Свет из тени (СИ) - Ворон Делони

Он повалил меня и начал срывать с меня и так малочисленную одежду, при этом нанося мне увечья, но тут весь негатив, раздражение и боль накопленные за все года моего унижения в одно мгновение вылился наружу. Закричав как разъярённая банши, я начала царапать и бить ему лицо, разодрала нос, губу, даже попала по глазу и только тогда он отцепился от меня, забился в угол комнаты, спрятавшись за креслом, и начал реветь и кричать от боли.

Не сразу сообразив, что я натворила, примерно с пятисекундной задержкой, я рванулась к выходу, но было уже поздно. Я уже была в двери и почти выбежала из комнаты, как что-то дернуло меня за руку и развернуло на пол корпуса назад, и я увидела кровавое месиво вместо лица, с явно вытекающим глазом, с недостающим куском ухом, в злобном кровавом оскале, а потом я заметила небольшой стеклянный пузырек наполненный светло зеленой жидкостью. В одну секунду все его содержимое оказалось у меня на лице и руках, которыми я пыталась прикрыться, и в тот же миг, как первая капля коснулась моего лица, я почувствовала, что лицо начинает гореть и плавится, а кожа начинает стекать с костей будто желе.

Нестерпимая боль окутало все мое лицо, шею и руки, я бежала в низ по лестнице, неистова крича и плача, а в это время кожа с лица и рук медленно сползала в низ. Не разбирая дороги, я бежала, сшибая напуганных людей, столы и все что попадалось на пути. Каким-то чудом добралась до входной двери, ее как раз открывали для нового клиента, а когда охранник обернулся и увидел меня и что со мной происходит схватился за сердце и тут же упал, а новый посетитель, так и не вошедший, отпрыгнул на клумбу, а я, попав на улицу продолжала орать и реветь навзрыд, при этом ноги сами бежали вперед.

Через какое-то время я отключилась, даже не помню, как и где, в голове начали возникать неизвестные мне лица людей, события, места, и мне уже начало казаться, что я умерла, но я ошиблась. Очнулась я в деревянном домике на небольшой кроватке, оглядевшись, я увидела седовласую женщину в белом балахоне, она сидела за столом и что-то размешивала в небольшой деревянной ступке. Как оказалась, на улице меня подобрала знахарка Оклиси, проходившая неподалеку и услышавшая мои истошные крики, она перенесла меня к себе в хижину, что была на окраине города, возле леса единорогов, и выхаживала меня, все те три недели, что я была без сознания.

Когда я вспомнила что со мной было, я тут же попросила зеркало, но, когда я увидела свое отражение, я удивилась, лицо, руки и шея, все было абсолютно целым, кожа на месте и ничего не болело, но еще я заметила появившийся на моей шеи кулон, подвешенный на золотой цепочке. Рассмотрев его со всех сторон я было хотела его снять и вернуть хозяйке, но Оклиси схватила мою руку, посмотрела на меня своими блекло-серыми глазами, и запретила когда-либо это делать, говоря о том, что так будет лучше для меня. Не став спорить со своей спасительницей, я послушна опустила его и снова провалилась в сон. Пока я находилась у нее под присмотром, мы сдружились, она рассказала мне о себе, а я о том, что со мной было и как я попала в такую ситуацию.

Когда она узнала, что у меня до сих пор нет ни имени, ни фамилии, Хривальда давал нам лишь номера и никогда не называла по именам, Оклиси даровала мне имя Бальра, которое и посей день со мной. Когда она предложила остаться у нее, я с большой радостью согласилась, ведь идти мне все равно было некуда.

Жила я вместе с ней еще около двух лет, помогая, ей с изготовлением мазей, со сбором лечебных трав и всем прочим. На третий год нашего совместного проживания, к нам в дом заглянул человек, с огромным порезом на пол лица. Он ничего не сказал, просто открыл дверь и упал на пороге. Мы выходили его, зашили рану, ухаживали и заботились о нем, в последствии оказалось, что это был господин Овал.

Он пробыл у нас около двух недель, а после того как рана затянулась, и он почувствовал себя лучше, он в спешки начал собираться домой. За час до его ухода, Оклиси отвела его за домом для разговора, а когда вернулась, сообщила, что я должна пойти с ним, подкрепляя это тем, что в дороге рана может загноится и я, как ее ученица, просто не могу бросить его в беде. Не став спорить, я собрала небольшой мешок, попрощалась с наставницей, и отправилась в дорогу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через неделю нашего путешествия, на очередном привале, я узнала, что Оклиси отправила меня не для ухода за раной, а для того, чтобы я не видела, как она умирает. Оказалось, что она давно была больна чем-то доселе неизвестным, эта болезнь разлагала ее изнутри, а в последние годы сильно обострилась и по последним ее прогнозам ей оставалась меньше недели. Поэтому она и отправила меня с Овалом, чтобы я не стояла над ее кроватью, чтобы не плакал, когда она умрет, и чтобы я вновь не осталась одна. Но в ту ночь я плакала, в первые за долгое время, очень долго и громко, Овал пытался меня успокаивать, но у него это выходила вяло, ведь месяц назад погиб его сын, и поэтому он сам был не в лучшей форме.

Выплакав все слезы в тот день, я поклялась себе, что больше не пролью не одной слезинке, чтобы со мной не случалось, а в память о своей спасительнице, я взяла ее фамилию, Тенрун, чтобы никогда не забывать ее. Через пять дней после этого, мы прибыли в город Амбура, а еще через пару месяцев, Овал открыл этот трактир, название которому мы придумали сразу, опираясь на одно простое правило, которые мы оба успели усвоить: какое бы горе, с тобой не случилось, какие бы несчастья тебя не преследовали, придя сюда, ты не примерено обретешь счастье, и именно здесь, ты встретишь друзей по несчастью, которые тебя поддержат, подбодрят и не смотря не на что помогут”.

- После Овал взял на работу Джубу, Вексту, Альку и наконец тебя, – Бальра указала на меня пальцем, – так что, все вы здесь, не просто так, это явно судьба.

Закончив свой рассказав, я украдкой посмотрел на лица остальных, и судя по ним, они все были в таком же шоке, как и я.

- Так подожди, – лицо Джубы стала серьезным, – если я правильно умею считать, то, когда я пришел в трактир, мне было около восемнадцати лет, а тебе тогда получается где-то двадцать шесть, сейчас мне тридцать пять, а тебе должно быть около сорока трех, тогда у меня возникает вопрос, как ты умудрилась сохранить себя такой юной и выглядеть на лет двадцать, ну максимум на двадцать пять?

- То есть ты, – Бальра подняла одну бровь, – за семнадцать лет совместной работы не заметил, что я не постарела ни на год?

- Да как-то, – Джуба немного замялся, – я думал ты еще молодая и юная, возраст та я твой до сегодня не знал, а дни рождения ты не празднуешь. Но все равно, как так выходит?

Бальра молча вытащила на общее обозрение свой кулон.

- Он замедляет старение, – по Альки было видно, что она тоже заинтересовалась, – или как-то поддерживает молодость?

- Я могу вам показать, как он работает, – взгляд Бальры помрачнел, – но есть два условия. Первое, я уже о нем говорила, вы не рассказывает Вексте, а второе, что не будите извергать содержимое своих желудков здесь, мне потом убирать неохота.

Мы все недоумевающе смотрели на нее, если первое еще можно было как-то понять, то после второго условия мне стало немного дурно и комок уже подступил к горлу. Немного подумав, мы молча кивнули, давая свое согласие.

- Ну смотрите, – Бальра сделал большой глоток рома, – я вас предупреждала.

Пару раз вдохнув и выдохнув она медленно стянула кулон с шеи.

Первые пару секунд ничего не происходило, но так лишь казалось. Милое и привлекательно личико Бальры начало преображаться. Там, где когда-то было красивая и загорелая кожа, вдруг появились обвисшие лоскуты обугленного и почерневшего мяса, почти все лицо было голой костью, правый глаз отсутствовал, вместо него была черная дыра, левый же затянут белой пеленой, нос как таковой тоже отсутствовал, были лишь два черных отверстия по середине, о волосах речи и не шло, был лишь голый череп с таким же небольшим количеством кожи, верхняя губа сильно обвисла, и тоже имела два отверстия, словно когда-то там был пирсинг. Там, где должны быть щеки, были две глубоко впалые ямы, в этом месте кожа была как желе и впадала внутрь черепа, руки, были в не лучшем состоянии, почти вся кожа с кистей слезла и также висела небольшими обрывками, два пальца на левой, и один на правой просто отсутствовали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})