Шкурный интерес - Марина Серова

– Это как же? – осведомился Дмитрий Анатольевич.

– В Сумгаите дело было, – начал рассказ Кулиев, которого, по всей видимости, потянуло на воспоминания. – Я тогда еще совсем пацаненком был, аваренком. Родители-то у меня из рабочих. На Сумгаитском солянокислотном заводе работали. Уедут с утра в Баку свою химпродукцию продавать – и до позднего вечера, им ведь ее вместо зарплаты выдавали, а я сам себе предоставлен, с дворовой шпаной целыми днями бегаю. Вот я всех блатных в лицо и знал. Так вот…

Алик Алиевич рассказывал, а прибой продолжал исполнять свою вечную песню. Чумаков выбирал из песка ракушки. Берцман лениво разгребал его ладонью. И тот, и другой слушали невнимательно.

– Так вот, иду я как-то по одной из сумгаитских улочек поздно вечером, – продолжал Кулиев. – Вижу, двое с ножами в руках пытаются третьего в тупичок загнать. Спрятался я за угол, выглядываю осторожно, наблюдаю. Если что, думаю, убежать успею. Присматриваюсь, а это сам лоты Муршуд. Мне только вчера его показывали, он приехал разбираться по какому-то вопросу в Сумгаит. Я тогда авторитетов боготворил!

Мне старшие часто рассказывали, какие это справедливые люди. Помогают всем бескорыстно, закон заставляют соблюдать, не то что милиция. У нас в Баку тогда еще была милиция. Плохо, думаю, если хорошего человека убьют. Ну и бросился я со всех ног братву местную собирать. Благо недалеко бежать пришлось. Я все думал: не успеем, прирежут лоты, и виновного потом никто отыскать не сможет. Лиц-то нападавших я не запомнил. А авара местная еще не хотела вначале к моим словам серьезно отнестись. Успели все же…

Краем глаза я заметила, с каким животным вожделением поглядывает на мои ноги Чумаков. Я старалась не обращать на него внимания. А Алик Алиевич тем временем продолжал:

– Эти двое из местных оказались. Мелкие бандюги-беспредельщики. Наняли их за деньги Муршуда убрать! Лоты им беспредельничать не позволял. А у них «темы» какие-то горели. Короче, остановили тех дружков. Они к тому времени лоты Муршуда уже почти в угол загнали. Только справиться с ним все равно нелегко было бы! Все приемы уличных боев Муршуд знал на «отлично». И те двое нападавших были прекрасно оповещены по этому поводу. Остановили тех недоносков, измордовали их при мне. А потом лоты Муршуд приказал мне, пацану, домой отправляться. Как я узнал позже, парочку колоть начали. Они всех, кто это дело неправое замутил, почти сразу и выдали. Всех беспредельщиков отловили и наказали. Многим из них половые органы отрезали и в рот запихали. На Кавказе подобные глумления над трупом часто практикуются…

– И больше вы с тем лоты не встречались? – спросила я, попутно отмечая, что взгляд Чумакова теперь задержался на моей груди.

– На следующий день, с утра пораньше, лоты Муршуд собственной персоной у порога моего дома появился. Стоит, улыбается. Лицо такое доброе! Вокруг глаз – морщинки лучиками, в руках – четки. «Слышал я, – говорит, – что если бы не ты, мальчик, я бы перед Аллахом на Страшном суде уж сейчас предстал. Пришел тебе личную благодарность принести».

Внезапно Кулиев умолк. Мне показалось, что он что-то недоговаривает.

Мамед Расулович во время рассказа Алика Алиевича ни разу не подал виду, что слышал что-либо о лоты Муршуде. Все это время он сидел на корточках, угрюмо уставившись на море. Во мне зародилось подозрение, что со злополучным криминальным авторитетом Ильясов был знаком лично, но по каким-то одному ему ведомым причинам предпочитает молчать.

Мы провели на даче Ильясова еще час-другой, а потом Дмитрий Анатольевич сказал:

– Эх, хорошо у тебя, Мамед, но пора нам собираться в город, дела вершить.

– Неужели дела такие неотложные? – удивился Ильясов.

Степанов махнул рукой:

– Неотложные. Только нет желания у меня об этом говорить после того, как мы так замечательно здесь время провели. Иван Васильевич, ты нас до гостиницы подбросишь?

Чумаков кивнул и мрачно принялся собирать вещи. Покидать побережье ему явно не хотелось.

– И не кисни так, Иван, – назидательно проговорил Степанов. – Ты ведь можешь вернуться.

– Это обнадеживает, – отозвался Чумаков.

Ресторан «Жемчужина» располагался на бульваре. Его помещение не было закрытым, так что можно было наслаждаться изысканными блюдами и одновременно созерцать мирные воды Бакинской бухты. Ресторан имел странные архитектурные очертания и был построен, похоже, в те времена, когда в Советском Союзе всячески поощрялось экспериментальное зодчество. Из акустических колонок, встроенных в потолок, лились азербайджанские народные напевы.

Мы прошли в зал и уселись за свободный столик. К нам подбежал официант и предложил меню. Дмитрий Анатольевич принялся выбирать блюда. Посоветовавшись со мной, Степанов заказал плов по-азербайджански, шашлыки из жареной осетрины и бутылку вина «Чинар». Лоты все не появлялся.

На мне, как указал Муршуду Дмитрий Анатольевич, были черные очки. Сам Степанов то и дело отрывался от еды и, делая вид, что задумывается, подпирал подбородок кулаком левой руки. Вкушая кулинарные творения азербайджанской кухни, я присматривалась к посетителям ресторана. Привлекала внимание группа молодых людей за соседним столиком, очень напоминавших тех, что мы видели с Кямилем. Они были в кожаных куртках, мобильные телефоны лежали перед ними на столе. Время от времени чей-то телефон разражался звонком, и тогда кто-нибудь из парней начинал вести переговоры неизвестного мне содержания. Еще в ресторане сидела престарелая парочка, явно русские, а также несколько парней и девушек солидного вида, в деловых костюмах.

С того момента, как мы занялись трапезой, прошло пятнадцать минут. Лоты Муршуд все не появлялся. Русский старик встал, протянул руку женщине, с которой ужинал, и они, обнявшись, начали потихоньку танцевать рядом со своим столиком. Пустела наша бутылка «Чинара». Один из парней в деловых костюмах поманил к себе официанта.

В этот момент в зал вошел мужчина лет пятидесяти с четками в руках в сопровождении группы молодых людей в черных куртках. Эти люди также убийственно напоминали тех, кого мы видели с Кямилем. Но я не удивлялась. Бандиты всегда для меня были на одно лицо. А тут еще и «на одну куртку»!

Вся компания уселась за столик, а старичок оглядел присутствующих и направился к нам. «Лоты Муршуд!» – подумала я.

– Салам алейкум! – поздоровался лоты, выдвинул стульчик и подсел к нам.

– Салам алейкум! – ответил ему тем же Дмитрий Анатольевич.

– Здравствуйте, – сказала я. – Большая у вас охрана.

Лоты рассмеялся.

– Время смутное, – сказал он. – Раньше лоты никого не боялись, об охране и не помышляли. А теперь… Но есть такие авторитеты, которые не боятся, потому что они – очень уважаемые люди. Кто на них руку поднимет, тому не жить – из-под земли выкопают! Вот, например… Ладно, это вам неинтересно. Не люблю, как некоторые, людям за ненадобностью старческими разговорами надоедать.

– Да нет, почему же, нам очень даже интересно.

Мимо нас прошел официант, выполнявший заказ парней и девушек в деловых костюмах.

– Есть такой лоты Муршуд, – начал было наш собеседник.

– Лоты Муршуд?! – воскликнул Дмитрий Анатольевич. – Извините, что перебиваю. А вы – разве не он?!

Дальше все случилось в течение нескольких секунд. Я увидела, как из рукава куртки одного из молодых людей за соседним столиком высунулся кончик пистолета. Остальные, кто сидел за тем столиком, также пришли в движение. Они распахивали куртки, и там поблескивали вороненые стволы автоматов.

Думаю, в тот момент, кроме меня, этого не видел никто.

– Кто – он? – переспросил старичок с четками.

– Ложись! – что было мочи закричала я и повалила Дмитрия Анатольевича на пол. Я зацепила скатерть, и тарелки, бокалы, недопитая бутылка вина – все это полетело за нами следом. В воцарившейся в ресторане на мгновение тишине с ужасающей давящей на уши силой раздался звон разлетающегося вдребезги стекла. Я воспринимала мир разрозненными кадрами, прокручиваемыми с чудовищно медленной скоростью. Прогремел первый выстрел. Я догадалась, что стреляли из пистолета. В то же мгновение застрекотали автоматы. Сразу с нескольких сторон послышался истошный девичий визг.

– Всем ложиться! – еще раз прокричала я.

Охрана лоты, которого, как я догадалась, звали вовсе не Муршуд, словно очнулась. С их стороны тоже последовало несколько пистолетных выстрелов. Однако на фоне поглотившего все звуковые диапазоны автоматного грохота они показались одинокими и беспомощными. Выстрелы со стороны охраны авторитета производились все реже и реже, пока в конце концов не прекратились совсем. В ресторане наступило безмолвие.

– Не поднимать головы! – прервал тишину мужской бас. – Иначе отправитесь к Аллаху!