Ее высочество няня (СИ) - Никитина Анастасия

Остаток дня прошел быстро и так же бестолково.

Глория металась между королем и собственным сыном на нижнем этаже. Мое предложение герцогу повисло в воздухе, но кормилица и без того светилась от счастья. Ла Вейн каким-то образом успел позаботиться о том, чтобы ее мальчонка не оставался без присмотра.

Я основное время проводила в кресле, наблюдая, как молодая женщина ловко возится с малышом. Встревала в процесс, только чтобы проверить что-нибудь на наличие ядов, например воду для детской ванночки.

Герцог ла Вейн не показывался. И это беспокоило меня больше всего. В то, что ему не донесли, где провела полдня принцесса Эрика, я не верила. Достаточно было вспомнить, как он поджидал меня у выхода из ее покоев днем ранее. Следовательно, у его сегодняшнего молчания была какая-то причина. Но какая, мне оставалось только гадать. И это тоже не внушало спокойствия. Слишком часто в последние дни мне приходилось гадать там, где я предпочитала знать наверняка.

Кроме того мне не давали покоя россказни о проклятых призраках. Слишком уж часто их вспоминали в связи с именем герцога. Пожалуй, это единственное, в чем были солидарны мои такие разные источники информации: ла Вейн был как-то связан с призраками.

«Возможно, он где-то нашел схему потайных ходов дворца. Или разобрался с системой подслушивающих труб, — думала я, меланхолично наблюдая за Глорией. — Отсюда и сказки о его всеведении и умении слышать не предназначенные для его ушей разговоры. Наверняка герцог даже сам распускает эти слухи, чтобы поддержать свою мрачную репутацию таинственного главы тайной стражи. Но убивать свою молодую жену для поддержания этой самой репутации он вряд ли стал бы. Тогда что с ней случилось? Скоропостижное помешательство? Или у проклятого герцога таки есть какая-то тайна, которая напугала бедную девушку настолько, что она шагнула из окна, или что там с ней случилось?»

Так я и провела день, путаясь в противоречивых догадках и ругая ла Вейна с его кучей тайн последними словами. Если в поверье про икоту от чужих мыслей есть хоть зерно истины, то всю вторую половину дня герцог должен был икать не переставая.

И только об одном я думать категорически отказывалась: о своих странных слуховых галлюцинациях. «Ночью проверю. А потом будем думать», — обрывала я все мысли на эту тему. Слишком уж они попахивали моим собственным помешательством.

Еще днем мы решили не переставлять королевскую колыбель обратно в большую спальню. Точнее, это я решила, а кормилица со мной согласилась. Разумеется, настоящую причину такого решения я ей не озвучила. Зачем наивной молодой женщине знать, что ее начальница затевает нечто противозаконное? Но Глории хватило и короткой фразы: «Кто я такая, чтобы оспаривать решение ее высочества?» Кормилица ахнула, покраснела, наверное, представила себя в тюрьме за проявленную наглость и больше о перестановке не вспоминала. Конечно же, напомнить мне и в голову не пришло.

Наконец Глория, зевая, ушла в мою комнату. Там ее ждали тахта и давно спящий маленький король. Я же, выждав для надежности еще четверть часа, задвинула задвижку на межкомнатной двери и, осторожно ступая, подошла к пыльным портьерам. Нужный гвоздь нашелся сразу. Мне даже не пришлось подносить к нему свечу, не говоря уже о своем артефакте. Достаточно было провести пальцами по шляпкам. Теперь, когда я знала, что искать, нужная вполне ощутимо выступала из общего ряда.

«Как там оно сказало? Не забивать, а вытащить?» — пробормотала я себе под нос и, подцепив шляпку гвоздя ногтями, потянула ее на себя.

Я ожидала чего угодно, от сломанного ногтя и полного фиаско до громкого скрежета. Но никак не того, что гвоздь поддастся с легкостью замочка на колье. Я едва успела одернуть пальцы, с такой скоростью фальшивая стена скользнула в сторону. Совершенно беззвучно скользнула, кстати. Это только убедило меня в том, что проклятый герцог являлся в королевскую спальню именно так.

Но пока я рассматривала стык потайной двери и стены, замаскированная створка так же беззвучно и быстро встала на место совершенно без всякой помощи с моей стороны. Открытой она простояла от силы секунд семь. От неожиданности я шарахнулась назад, едва не наступив себе на подол и заляпав корсаж расплавленным воском. Кое-как удержавшись в вертикальном положении, я глухо выругалась и послала ла Вейну еще порцию проклятий. «Шагнешь не вовремя, и перерубит пополам к чертовой матери! — шипела я себе под нос, снова нащупывая особый гвоздь. — Хорошая защита от любопытных! Главное, фарш вычищать вовремя!»

Поэкспериментировав с фальшивой стеной какое-то время, я убедилась, что она стоит открытой ровно пять секунд и ни мгновеньем дольше. Еще полсекунды занимает открытие-закрытие.

«Нормально. Главное, подол не защемить, — мысленно ухмыльнулась я. — А ла Вейн хитрец… Если у него по всему замку такие дверцы, то не удивительно, что ему приписывают какие-то сверхспособности. Скорее странно, что его самого способным просачиваться сквозь стены демоном не объявили. Впрочем, кое-кто к этому очень близок».

В очередной раз открыв потайной ход, я быстро нырнула в темный коридор. Времени мне хватило: и подол и ноги остались при мне. Сразу вперед я не пошла, хотя любопытство и подгоняло. Не в моих правилах было оставлять за спиной запертую дверь, ключ к которой еще не подобран. Впрочем, с этой стороны никаких сюрпризов не было. Проход заканчивался тупиком-дверцей, а рядом с ней красовался ряд обычных держателей для факелов.

Во избежание неприятных сюрпризов я не стала дергать все подряд, а посветила каждый своим артефактом. Крайний в ряду и оказался тем, которого недавно касался проклятый герцог. Пару раз его повернув, я убедилась, что легко смогу вернуться в королевскую спальню, и только тогда, осторожно ступая с носка на пятку, двинулась вперед.

Мягкие туфли с обтянутой войлоком и мягкой кожей подошвой я надела еще днем, когда задумала всю эту аферу. Поэтому теперь о моем присутствии сообщал только едва слышный шорох одежды. При желании я могла бы избавиться и от него, натянув темный облегающий комбинезон. Но в связи с внезапным переездом маленького короля переодеваться мне было негде. Еще только не хватало, чтобы Глория, выйдя по какой-то надобности с бывшую королевскую спальню, обнаружила там мое платье.

Представив, как выгляжу со стороны, я тихо засмеялась: светлое платье и бледная подсвеченная голубым светом артефакта физиономия, беззвучно плывущие по пустынному темному коридору. Тут кто угодно в призраков поверит. Я подняла повыше свечу и ускорила шаг, цепким взглядом осматривая стены и пол.

Ход извивался в толще стены, как причудливая змея. Несколько раз круто свернул в сторону, заставив задуматься, что же за безумная планировка у королевского дворца. Порой он поднимался или опускался, и приходилось преодолевать узкие крутые лестницы. Вот уж где я прокляла идею отправиться сюда в обычном платье.

Иногда до меня доносились невнятные голоса, и я понимала, что прохожу мимо очередной слуховой трубы. Иногда полумрак коридора пробивали лучи света, подсказывая, где можно подглядывать за обитающими за стенами придворными. Впоследствии я собиралась исследовать и их. Но пока искала входы, дверцы и ответвления. В общем, то место, откуда проклятый герцог попадал в эту крысиную нору.

Несколько дверей мне попались. Глазки и слуховые трубы обустраивались где попало, но я убедилась, что если поискать получше, то где-нибудь рядом с дверцей найдется и то, и другое. К сожалению, строители озаботились заслонками, и в полумраке коридора эти поиски занимали до черта времени. А самое главное, меня раз за разом ждало разочарование.

В одной комнате какая-то парочка страстно занималась любовью. Кровать скрипела так, что казалось, вот-вот развалится. В другой престарелая матрона отчитывала то ли служанку, то ли компаньонку за разбитую вазу. Потом меня угораздило заглянуть в чью-то гардеробную, набитую роскошными платьями, и полюбоваться, как высокий желчный старик вертится перед зеркалом, примеряя одно из них. Огромная комната по соседству с этой гардеробной оказалась пуста. Но я понадеялась, что герцог ла Вейн не питает нездорового пристрастия к рюшам и бантикам, которые там были прибиты даже к стенам, не говоря уже о мебели цвета ошпаренного поросенка.