Черный престол - Андрей Посняков

Лейв Копытная Лужа — в теплой бобровой куртке и плаще цвета свежей крови, с остроконечным шлемом на голове, — откровенно любуясь собой, расхаживал перед выстроившимися на дворе отроками, босыми, одетыми лишь в порты из выбеленного холста. Отроков было немного — восемь, но это были самые лучшие. И пока только они уцелели за время учебы. Князь Дирмунд пожелал лично говорить с каждым. Впрочем, создавалось впечатление, что юные воины вовсе разучились говорить.

Князь сидел под навесом, рядом с кузницей в простом деревянном кресле, сколоченном из толстых досок. По левую руку от него стояли Истома с Ильманом, по правую горели во тьме сполохи горна. Вдоль частокола выстроились воины немногочисленной княжьей дружины, которых Дирмунд мечтал когда-нибудь полностью заменить юными воинами-волками, повязанными кровью, алчущими крови и готовыми проливать кровь по приказу своего повелителя.

Лейв Копытная Лужа подводил их к Дирмунду по одному. Князь разговаривал с каждым.

— Как твое имя?

— Равол-древлянин.

— Подойди сюда, Равол-древлянин. Ближе. Посмотри мне в глаза. Я хочу, чтобы ты был предан мне.

— Я убью за тебя любого, мой повелитель!

— Хорошо, Равол-древлянин. Иди же в кузницу, иди...

Следующий отрок. Потом другой. Третий... Ни один не избегнул черных глаз князя.

Ратибор-дрегович... Я убью за тебя любого, повелитель... В кузницу....

Ловуш... Вятша... Кипрей...

В кузницу...

А в кузнице уже пылал разогретый горн, и угрюмый кузнец Борновал с ухмылкой прикладывал к обнаженной груди отроков пылающее клеймо с изображением волка. Не застонал ни один. Выходя из кузницы, юные воины возвращались к частоколу, на груди их, около сердца, алело свежее клеймо.

— Как твое имя, воин?

— Немил... Готов убить за тебя любого...

— Как твое имя?

— Всеволод. Но ты это уже спрашивал, князь!

— Ничего, Всеволод. Иди же в кузницу... Немил, остановись здесь, у дверей. Проверю твою ловкость. На, возьми нож и убей Всеволода...

И как только Всеволод вышел из кузницы, поджидавший его Немил — крепкий, мускулистый, с круглой, словно кочан капусты, головой, — ударил его острым клинком прямо под сердце, рядом с клеймом. Всеволод непонимающе посмотрел вокруг и медленно осел наземь. Глаза его закатились, изо рта вытекла струйка черной крови.

Немил молча поклонился князю. В светлых глазах отражалась лишь пустота. Дирмунд милостиво кивнул ему и с удовлетворением оглядел всех, таких же пустоглазых, покорных и готовых на всё.

Равол, Ратибор, Ловуш, Кипрей, Немил, Вятша, Кроад. Семеро. А было — восемь. Восьмой, Всеволод, лежал мертвый. За то, что позволил себе сомневаться. Никого не было жаль Дирмунду — не в том дело, семеро отроков или восемь, да пусть бы остались и всего двое, пускай. Главное не в количестве, а в методе воспитания, который и проверял сейчас Дирмунд, вернее, Форгайл Коэл, Черный друид Теней.

— Вы выдержали первое испытание на сегодня, — холодно улыбаясь, поднялся он со своего кресла. — Испытание болью. Но это еще не всё... — Он оглядел отроков пронзительным нечеловеческим взглядом. — Вас ждет сегодня и другое... А лучшего из вас... — Князь посмотрел на Немила. — Лучшего из вас ожидает сегодня награда. — Он повелительно щелкнул пальцами, Лейв Копытная Лужа понимающе кивнул, махнул рукою, и в тот же миг воины под руководством лысого Грюма вытащили на середину двора трех обнаженных девушек — Любиму, Ладиславу, Речку. Рот каждой был заткнут кляпом.

— Лучшие из вас познают сегодня девственницу которую каждый выберет заранее. Лейв, дай им плеть! Молодой варяг вытащил из-за пояса плеть и протянул ее первому из стоявших — Раволу-древлянину, длинному, нескладному парню с пушком над верхней губой.

— Ударьте по спине ту, что захотите взять, — приказал князь. — И бейте от души, не стесняясь. Помните — это ваша добыча!

Просвистел в воздухе хлыст, щелкнул по телу... Осклабясь, Равол передал плеть следующему... После него ударил Ратибор. Затем — Ловуш. После — Кипрен, Немил, Кроад, Вятша...

Били, не стесняясь.

Четыре кровавых борозды вздулись на спине Ладиславы. Три — украсили нежную кожу Любимы. И лишь Речку не ударил никто.

— А теперь слушайте! — когда девушек увели, громко произнес Дирмунд. — Трое молодых воинов сейчас будут убегать и прятаться. Четверо — искать и ловить. Время — до восхода солнца. Убивать нельзя, калечить — можно. Проигравшие будут жестоко наказаны, выигравшие получат вожделенную девственницу. Кром поможет вам. В путь!

По знаку князя стражники отворили ворота. Лейв Копытная Лужа быстро отсчитал троих:

— Равол, Ратибор и... и ты, Вятша, бегите. Помните, не заходить за край болота и бора. А вы... — Он обернулся к оставшимся: — Вы пока ждите... и... — Он усмехнулся: — Возьмите с собою собак.

Собаки уже поджидали их — трое здоровенных, откормленных кобелей-волкодавов. Навострив уши, они поводили носом в направлении южного края частокола и изредка лаяли.

— Белок чуют, — понимающе кивнул Истома. — Ничего, сейчас начнется потеха — быстро позабудут про белок!

И в самом деле, выпущенные следом за убежавшей тройкой собаки с лаем ринулись в лес, да с такой скоростью, что остальные четверо отроков еле за ними поспевали.

— Поедем и мы, княже! — Лейв низко поклонился. — Там, у болота, я велел нарыть ям с кольями для потехи, авось кто и попадется.

— Молодец, Лейв! Хорошо придумал, — одобрительно кивнул Дирмунд.

— А еще, князь, я нарочно послал вперед наименее верных.

— Как это — наименее верных?

— Ну, не то чтобы совсем уж не верных... — замялся Копытная Лужа. — Но всё ж есть у меня сомнения на их счет.

— Если есть сомнения, пусть их гонят к капищу. — Хищная улыбка искривила тонкие губы друида, в черных, зияющих Тьмою, глазах его сквозило предвкушение торжества. — Боги любят обильные жертвы, — с усмешкой произнес он. — И мы пойдем им навстречу. Поедешь со мною, Лейв, — садясь в седло, небрежно бросил он. — Остальные пусть следят за тем, как гонят добычу...

Ладислава приникла к щели в дверях.

— Ну что, что там? — нетерпеливо спросила Любима. Неплотно пригнанный кляп ей удалось вытолкнуть языком, а уж дальше можно было и освободить от ненужной вещи товарок. Теперь девушки хотя бы могли переговариваться, да и то было хорошо, что ноги их были свободны. Зато руки сковывали тяжелые цепи.

— Уехали, — сообщила Ладислава. — Почти все, одна стража осталась.

— А ну, дай посмотреть. — Теперь приникла к щели Любима. — Ничего не видно — темно. — Оторвавшись от щели, девушка пожала плечами и вздохнула.

— А ведь, похоже, скоро конец нам, — покосившись на Речку, прошептала она на ухо Ладиславе. — Вначале снасильничают, а потом — к дубу, как Малушу с Добронравой.