Время любить - Лиз Бехмоарас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она пожала плечами, как бы отвечая самой себе: «О чем ты думаешь? Ты что, сошла с ума? Сосредоточься на учебе, сейчас это самое важное».
Фрида ускорила шаги. Улицы были пусты. Казалось, это снег усыпил город и приглушил все звуки, хотя уличное движение почти замерло из-за отсутствия шин, запчастей и бензина. Мимо проехало несколько битком набитых трамваев, но откуда и куда они шли, было не понять – таблички с номером запорошил снег.
Фрида шагала, погруженная в свои мысли, когда возле национальной библиотеки чуть не столкнулась с Кемалем. Один его глаз за толстыми линзами очков был сильно разбит и опух.
– Привет. Что с тобой случилось? Пусть все поскорее заживет! – только и смогла она сказать.
С тех пор, как они поспорили с ним о ее отношениях с Исмаилом, оба держались на расстоянии, обходясь сухим кивком при встречах или дежурными поздравления с недавно прошедшей Ханукой[35].
– Меня избили! – произнес Кемаль тихо.
Когда Кемаль заговорил, она заметила, что у него выбит один из передних зубов; нос и губы были тоже разбиты.
– Кто это сделал?
– Туранисты, кто еще![36] Неужели ты думала, что если Ататюрк прикрыл их кружки, то они исчезли? Сейчас они сильнее, чем когда-либо. Вчера поздно вечером я возвращался домой, в Куледиби, они преградили мне путь в переулке. Морозно, людей кругом нет, и на меня набросились трое и повалили на землю. «Грязный еврей! Пусть твои еврейские учителя, которые сбежали от немцев, учат тебя лучше остальных, выучишься и станешь врачом, благодаря твоим дружкам все пациенты будут приходить только к тебе, отберут у нас работу, отберут у нас нашу профессию, нам не останется ни места, ни больных! Вы всегда такие, всегда так делаете!» Они так лупили меня ногами в бок, мне казалось, я не выживу! В конце концов они решили, что я без сознания, и ушли с проклятиями. Я еле шел, по дороге с кровью выплюнул зуб. Они давно меня подкарауливали, несколько раз присылали записки с угрозами, но я не верил, что это всерьез.
Он судорожно сглотнул и замолчал.
«Стоит самому крошечному, самому незаметному червяку попасть в плод, как плоду конец – он съест его целиком. Так и знайте, через десять лет она откроет практику напротив вашей и переманит всех ваших пациентов». Фрида вспомнила эти слова, услышанные недавно от одного из студентов. Вспомнила, как другой толкнул ее и даже не извинился. Видимо, это все-таки не было случайностью! Несмотря на теплое пальто, ей стало холодно, и она подняла воротник.
– Они говорят, у них два главных врага: евреи и коммунисты. – Из-за выбитого зуба Кемаль пришепетывал. – Я думаю, они хотят запугать! Может, испугаюсь, на полпути брошу медицину, им место уступлю. Двоих я знаю, они из общежития, старшекурсники. Все время торчат в кофейнях – шашки, нарды, карты и бесконечные политические споры. Их желание учиться медицине – только на словах.
Он помолчал и хмуро, даже злобно посмотрел на Фриду. Она внутренне замерла, догадываясь, что он скажет дальше.
– Да, из общежития! Как и твой Исмаил. Они хорошо друг друга знают. Я видел их вместе несколько раз.
– Ты прекрасно знаешь, что Исмаил не играет в шашки и по кофейням не сидит. И разве не ты совсем недавно бегал за ним, упрашивая «братца Исмаила», чтобы он помог тебе с анатомией?
Фрида внезапно замолчала, пожалев о только что сказанных словах. Зачем она защищает Исмаила? Ведь его и так прекрасно все знают.
– Поскорее выздоравливай! Какое ужасное происшествие! Надеюсь, ты быстро поправишься! – Фриде хотелось завершить разговор, но Кемаль, очевидно, был на взводе. Он угрожающе показал пальцем на покрытую платком голову Фриды.
– Ты же возвращаешься с похорон отца Исмаила, правда? Ты покрыта словно мусульманка. Молодец, молодец! Продолжай идти по этому пути, авось поумнеешь, когда с тобой что-нибудь случится!
– Почему со мной должно что-то случиться? – крикнула Фрида ему уже вслед. Голос ее дрогнул, и глаза внезапно наполнились слезами. Хотя она очень злилась на Кемаля, она не могла не признать, что в его словах была доля правды. Если она останется с Исмаилом, ей придется порвать с собственной семьей, но и семья человека, которого она любит, ее не примет. От нее отвернутся все: друзья, знакомые, коллеги… Она останется совсем одна. Только с Исмаилом.
Нет, ей не стоит быть несправедливой к себе. У нее будет профессия. Она добьется в ней успеха во что бы то ни стало. Она – одна из самых способных студенток на своем курсе и не сомневается, что станет хорошим педиатром.
Под мраморными колоннами парадного входа она вошла на территорию университета решительнее, чем когда-либо. Снег покрыл все белой пеленой, украсил ветви деревьев тонким кружевом, расстелил на земле толстый мягкий ковер. Огромный университетский сад выглядел как на открытке.
Время молчать
Март – апрель 1941, Беязыт – Мода
После помолвки Эмма уволилась из книжного магазина «Ашет» и перешла на работу в английский книжный магазин, принадлежавший Британской ассоциации прессы. «Управляющий – друг Ференца, зарплата немного выше», – объяснила она домашним.
Новая работа, новый дом, новые друзья. Эмма решительно шла к новой жизни с мужчиной, за которого вскоре должна была выйти замуж. В грустном изумлении Фрида наблюдала, как легко ее сестра принимает перемены в своей жизни и отдаляется от семьи.
День свадьбы был назначен. Молодые люди должны были пожениться в конце апреля, после Песаха[37].
Сестры виделись теперь редко. Приезжая в Мода на выходные, Фрида занималась не поднимая головы, а Эмма или ремонтировала и обставляла с Ференцем их съемную квартирку в Тюнеле, или вместе с матерью бегала по Бейоглу от шляпника к портному, от портного к башмачнику, от башмачника в магазин белья.
Когда Ференц обедал у них, разговоры шли о политике. Заявление Болгарии о присоединении к странам «оси» [38], вступление немецких войск в Болгарию 2 марта, заверения фон Папена[39] президенту Турции Исмета Инёню, что болгарская
