На воле - Евгений Сухов

— Чего надо? — недружелюбно поинтересовался майор.

— Здесь живет Громовский Петр Иванович?

— Здесь… В чем дело?

— А дело в том, что вы уже почти целый год не платите за квартиру, и РЭУ подало на выселение, — строго объявил сержант.

По его решительному тону чувствовалось, что он готов немедленно приступить к штурму квартиры, чтобы выкурить из-за крепких дверей злостного неплательщика.

Глупость ситуации заключалась в том, что все, о чем говорил сержант, могло оказаться правдой. Квартира, в которой проживал майор, находилась на балансе ФСБ, но об этом не знал даже начальник домоуправления. Деньги на оплату жилья шли как бы с личного счета майора в банке, но частенько по вине бухгалтерии ФСБ случались задержки с перечислением. Не исключено, что досадная оплошность произошла и на этот раз. Громовский открыл один замок, второй.

— Послушайте, я вам сейчас все объясню, — сказал он, приоткрыв дверь.

Он успел заметить, как левая рука сержанта взметнулась вверх. В лицо майору ударил горький запах, пол под его ногами накренился, он зашатался и повалился навзничь.

Петр Громовский открыл глаза и первое, что увидел, была довольно расплывшаяся физиономия Николая Радченко по кличке Глухарь. Здесь же, в комнате, вольготно развалившись на диване, сидел уже знакомый сержант милиции.

— А ты ведь сука, майор, — радостно сообщил Глухарь.

Голова была неимоверно тяжелой, казалось, повернуть ее невозможно. Громовский попробовал пошевелить рукой, но ничего не получилось. Через секунду он осознал, что привязан к креслу крепкой бечевой.

— Почему так сурово? — спросил майор.

— А потому что угробить меня хотел. На свиданьице вызывал, а сам девять граммов свинца готовил. И после всего этого ты хочешь сказать, что ты не сука?

— С чего ты взял, что я хотел тебя убрать?! Развяжи наконец руки!

— И он еще спрашивает? — укоризненно покачал головой Радченко, обращаясь к сержанту, который равнодушно взирал на пленника. — Кому же ты тогда вчера дал согласие убрать меня? Кажется, звоночек был из Москвы? А ты болван и олух, майор, я переиграл тебя. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты позабыл, откуда меня выдернул. Так я тебе напомню: из специальной школы МВД! А нас там учили разным хитростям, и, знаешь, весьма толково учили. Вот, посмотри на эту штучку. — Двумя пальцами Николай держал маленький микрофон. — Он был вмонтирован в твой телефон, несколько таких игрушек находятся еще в комнатах, в сортире и даже на балконе. Это на случай, если к тебе придут нужные гости и ты решишь покурить на свежем воздухе, а заодно и поговорить о делишках. А что в этой руке, как ты думаешь? — показал Николай кулак.

— Я не гадалка!

— А в ней пленка. Угрюмый, включи.

«Сержант» поднялся, взял с ладони босса кассеты и

вставил их в портативный магнитофон.

«Петруша, — раздался уверенный мужской голос, — ты не находишь, что твои питомцы чересчур расшалились? Скоро о них будут говорить даже в Москве. Если ты не хочешь неприятностей лично для себя, то ты должен избавиться от их главного… Глухаря, кажется?» — «Да, это его оперативная кличка».

Майор узнал собственный голос, попробовал пошевелиться, но напрасно: путы связали его, как кокон — гусеницу.

«Он уже выполнил свою задачу, извалял Гордеева в дерьме по уши, так что тому и через двадцать лет не отмыться. Надеюсь, когда я тебе позвоню в следующий раз, по Глухарю уже пропоют заупокойную. Ты меня хорошо понял, Петруша?» — «Так точно». — «Вот и действуй».

«Сержант» выключил магнитофон.

— Что ты скажешь на это, Петруша?

На лбу майора выступили крупные капли пота.

— Это недоразумение, Николай. Я хотел с тобой просто переговорить…

Радченко громко расхохотался, хлопнув себя ладонями по коленям.

— Угрюмый, ты слышал?

— Да, Колян, — вяло улыбнулся Федор. Он плотно вошел в образ строгого стража порядка и, казалось, не хотел из него выходить.

— Как интересно! Выходит, ты пригласил меня на свидание в лес, чтобы признаться в любви? Слышь, Угрюмый, а наш майор, оказывается, в попку любит баловаться. Может быть, трахнем его перед тем, как придушить?

— Николай, не делай глупостей, о которых потом будешь горько жалеть! Тебя вычислят! — крикнул Громовский, испуганно вытаращив глаза.

— Хочу тебе сказать, майор, что я тебя убью не только потому, что ты хотел избавиться от меня. В этот раз столкнулись наши интересы. Ты хотел держать на привязи Гордеева? Так вот, вместо тебя это буду делать я." Угрюмый, задуши нашего майора. Прощай, дружок, — легонько похлопал Радченко Громовского по щеке и, насвистывая что-то бодренькое, направился к выходу.

Глава 27

В маленьком немецком городке, располагавшемся в стороне от шумных автобанов, проходила выставка стрелкового оружия, в которой участвовало около трех десятков стран.

Россия была представлена солидно. Кроме нескольких модификаций АКМ стенд украшали снайперские винтовки, интерес к которым со стороны потенциальных покупателей обещал быть огромным.

Почетное место на стенде занимал принципиально новый автомат, который в ближайшем будущем должен был вытеснить традиционный АКМ. По многим показателям — по дальности стрельбы, скорострельности, кучности — он превосходил все существующие автоматы. Стрелял он почти бесшумно, но главное его преимущество заключалось в том, что оружие почти не давало отдачи, а это обеспечивало большую точность. Автомат не продавался, он был выставлен как последнее достижение российской инженерной, мысли и с целью заранее, еще до запуска в серию, разжечь ажиотаж среди возможных покупателей.

В Германию Варяг выехал в качестве рядового представителя Госснабвооружения. Он практически ничем не отличался от прочих чиновников этой организации — ни положением, ни зарплатой, ни заслугами перед отечеством. Никто и подумать не мог, что Варяг является практически хозяином этой государственной организации, и, прежде чем Андрей Егорович Платонов ставил свою подпись на бланках с государственной печатью, он непременно советовался с Владиславом Геннадьевичем.

Только сейчас Варяг по-настоящему начинал разбираться в сложной структуре Госснабвооружения. Ведомство было очень сильным и представляло собой, по существу, государство в государстве. В каждом регионе и практически на каждом крупном заводе Госснабвооружение имело своих представителей. Именно через этих, купленных, что называется, с потрохами доверенных лиц выявлялись неучтенные излишки продукции, которые в дальнейшем продавались в обход официальных каналов. В них-то и скрывался главный источник обогащения первых лиц концерна. Варяг уже знал, что определенный процент всей валютной выручки Платонов клал в собственный карман. Даже если учитывать, что ему приходится делиться с коллегами и партнерами, цифра похищенного была огромной, поскольку работал Андрей Егорович в Госснабвооружении уже несколько лет.

Варяг не пожелал жить в пятизвездочном отеле и на время проведения выставки поселился в небольшом домике на окраине города. Гостиницы слабо защищены от шпионажа: встречается очень искусная «внедренка», и никогда не знаешь, кто убирает твой номер — студентка, рассчитывающая заработать пару тысяч марок на отдых у Средиземного моря, или агент, норовящий подбросить микрофон в мусорную корзину.

Дом, в котором поселился Варяг, был защищен от подобных сюрпризов. Хозяин не поскупился на дорогую телеаппаратуру, которая просматривала чуть ли не каждый сантиметр прилегающей территории, а если кто-нибудь долго стоял у ворот, сигнализация начинала посылать тревожные сигналы. Когда-то этот дом принадлежал знаменитому вору Ангелу, хотя зарегистрирован был на подставное лицо, гражданина Германии. Однако Ангел сюда наведывался не чаще чем раз в месяц, да и то по делам: встретиться со смотрящим по Европе, договориться об очередном сходняке, уточнить сумму, переводимую в общак, а также провести деловые встречи с нужными людьми, живущими в окрестностях, — и с немцами, и с эмигрантами из России.

Варяг упивался одиночеством. Трехэтажный дом площадью почти пятьсот квадратных метров, и ни одной живой души! Варягу вспоминались камеры в русских СИЗО, в которые тюремная администрация умудрялась запихивать до ста пятидесяти сидельцев, раз в пять больше, чем положено по санитарной норме.