На воле - Евгений Сухов

Возможно, никто не заметил бы его вчерашней оплошности, если бы Хорьку срочно не понадобились три пистолета-пулемета «Волк». В восемь часов вечера Хорек назначил стрелку Матвею, контролировавшему аэропорт — единственное место в городе, остававшееся неподконтрольным бригаде Радченко. Матвей называл свою территорию не без доли юмора «островком демократии». Будь в стволе масла поболее, не миновать бы стрельбы, а так толковище завершилось двумя осечками, которые выглядели как психологическая атака. Оруженосцы Матвея от страха нагадили в штаны — этим курьезом все и кончилось.

Незадачи не произошло бы, если бы в тот вечер, когда Карась принялся за разборку оружия, к нему на дачу не заявилась бы Раиска. Эту сексапильную деваху он хотел всегда и возбуждался даже от звука ее голоса по телефону. В прошлый раз Раиска была особенно хороша — коротенькая ярко-красная юбка открывала красивые ноги, тяжелые груди, не стесненные лифчиком, соблазнительно колыхались при ходьбе.

Когда Раиска легкой, беззаботной походкой перешагнула порог дачи, где Карась возился с оружием, парню стало уже не до оружейных стволов и не до оружейного масла. Его собственный «ствол» готов был прорвать плотную ткань джинсов. Раиса очень напоминала супермодель с обложки американского журнала — холодно-равнодушную, как ночная звезда, и порочную, как Венера. Именно поэтому Карасю приятно было брать ее не на широкой кровати с накрахмаленными простынями, а на сундуке в узеньком коридорчике, заставленном проржавевшими баками и кастрюлями. Почувствовав в себе его твердое горячее орудие любви, Раиска сначала слабо застонала, потом начала удивленно вскрикивать, а затем уже вопила в голос, выгибаясь всем телом навстречу его мощным толчкам. Разве мог Карась предположить, что в это самое время начнет накрапывать затяжной дождик, а любовные игрища продолжатся до вечера. Оторваться от роскошного тела Раиски не было ну никакой возможности!..

А все-таки взгляд у Коляна неприятный, и неудивительно, что парней из бригады прошибает пот, когда он смотрит на них в упор. Будь Колян поскупее и не плати он таких денег, на которые можно ежедневно водить девок в кабак, так лучше уж работать хоть грузчиком, хоть дворником — по крайней мере, спокойнее.

Карась с улыбкой подумал о том, что последняя ночь, проведенная им с Раиской, запомнится ей надолго. А утром они со смехом разыскивали свое нижнее белье, без конца сталкиваясь лбами под кроватью.

Колян тем временем подошел к жене.

— Если б ты знала, как сильно я тебя люблю! — приобнял он Надежду за плечи. — У меня, кроме тебя и дочки, никого больше нет.

Надежда подняла на мужа потемневшие глаза:

— Только очень странная у тебя, Коля, любовь получается. С подругами видеться не разрешаешь, к матери сходить нельзя, приставил ко мне каких-то мордоворотов… Одной побыть и то не получается.

— Завистников у меня очень много, Наденька. Не хочу, чтобы они причинили боль моим близким. А так я всегда уверен, что тебя защитят.

Хорек и Угрюмый приехали на пикник с подругами. Каждый из них держался королем, выпендриваясь друг перед другом, однако Коляну достаточно было недоброжелательно посмотреть в их сторону, как они мгновенно менялись в лице, даже разговор их становился тише, как будто они находились не в лесу, а в комнате, в которой спал ребенок. Нечто подобное Колян наблюдал, когда однажды гостил у деда в деревне на каникулах. Потомственный таежник, заядлый охотник, дед жил в постоянном общении с дикой природой и однажды подобрал в лесу и выходил волчонка. Собаки привыкли к выросшему зверю и охотно играли с ним, но стоило волку ощетиниться и показать желтоватые клыки, как не в меру дерзкий пес поджимал хвост и, трусливо припадая к земле, семенил прочь…

Шашлыки уже подрумянились, и Карась, знавший в мясе толк, предложил снять пробу. Он был в приподнятом настроении от того, что ржавое оружие сошло ему с рук, и каждому, кто к нему подходил, со смехом рассказывал о том, что после любовных игрищ с Раиской он нашел ее трусы на абажуре. Карася очень радовало то, что вместе со всеми улыбался и Колян. Он без конца таскал дочь на руках, и у братвы от подобной сцены расползались губы в умиленных улыбках.

Девицы весело щебетали между собой. Даже Надежда оживилась. Обычно лишенная общения, она словно хотела наговориться за многие дни уединения. Николай вновь подумал о том, что не променял бы эту женщину ни на какую другую. Определенно это была самая настоящая любовь — не та похоть, которой страдают подростки во время полового созревания, а самая что ни на есть настоящая любовь, когда словно срастаешься с близким человеком всем своим существом.

— С кем общается Надежда? — тихо поинтересовался Колян у Федора.

— Практически ни с кем, — отозвался Угрюмый. — Правда, позавчера встретила на улице какого-то парня и проговорила с ним минут пятнадцать.

— Вот как? — попытался Колян спрятать приступ ревности за обыкновенным удивлением. — Нужно узнать, что это за парень.

— Уже узнали, — кивнул Угрюмый. — Это ее одноклассник.

Федор хотел что-то добавить, но, заметив приближавшегося Карася, умолк. Оружейник нес шашлык на большой пластмассовой тарелке. Вперемежку с помидорами и репчатым луком на шампуре красовались сочные красно-коричневые куски мяса.

Почетное право первым испробовать шашлык предоставлялось, разумеется, бригадиру. Колян с аппетитом сжевал один кусок, проглотил второй и сладко зажмурился.

— Баранина? — спросил он, снимая с шампура третий кусок.

— Она самая, — с улыбкой подтвердил Карась. — Я понимаю в этом толк. Сначала нужно очистить мясо ото всех жилок. Потом оно должно простоять целую ночь в маринаде. А маринад надо делать так…

— Оставь нас, Карась, — неожиданно жестко перебил его Николай, давая понять, что не намерен беседовать о кулинарных изысках.

Карась пристыжено отошел, сутулясь и проклиная себя за болтливость.

— И как же вы узнали?

— Очень просто, — ядовито усмехнулся Угрюмый. — Поймали пацана поздним вечером на улице, подвесили за ноги, ну он и раскололся…

Федор помялся, как бы заранее прося извинения у Коляна, а потом продолжил:

— У них в школе был непродолжительный роман…

— Ясно. Значит, за Надькой ухаживал. Хмырь!

— Ничего серьезного, — вставил Федор, — они только несколько раз в кино вместе сходили… Ну, перезванивались иногда…

— Теперь-то ему нужно другое от нее!.. Сделай так, чтобы он больше не подходил к моей жене. Никогда! Надеюсь, ты меня хорошо понял?

Уголки губ Угрюмого резко опустились. Требовать пояснений не полагалось.

— Разумеется, Колян.

Послышались одиночные выстрелы. В пятнадцати метрах девчонки увлеченно палили из пистолетов по бутылкам. Раздался звон разбитого стекла.

— Попала! Попала!

Николай узнал восторженный голос жены. Надежда смеялась, как пятилетний ребенок.

Сзади неслышно подошел один из братьев Спиридоновых, Валька. Братья были так похожи друг на друга, что Колян однажды в шутку предложил одному из них перекрасить волосы и таким образом покончить с путаницей. И уже на следующий день один из братьев превратился в блондина.

— Николай, я все сделал, как ты сказал.

— Вот и отлично, — оживился Колян. — Эй, Карась, с шашлыками закончил?

— Все, последняя партия, — радостно сообщил оружейник, снимая с углей подрумянившееся мясо. — Вот так, на тарелочку… Теперь все. Аллее!

— Пойдем с нами, Карась, побалуемся автоматами, пока наши девушки здесь пистолетиками развлекаются. Ты, кажется, предпочитаешь «узи»?

— Да. Очень удобная штука, за полсекунды целую толпу положить можно.

— А ты практичный, Карась.

— Есть с кого пример брать!

— Да ты еще и шутник. Молодец, мне нравятся ребята с юмором, — похлопал Карася по плечу Колян. — Знаешь, у меня для тебя имеется небольшой сюрприз.

Колян дружески обнял Карася за плечи, и оба двинулись в глубину леса. Братья Спиридоновы шли немного позади. Угрюмый с Хорьком отстали еще на несколько шагов.