Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Десятилетняя девочка заинтересовалась странным пакетом с часиками и взяла его в руки. Она потрясла часы, проверяя, работают ли они, и это спровоцировало сильный взрыв. Девочка погибла на месте, а ее двенадцатилетняя подружка, стоявшая рядом, была ранена. Герберт знал обеих девочек. В этом районе дети вечно слонялись по улицам, ища, чем бы заняться. Герберт любил детей, зазывал их к себе во двор, платил за выполнение мелких поручений, разговаривал. Он даже начал специально готовить еду для детей, которым случалось проходить мимо его дома. Эти две девочки не раз захаживали к нему, чтобы позавтракать.
Герберт, наблюдавший за домом с другой стороны улицы, пришел в отчаяние. Он-то планировал ринуться на помощь подруге, когда взорвется бомба, чтобы тем самым оправдать свою готовность защищать любимую и хранить ее безопасность. Когда взрывное устройство подобрали дети и оно взорвалось, Герберт бегом пересек улицу и оказался в толпе охваченных скорбью соседей.
Полиции не потребовалось много времени, чтобы произвести арест. В машине и во дворе Герберта нашли трубки и другие материалы для изготовления взрывных устройств. Поскольку жертвами оказались чернокожие дети из бедных семей, это был не тот случай, когда случившееся сочли бы особо тяжким преступлением, если бы не одно «но»: Герберт был не местным. То, что он был пришлым, северянином, и сама природа его преступления вызвали особенно сильное презрение у сотрудников правоохранительных органов. Бомба, заложенная в жилом районе Дотана, пусть даже в бедняцкой части городка, представляла собой совершенно иной тип угрозы, чем «типичное» бытовое насилие. Прокурор заявил, что Герберт вовсе не совершил трагическую ошибку по недомыслию — это был злой умысел. Штат потребовал смертного приговора. Дав отвод всем возможным чернокожим присяжным в округе, где жили 28 процентов афроамериканского населения, обвинитель в своем заключительном слове, обращаясь к чисто «белому» жюри, сказал, что такой приговор оправдан, поскольку Герберт «якшался с чернокожими мусульманами из Нью-Йорка» и не заслуживает милосердия.
Закон о смертной казни штата Алабама требует, чтобы любое убийство, караемое смертным приговором, было преднамеренным; но было ясно, что Герберт не собирался убивать ребенка. Тогда штат решил прибегнуть к беспрецедентной теории об «ошибочном выборе жертвы», чтобы это убийство подпадало под уложение о смертной казни. Но Герберт вообще не намеревался никого убивать. Ему сначала рекомендовали отрицать всякую виновность, но в итоге был выдвинут аргумент о том, что произошло убийство по неосторожности, а не тяжкое преднамеренное убийство, и поэтому оно могло караться пожизненным заключением, но не смертным приговором.
Во время слушания назначенный Герберту адвокат не представил никаких доказательств, которые касались бы прошлого Герберта, его службы в армии, военной травмы, отношений с жертвой, одержимости подругой, — вообще ничего. Алабамское законодательство того времени ограничивало гонорар назначенных судом адвокатов за внесудебную подготовку дела тысячей долларов, поэтому юрист практически не тратил на него времени. Слушания продолжались чуть дольше одного дня, и судья быстро приговорил Герберта к смерти.
После вынесения смертного приговора назначенный адвокат Герберта, впоследствии исключенный из коллегии за некачественную работу по другим делам, сказал своему подзащитному, что не видит никаких причин подавать апелляцию, оспаривая обвинение или приговор, ведь разбирательство было ровно настолько справедливым, насколько он и рассчитывал. Герберт напомнил адвокату, что его приговорили к смерти. Он все равно хотел подать апелляцию, какими бы ни были перспективы, но адвокат ничего для этого не сделал.
Герберт прожил в тюрьме для смертников одиннадцать лет, пока не настал его черед встретиться с «Желтой Мамой». Адвокат-волонтер попытался оспорить вопрос преднамеренности в отчаянной апелляции, но безуспешно. И вот казнь Герберта назначена на 18 августа, всего через три недели.
Я все сильнее убеждался: смертная казнь ожидала Герберта только потому, что он оказался легкой добычей.
После разговора с Гербертом я подал целую пачку ходатайств о приостановлении казни в разные суды. Я знал, шансы предотвратить казнь невелики. К концу 1980-х в Верховном суде США нарастало недовольство трудностями, возникающими с приведением смертных приговоров в исполнение. Суд оправдывал возобновление смертной казни в середине 1970-х, обещая, что судебные процедуры по таким делам будут проводиться с повышенной тщательностью и неукоснительным соблюдением законодательства, но затем начал отступать от существующих процедур пересмотра. Постановления Верховного суда становились все более жесткими по отношению к заключенным, в отношении которых был вынесен смертный приговор. А также существенно изменилось отношение к рассмотрению дел, по которым в качестве наказания применялась смертная казнь. Подобные дела рассматривались недостаточно внимательно, как того требовали обстоятельства.
Верховный суд решил отказывать{38} в пересмотре дел на федеральном уровне в соответствии с положением habeas corpus[12] (распоряжением о представлении арестованного в суд), если дело предварительно не рассматривалось в суде штата. Затем федеральным судам запретили рассматривать новые доказательства, если они не были вначале представлены суду штата. Верховный суд настаивал, чтобы федеральные судьи больше вопросов оставляли на усмотрение судей штата, которые менее нетерпимо относились к ошибкам и дефектам в расследовании дел о тяжких преступлениях.
В 1980-х Верховный суд ответил отказом на иск о неконституционности применения смертной казни к несовершеннолетним, поддержал смертный приговор для инвалидов, страдающих «умственной отсталостью», и, хотя это мнение широко осуждалось, не нашел никаких нарушений конституции{39} в крайнем расовом неравенстве, очевидном в большинстве юрисдикций по смертным приговорам.
К концу десятилетия некоторые судьи стали открыто критиковать порядок рассмотрения дел со смертными приговорами. Главный судья Уильям Ренкист призывал наложить ограничения на апелляции по смертным приговорам и бесконечные попытки адвокатов прекратить или отсрочить казни. «Давайте уладим этот вопрос»{40}, — слова, произнесенные им на одном мероприятии коллегии судебных адвокатов, стали знаменитыми. Окончательность, а не справедливость, стала новым приоритетом в юриспруденции смертной казни.
Первые две недели после первого разговора с Гербертом Ричардсоном я лихорадочно пытался добиться отсрочки казни. Хотя процесс уже зашел очень далеко, я надеялся, что нам это удастся, когда увидел в деле Герберта некоторые существенные пробелы. Его вина не подлежала сомнению, но имелись убедительные причины, по которым случившееся не должно было рассматриваться как дело об убийстве, караемом высшей мерой наказания, — и это сверх отсутствия у обвиняемого конкретного намерения убить. И даже если не обращать внимания на эту часть, имелись сильные
