Cердца трех - Джек Лондон

Однако Фрэнсис успел сделать только два неглубоких крестообразных надреза, когда Леонсия от боли очнулась и стала двигаться.

— Лежите тихо! — приказал он, но она вместо того села и увидела, что он наклоняется к ее ноге.

В ответ на его слова Леонсия замахнулась и маленькой нежной ручкой влепила ему звонкую пощечину. Как раз тут из леса выбежал маленький индеец; в руке у него болталась мертвая змея. Мальчик, приплясывая, с восторгом кричал:

— Лабарри! Лабарри!

У Фрэнсиса мелькнула мысль, что надо ожидать худшего.

— Лежите тихо! — повторил он резким тоном. — Нельзя терять ни секунды!

Между тем Леонсия так и впилась глазами в мертвую змею. На лице ее появилось выражение облегчения, но Фрэнсис не заметил, что ее испуг прошел. Он снова наклонился, собираясь приступить к классической операции, которую всегда применяют при змеиных укусах.

— Как вы смеете! — сердито произнесла Леонсия. — Ведь это всего лишь маленький лабарри: укус его совершенно безвреден. Я думала сначала, что это ядовитая змея. Их трудно различить, пока лабарри еще не вполне взрослый.

Почувствовав боль в ноге, — давящая повязка остановила кровообращение, — Леонсия опустила глаза и увидела платок, которым как жгутом была перетянута ее нога.

— Ах! Что вы сделали!

Яркий румянец покрыл ее лицо.

— Ведь это же был всего лишь маленький лабарри! — с упреком произнесла она.

— Но вы же сами сказали, что это была змея!

Молодая девушка закрыла лицо руками, краска стыда не сходила с него, даже уши у нее горели. Однако Фрэнсис готов был поклясться, что она хохочет. Уж не истерика ли у нее начинается?

Только тут Морган понял, какую трудную, почти непосильную задачу взял на себя, пообещав Генри надеть на руку Леонсии обручальное кольцо — символ любви к ней другого мужчины. Но он твердо решил не поддаваться ее очарованию. Взглянув прямо в глаза молодой девушке, Фрэнсис с горечью сказал:

— А теперь ваши родные, наверное, снова будут меня расстреливать за то, что я не умею отличить лабарри от ядовитой змеи. Пожалуй, еще решат, что их самих мало, — позовут рабочих с плантации. Или, быть может, вы сами захотите всадить в меня пулю?

Но Леонсия, казалось, не слышала этих иронических слов. Она вскочила на ноги и легким, грациозным движением, вполне соответствующим ее безупречному телосложению, топнула перевязанной ногой.

— Она совсем у меня онемела!

Затем она от души расхохоталась — на этот раз уже не сдерживая смех и не закрывая лицо руками.

— Однако вы странно себя ведете! — поддразнил ее Фрэнсис. — Ведь вы, кажется, считаете меня убийцей вашего дяди?

При этом упоминании Леонсия сразу перестала смеяться и румянец исчез с ее лица. Она не ответила ни слова, а только наклонилась и дрожащими от гнева пальцами стала развязывать узел платка. Девушка с отвращением дотрагивалась до него, словно в нем таилась зараза.

— Разрешите вам помочь, — любезно предложил молодой Морган.

— Подлец! — Леонсия гневно вспыхнула. — Отойдите в сторону! Мне противно, что на меня падает ваша тень.

— Вы прелестны, вы просто очаровательны, — продолжал насмехаться молодой человек. Он смеялся, но каких трудов стоило ему подавить охватившее его страстное желание схватить ее в свои объятия и крепко прижать к груди. — Да, именно такой я и помню вас при нашем первом свидании, когда вы то упрекали меня за то, что я вас целую, то сами целовали меня, — да, да, вы меня целовали! — то собирались навек испортить мне пищеварение своим игрушечным револьвером. Нет, вы ни на йоту не изменились с тех пор. Вы все та же запальчивая Леонсия. А знаете что, позвольте-ка развязать этот узел мне. Он слишком туго завязан, и вашим пальчикам с ним не справиться.

Молодая девушка в безмолвной злобе топнула ногой.

— Какое счастье для меня, что у вас нет привычки брать с собой ваш игрушечный револьвер, когда идете купаться! — продолжал дразнить ее Фрэнсис. — А не то пришлось бы тут же, на берегу моря, хоронить некоего любезного молодого человека, всегда питавшего по отношению к вам самые лучшие намерения.

В это мгновение к молодым людям подбежал маленький индеец. Он держал в руках купальный халат Леонсии. Девушка схватила халат, быстро накинула его на себя и снова принялась развязывать узел, на этот раз с помощью мальчика. Когда ей это наконец удалось, она отшвырнула от себя платок, словно то на самом деле была ядовитая змея.

— Зараза! — выпалила она, чтобы уязвить Фрэнсиса.

Но Фрэнсис только медленно покачал головой. Он по-прежнему держал себя в руках, стараясь не поддаваться ее обаянию.

— Поздно, Леонсия. Я уже наложил на вас свое клеймо, — медленно произнес он, указывая на надрезы на ее ноге, и засмеялся.

Леонсия уже собиралась уходить, но при этих словах резко повернулась к нему.

— Печать зверя! — крикнула она. — Предупреждаю вас, мистер Генри Морган, — берегитесь!

Но Фрэнсис преградил ей дорогу.

— Ну, а теперь давайте поговорим о деле, мисс Солано, — сказал он совсем другим тоном. — Вы должны меня выслушать. Сверкайте глазами сколько хотите, но не перебивайте меня. — Он наклонился и поднял с земли записку, которую ей написал. — Я как раз собирался послать вам несколько слов с мальчиком, когда меня остановил ваш крик. Возьмите эту бумажку, прочтите ее. Она вас не укусит. Это не ядовитая змея.

Леонсия не хотела брать записку в руки, но ее взгляд невольно упал на первую строчку:

«Я тот, кого вы приняли за Генри Моргана».

Молодая девушка взглянула на своего собеседника. По ее испуганным глазам было видно, что она еще не вполне понимает в чем дело, но уже о многом догадывается.

— Даю вам честное слово, — серьезным тоном произнес Фрэнсис.

— Вы… вы… не Генри? — заикаясь спросила она.

— Нет, я не Генри. Возьмите, пожалуйста, мою записку и прочтите ее.

На этот раз она повиновалась и стала читать. А он между тем любовался золотистым загаром на ее нежной смуглой коже — поцелуем жаркого солнца тропиков. Казалось, этот поцелуй проник и в ее кровь, или, быть может, пробивавшийся сквозь загар румянец придавал такой чудесный золотисто-матовый оттенок ее лицу? Словно во сне, молодой человек глядел в ее бархатные карие глаза, которые испуганно-вопросительно смотрели на него.

— А какая предполагалась тут подпись? — наконец спросила она.

Фрэнсис пришел в себя и догадался поклониться.

— Но имя? Ваше имя?

— Морган, Фрэнсис Морган. Как я вам и объясняю в записке, мы с Генри дальние родственники — какие-нибудь сорокаюродные братья или что-то в этом роде.