиком направление, командир и сам заметил два постоянных белых огонька — тусклых, едва приметных. Было похоже на то, что лодка обнаружила тот самый отряд кораблей, о котором говорила радиограмма штаба флота.
— Оба — малый! — приказал Маринеско. Он учитывал, что ночная тьма резко скрадывает расстояние и можно проскочить цель, так и не успев подготовить данных для залпа.
Однако после поворота резко усилилась продольная качка, и лодка еще больше потеряла скорость. Пришлось увеличить ход до среднего… Началась настоящая погоня. Однако — вот незадача — полчаса уже гналась «тринадцатая» за огоньком, а он был по-прежнему далек, то появляясь, то скрываясь у темного горизонта. Лишь спустя минут десять, когда внезапно очистился горизонт, командир кабельтовых в двадцати на фоне темно-серых облаков увидел темные силуэты боевых кораблей. Наконец-то!
— Боевая тревога! Торпедная атака! Носовые и кормовые торпедные аппараты к выстрелу приготовить!
«Но мы в светлой части горизонта. Нас могут обнаружить!» — мелькнула у командира мысль, и как продолжение ее автоматически сорвалось с губ:
— Оба полный вперед! Право на борт!
Штурман, как и положено по боевой тревоге, метнулся с мостика в центральный пост, к штурманскому столу. Фельдшер вслед за ним — во второй отсек. А старпом тут же оказался на мостике, рядом с командиром. Александр Иванович, определяя по ночному прицелу данные для выхода на боевой курс, встал на площадку между тумбами перископов.
Расстояние до цели было малое. Это вызвало у Александра Ивановича серьезное сомнение: как бы фашисты не обнаружили лодку. Поэтому он немедленно перевел ее в позиционное положение, притопив корпус так, что из волн виднелась только рубка да самый краешек палубы. Сложившаяся обстановка требовала от Александра Ивановича не только смелости и решительности, но и быстроты, точности решений, полного хладнокровия. Отряд представлял серьезную силу: главную цель охраняли шесть новейших эсминцев типа «Карл Гальстер» — круговое охранение!
— Видно, что-то ценное. Охрана очень уж солидная, а, Лев Петрович? — обратился командир к старпому. — И все-таки что это такое: боевой корабль или транспорт?
— Издалека напоминает крейсер, — подсказал вызванный наверх штурман. — Видите, две чуть наклоненные трубы, характерные надстройки, похоже — легкий крейсер типа «Эмден»! Как и ориентировали нас…
— Да не все ли равно, кого топить! — откликнулся старпом. — В конце концов, любой мертвый фашист лучше живого!
«Тринадцатая» продолжала медленно сближаться с конвоем. Затем пересекла его курс за кормой, вышла мористее по правому борту. Как и в случае с «Вильгельмом Густлофом», опять приходилось атаковать в надводном положении: скорость конвоя была порядка пятнадцати узлов, а лодка под водой такой скорости дать не могла.
«Значит, только в надводном и на самом полном ходу, иначе не успеем!» — твердо решил командир.
Скрываясь на фоне темных низких облаков, лодка обошла эсминец конвоя с правого борта. Конвой, используя покров ночи, твердо удерживал курс 250 градусов. Было очевидно, что он стремился как можно быстрее пройти опасный район моря.
Догоняя его, невидимая на темном фоне «С-13» вспарывала мрачные волны буквально в десяти — двенадцати кабельтовых от кораблей охранения. Она упорно продолжала идти параллельным курсом. Еще немного — и можно было ложиться на боевой курс. Но вдруг ближний эсминец круто повернул на подводную лодку.
«Неужели обнаружены? Неужели идет на таран? — как в калейдоскопе замелькали мысли командира. — Надо уклониться во что бы то ни стало!»
— Право на борт! На румб — 340 градусов. Старпом, пересчитай на стрельбу кормой! — бросил Маринеско.
Это была удивительная по прозорливости команда. Александр Иванович не отказывался от атаки, а лишь менял тактику!
Известие, что стрелять будут кормовыми торпедными аппаратами, вмиг долетело до седьмого, кормового, отсека.
— Ну вот, и на нашей улице праздник, ребята, — обрадованно пробасил Василий Федорович Осипов, старшина команды торпедистов и командир отсека. — Пора за работу!
Трюмный Георгий Быстров, рулевой Геннадий Зеленцов, комендор Алексей Юров, а прежде всего торпедист Илья Павлятенко вместе с мичманом принялись готовить отсек и торпедные аппараты к залпу.
Описывая дугу циркуляции, подводная лодка скользнула в полумглу уже несколько поредевшего тумана.
— Оба кормовые торпедные аппараты, товсь! — распорядился Ефременков. — Угол растворения — два градуса! Интервал — 14 секунд!
Командир решил атаковать цель на отходе, атаковать кормовыми аппаратами. Конечно, так как их всего два, вероятность попадания уменьшалась. Но командир был уверен не только в правильности своего маневрирования, но и в точности расчетов старпома и в опытности торпедистов кормового отсека.
Тем временем, и это было счастье, с мощным гулом мимо проскочил эсминец. Не заметив низко сидящую в волнах лодку, он на полном ходу помчался в хвост конвоя. И как вовремя это произошло! Спустя несколько секунд, наклонившись над визирной линейкой и увидев в прорезь прицела медленно наползающий силуэт корабля, командир коротко выдохнул:
— Аппараты, пли!
Привычно глянул на часы: 02.50…
Легкий, чуть заметный толчок известил: торпеда вышла! Через четырнадцать секунд — второй.
— Вперед полный!
Торопливо отстукивая свое, летели секунды. Вот промчалось тридцать, пятьдесят. Взрывов все еще нет. Пролетела минута, полторы…
— Ну, старпом, промазали мы! — в сердцах бросил Маринеско. И тут, расколов огненной полосой тьму ночи, громыхнул взрыв. Огромный столб пламени взметнулся в районе мостика корабля. Секунды спустя точно такой же огненный столб взвихрился возле второй дымовой трубы. Высоко в небо взлетели раскаленные обломки и рваные куски металла. И вслед за этим над кораблем взвился огромный шар черного дыма, затем сплошная стена пламени охватила все судно.
Одну минуту, две, три бушевало огненное облако, жадно пожирающее деревянные детали корпуса и надстроек, стремительно слизывающее краску с бортов судна, а корабли охранения, будто их охватило оцепенение, продолжали идти прежним курсом. Потом наконец разом развернулись в разные стороны и только после этого бросились к горящему судну. Но тут неожиданно раздался троекратный оглушительный грохот. Во все стороны от торпедированного судна, словно от гигантского костра, брызнули искры.
— О-о, — удивились подводники, — две торпеды, а взрывов пять?!
Три гидравлических удара обрушились на лодку — видимо, на корабле взорвались котлы или же сдетонировал боезапас. Мгновенно зарево, охватившее судно, исчезло. Зато разом вспыхнуло несколько прожекторных лучей.
Со всех сторон, включив прожекторы, к тонущему судну бросились корабли дозора и дальнего охранения. Над морем повисли гирлянды осветительных ракет. Сухо залаяли автоматические пушки. Однако трассы их шли в разные стороны. Вероятно, на кораблях не знали и не понимали, откуда пришла смерть.
Совершив хитроумный послезалповый маневр, «тринадцатая» на полном ходу оторвалась от дозорных кораблей и незадачливого охранения, так и не обнаруживших ее. А потом, уйдя в темную часть горизонта, спустя почти четыре часа «тринадцатая» ушла на глубину и легла на грунт.
В историческом журнале лодки появилась новая запись: «10 февраля на фарватере в районе Устки в 2 часа 50 минут потоплен военный транспорт водоизмещением 15 тысяч тонн».
Да, это оказался не вспомогательный крейсер типа «Эмден», как поначалу сообщала радиограмма штаба флота, а военный транспорт «Генерал фон Штойбен». Тот самый «Генерал фон Штойбен», который был построен в 1922 году как туристское судно и считался по тем временам одним из самых больших и современных пароходов. Водоизмещение судна было 14 660 тонн, длина — 168 метров, ширина — 20, скорость хода — 16 узлов, экипаж — 356 человек. Комфортабельные каюты парохода рассчитаны были на 1100 пассажиров. Правда, история поведала о том, что при репатриации немецких поселенцев из Латвии в 1937 году, например, во время одного из рейсов он взял на борт 2042 пассажира из Риги.
Оказалось, что и это не рекорд. 1945 год заставил принять на борт уже 3600 человек — личный состав танковой дивизии, перебрасываемой для усиления обороны Берлина. Только теперь путешествие их закончилось смертной морской купелью. Охранявшие его миноносцы и подоспевшие корабли дозора сумели спасти только около 300 человек…
Надо отдать должное штурману: когда он подтвердил, что обнаружен крейсер типа «Эмден», он не так уж грубо ошибся, сбитый с толку штабной радиограммой. Силуэт «Штойбена» на самом деле поразительно напоминал силуэт крейсера. Тем более что на Балтике такой корабль был всего-навсего один. Не ошибиться было трудно.
