Фантастическое путешествие - Айзек Азимов

– Его заставят работать, – сказал Картер.

Все его тело напряглось и подалось вперед, мышцы сокращались, словно сами разгоняли сердце.

«Протерус» вошел в проем, который выглядел как пара слегка открытых губ, изогнутых в гигантской обвисшей улыбке.

Он протиснулся между верхней и нижней мембранами, задержался на мгновение, когда двигатель заревел, вначале тщетно пытаясь освободить корабль от липких объятий, а затем ринулся вперед.

– Мы вышли из желудочка, – сказал Мичелз.

Он посмотрел на ставшую влажной руку.

– Мы вошли в легочную артерию. Продолжайте двигаться на максимальной скорости, Оуэнс. Удар сердца должен произойти через 3 секунды.

Оуэнс огляделся. Он один мог сделать это, другие сидели, беспомощно привязанные в своих креслах, и могли смотреть только вперед. Полулунный клапан удалялся, все еще закрытый, его вытянутые волокна были прикреплены к присоскам напряженной ткани. По мере удаления клапан становился все меньше и продолжал оставаться закрытым.

– Сердце не начнет биться, – сказал Оуэнс. – Оно не… Постойте, вот он.

Обе створки клапана расслабились, волоконные опоры отошли, и их напряженные корневища сморщились и отвисли.

Проем расширялся, кровь приливали и обгоняла их, раздалось могучее «бар-румм» систолы.

Проливная волна подхватила «Протерус» и бросила его вперед с головокружительной быстротой.

11. КАПИЛЛЯР

Первый удар сердца развеял чары в контрольной башне. Картер поднял обе руки вверх и потряс ими в немом заклинании, обращенном к богу:

– Сделай это, черт возьми! Помоги нам все преодолеть!

Рейд кивнул.

– Вы победили на этот раз, генерал. У меня не хватило бы духа приказать пройти через сердце.

Глаза Картера налились кровью.

– У меня не хватило духа не отдавать такой приказ. Теперь, если они сумеют выстоять в артериальном потоке…

Его голос прозвучал в громкоговорителе:

– Свяжитесь с «Протерусом», когда их скорость уменьшится.

– Они снова в артериальной системе, – сказал Рейд, – но, как вы знаете, они не направляются к мозгу. Первоначальный вход был сделан в соматическую систему кровообращения, в одну из главных артерий, ведущих из левого желудочка к мозгу. Легочная артерия ведет из правого желудочка к легкому.

– Это означает задержку. Я знаю это, – сказал Картер. – Но у нас еще есть время.

Он показал на отметчик времени, на котором стояла цифра 48.

– Хорошо, но тогда нам лучше переключить максимальное внимание на респираторную группу.

Он произвел необходимые переключения, и на экране монитора появился интерьер респирационного поста.

– Какова частота дыхания? – спросил Рейд.

– Вернулась к шести в минуту, полковник. Я не думал, что мы сумеем сделать это вторично.

– Мы тоже не думали. Поддерживайте ее постоянной. Вам придется позаботиться о корабле. Он вот-вот будет в вашем секторе.

– Сообщение от «Протеруса», – прозвучал другой голос. – «Все хорошо». А, сэр? Это больше, чем вы бы хотели услышать?

– Конечно, я хотел это услышать.

– Да, сэр. Дальше говориться: «Хотел бы, что бы вы были здесь, а я был там».

– Ладно, – сказал Картер, – скажите Гранту, что мне было бы в сто раз лучше быть… нет, не говорите ему ничего. Забудьте об этом.

В конце удара сердца волна крови стала двигаться с приемлемой скоростью, и «Протерус» снова поплыл плавно, достаточно плавно, чтобы можно было чувствовать мягкое, колеблющееся Броуновское движение.

Грант с радостью встретил это ощущение, тек как оно появлялось только в момент затишья, а именно такие моменты были ему по душе.

Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант обнаружил, что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.

Они прошли мимо какого-то проема.

– Не этот, – сказал Мичелз.

Он трудился над своими картами.

– Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?

– Да, док.

– Хорошо. Сосчитайте повороты, которые я отмечаю, а затем сюда, направо. Это ясно?

Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более короткие интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все яснее и ближе.

– Было бы противно заблудиться на этом шоссе, – сказал Грант задумчиво.

– Вы не смогли бы заблудиться, – ответил Дьювал. – Все дороги в этой части тела ведут к легким.

Голос Мичелза стал еще более скучным.

– Теперь вверх и вправо, Оуэнс, прямо вперед, а потом четвертый слева.

– Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в артериально-венозную фистулу, – сказал Грант.

Мичелз раздраженно пожал плечами. Он был слишком поглощен своим делом, что бы что-нибудь ответить.

– Это невероятно, – сказал Дьювал. – Наткнуться волею случая на две фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.

Скорость потока крови резко упала, и, соответственно упала скорость «Протеруса».

– Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, – сказал Оуэнс.

– Так и должно быть. Капилляры – самые маленькие сосуды из всех, совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.

В свете носового прожектора можно было видеть, как стенки, теперь достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались гладкими. Их желтизна побледнела до кремового оттенка, а затем они стали бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного образца, разбитого на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был слегка суженным.

– Так красиво, – сказала Кора. – Можно увидеть каждую клетку стенки капилляра. Посмотрите, Грант.

Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:

– Как ваш бок?

– С ним все в порядке, отлично, правда. Вы наложили очень хорошую повязку, Кора. Я надеюсь, что мы все еще в достаточно дружеских отношениях, что бы называть вас Корой?

– Я полагаю, было бы просто неблагодарным с моей стороны отрицать это.

– И бесполезно к тому же.

– А как ваша рука?

Грант осторожно прикоснулся к ней.

– Дьявольски болит.

– Мне очень жаль.

Не сожалейте. Только – когда придет время – будьте очень благодарны.

Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:

– Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым. А как вы себя чувствуйте?

– Я пришла в норму. Бок еще побаливает, но не сильно. И я не обиделась. Но послушайте, Грант…

– Когда вы говорите, Кора, я слушаю.

– Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам известно, и не является всеобщей панацеей. Вы что-нибудь сделали, что бы предотвратить заражение?

– Я помазал йодом.

– Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?

– Дьювала?

– Вы знаете, что я имею ввиду.

– Хорошо. Я сделаю это, – обещал Грант.

Он снова вернулся к наблюдениям за клеточной мозаикой. «Протерус» теперь еле двигался, продираясь по капилляру. В лучах его носового прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.

– Стенки кажутся прозрачными, – сказал Грант.

– Не удивительно, – заметил Дьювал. – Эти стенки толщиной меньше одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для жизни необходим материал, проходящий через эти стенки, а так же через стенки, образующие альвеолы.

– Какие стенки?

Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа. Хирург, казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом Гранта. Кора поспешила заполнить паузу.

– Воздух попадает в легкие через трахею, – пояснила она. – Знаете, это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные сосуды, на все меньшие и меньшие трубки, до тех пор, пока они, к конце концов, не достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где приходящий воздух отделяется от внутренностей тела только узкой мембраной. Эта мембрана такая же узкая, как и капилляры. Вот эти камеры и называются альвеолами. В легких их около шестисот миллионов.

– Сложный механизм.

– Великолепный. Кислород просачивается через альвеолярные мембраны и через капиллярные мембраны. Он попадает в поток крови, и, прежде чем он успевает просочиться назад, его захватывают красные кровяные тельца. А тем временем отходы в виде двуокиси углерода просачиваются в противоположном направлении, из крови в легкие. Доктор Дьювал ожидает увидеть, как это происходит. Вот почему он не ответил на ваш вопрос.

– Нет необходимости извиняться. Я знаю, что такое быть поглощенным чем-нибудь одним до такой степени, что бы не реагировать ни на что другое.

Он широко улыбнулся.

– Правда, я боюсь, что у меня и доктора Дьювала разные увлечения.

Кора недовольно посмотрела на него, но голос Оуэнса помешал ей ответить.