Н.А.Львов - А. Глумов

В Царицыне Екатерина осмотрела новостроющийся баженовский дворец. Он ей «не показался»: своды тяжелые, комнаты тесные, залы темные, потолки слишком низкие, лестницы узкие... Приказала разобрать дворец до основания.

Наконец, 6 июня августейшая направилась по Петербургскому тракту.

Львов сообщал в письме Воронцову от 26 марта 1785 года, притом не без язвинки: «Путешествие продолжалось и благополучно, и весело, а по приезде в Москву и суетно, и хлопотно. Весь двор принужден был жить, переезжая из Коломенского в Петровское, а оттуда в Москву»43.

По дороге в Петербург царица посетила Грузины близ Торжка, имение директора Певческой капеллы Марка Полторацкого (1729-1795), бывшего придворного певчего и артиста петербургской Итальянской оперы. В воскресенье 8 июня прибыла в Торжок.

Понедельник 9 июня оказался знаменательным для Львова. С утра царица направилась на литургию в Борисоглебский монастырь. У святых ворот ее встретил архимандрит Макарий в полном праздничном облачении, со всем церковным синклитом Торжка. По окончании службы монархиня «соблаговолила» проследовать с духовенством и всей свитой на место, назначенное к закладке каменной церкви, и там «изволила положить ее основание во имя святых убиенных Бориса и Глеба», то есть серебряным молоточком и лопаточкой уложила в разрыхленную землю первый камень фундамента.

Кто подсказал ей сделать это? Безбородко? Архимандрит? Через кого хлопотал, действовал Львов? Ему было нужно, чтобы храм заложила самолично царица, чтобы тем поднять значимость будущего здания, значимость Торжка. Субсидии на строительство тоже были нужны.

«Изволила государыня, - с той же еле уловимой усмешкой сообщает Львов Воронцову, - закладывать в Торжке соборную мою церковь и тут, при закладке, удостоила меня своим разговором несколько слов. Граф Александр Андреевич Безбородко за маленьким подагрическим припадком в ноге при закладе не был, а после обеда мы с ним расстались»44. Ни угодливости, ни раболепства нет в этих строках. Дальнейшее путешествие Екатерина и двор совершали уже без Львова.

Он в эти дни находился в Черенчицах. В Торжке налаживал строительство храма.

Торжокский собор - это значительное по размерам здание дорического ордера. Классическая строгость постройки предопределила некоторые отступления от канонов церковного здания: алтарь и притворы скрыты. Выразительность архитектурного образа определяется соразмерностью частей, а не обилием позолоты и пышностью декора. Борисоглебский собор слажен добротно, с математически точным расчетом. Производил работы Ф. И. Буци, архитектор города Торжка.В условиях сложного рельефа местности Львов удачно разместил собор, учтя точки восприятия его с левого и с правого берега реки Тверды и от города и при входе в монастырь - от ворот, стремился к тому, чтобы храм не загромождал территорию, не закрывал древних строений, не нарушал гармонию, а органично вписался в общий ансамбль.

Иконостас собора в 1790-1792 годах был расписан В. Л. Боровиковским.

Вблизи собора чудесная изящная надвратная колокольня-церковь, увенчанная легким бельведером-ротондой и шпилем. Она была заложена в 1804, закончена в 1811 году. Имеются веские доводы предполагать, что колокольня построена по проекту Львова архитектором Ананьиным. Надвратная церковь-колокольня пополняет ансамбль монастыря и благодаря своей высоте и устремленности вверх до сих пор служит вертикальной доминантой городского ансамбля.

Усилиями Львова в Торжке совершенствуется система водоснабжения города. На правом берегу Тверды, у «плавучего моста», на главной площади города он построил публичный «каменный колодец». К нему уже в 1783 году из ручья Здоровца была «пущена трубами» вода. Это сооружение, как и водопровод, являлось новшеством во время, когда даже в Москве лишь прокладывался к главным площадям первый водопровод. «Каменный колодец» - светлая изящная двенадцатиколонная ротонда - обладал классической соразмерностью архитектурных форм и целесообразным устройством. Он покоился на цоколе из валунов и стоял на мощеной набережной. Его круглый в плане зал перекрывал «двойной» купол. Водоем в подземной части здания был проточным, с отводом излишней воды в реку45.

Забот в Торжке, а также в Черенчицах было у Львова немало. «Пробыв 8 дней в деревне, - сообщал Львов в Петербург Воронцову в письме из Москвы, - приехал я сюда тому три дни и поеду завтра в Кострому через ваше Матренино... По возвращении моем из Костромы не пробуду я более четырех дней в Торжке и прямо отправлюсь в Петербург».

В Матренине, имении Воронцовых, Львов проводил какие-то «меры в пользу ремесленников». В Москве занимался строительными делами тех же князей Воронцовых (двух братьев княгини Дашковой). Младший, Семен Романович Воронцов, жил с 1783 года в Венеции, куда он был направлен в должности полномочного министра России, и для него Львов строил храм в родовом имении Мурине, под Петербургом. Старший, Александр Романович, президент камер-коллегии, был озабочен возведением дома в Москве. 26 июня, уже из Москвы, Львов сообщает, что «фундамент и погреба уже складены, теперь оканчивают на них своды; под самыми капитальными стенами пришло 5 колодезей, на коих надобно было каменные двойные сводить арки для безопасности строения». Дом находился на Немецкой улице, в Лефортовской части, в первом квартале, под № 30 (ул. Баумана, 25).

В письмах Львов рассказывает также о ходе работ в петербургском доме Воронцова, о печах, штукатурке старых потолков и подшивке новых; «ворота дубовые уже готовы, только дожидаются меня для медных к оным приборов»; заботится, чтобы вовремя свезли землю из сада, иначе липы могут погибнуть46.

Но, конечно, его внимание прежде всего было сосредоточено на Черенчицах. Вернувшись из Костромы, он дома задержался не на четыре дня, как обещал Воронцову, а на двенадцать, не менее. Двенадцать дней провел он в Новоторжском уезде.

В 1785 году Левицкий снова встретился со Львовым у мольберта. Не был ли заказан этот новый портрет, хранящийся в Третьяковской галерее, Академией художеств? 3 ноября состоялось заседание Совета Академии, рассмотревшего «с особливым удовольствием» гравированные чертежи собора в Могилеве. Совет постановил представить президенту пожелание избрать Львова почетным членом Академии.

Поясной портрет, написанный Левицким, - репрезентативный, официальный. Другой портрет Львова художник написал в 1789 году. Он находится ныне в Ленинграде, в Русском музее. Ленинградский портрет по сравнению с работой, хранящейся в Третьяковской галерее, собраннее и значительнее по содержанию. В синем кафтане с белым жабо Львов смотрит прямо на зрителя. Никаких аксессуаров, никаких лишних деталей, фон нейтральный. Портрет не блещет чисто внешними живописными эффектами. Но есть в портрете достоинство, внутренняя глубина. Львов - сложившаяся индивидуальность. Веселая восторженность, которая пленяла в раннем портрете, сменяется сосредоточенностью мысли и какой-то скрытой скорбью.