Сговор остолопов - Джон Тул

— А к нам по ночам таперича одни шпики и ходют, — сказала Дарлина. — И почему только шпиков на таких баб не насылают?

— Да это заведение уже просто в чертов участок превратилось. Я тут сплошной благотворительный концерт устраиваю для Ассоциации Полицейского Человеколюбия, — с отвращением произнесла Лана. — Пустой зал, да кучка легавых знаки друг другу подает. И полдороги за тобой следи, за недоумью, чтобы ты им бодяги не впарила.

— Ну, Лана, — взмолилась Дарлина. — Ну откуда ж мне знать, кто из них легавый? По мне так все едины. — Она высморкалась. — Я ж заработать на жизнь стараюсь.

— Легаша по глазам вычислить можно, Дарлина. Они очень самоуверенны. Я в этом бизнесе слишком долго. Я каждый легавый прихват знаю. Купюры меченые, костюмчики липовые. Если по глазам не можешь, смотри на деньги. На них полно черточек карандашных — крапленые.

— А как я деньги должна видеть? Тут так темно, что и глаз не разглядишь.

— Ну, нам с тобой что-то нужно будет делать. Я не хочу, чтобы ты у меня тут на табуретках рассиживала. Попробуешь как-нибудь вечером толкнуть двойной мартини начальнику полиции.

— Тогда дай я на сцену выйду и станцую. У меня потрясный номер есть.

— Ох, да заткнись же ты! — заверещала Лана. Если Джоунз прознает о полиции в заведении по вечерам — прощай, швейцар за полцены. — Послушай сюда, Дарлина, только не говори этому Джоунзу, что у нас тут вдруг весь департамент по ночам обретается. Ты же знаешь, как цветные на фараонов реагируют. Он может испугаться и сбежать. В смысле, я паренька выручить хочу, чтоб по улицам не околачивался.

— Ладно, — ответила Дарлина. — Только я так ни шиша не заработаю, если бояться буду, что чувак на соседней табуретке — из полиции. Знаешь, что там тут надо, чтоб бабок заколотить?

— Что? — зло осведомилась Лана.

— Нам тут надо животное.

— Что? Господи Иисусе.

— Ни за какими животами я тут подтирать не собираю, — высказался Джоунз, шумно стуча шваброй о ножки табуретов возле стойки.

— Иди сюда и хорошенько посмотри под этими табуретками, — позвала его Лана.

— О! В-во! Это где я кусок прохлопал? Эй!

— Посмотри в газету, Лана, — продолжала Дарлина. — Почти в каждом клубе на всей улице есть себе животное.

Лана перелистнула газету на страницу развлечений и сквозь туман Джоунза вгляделась в объявления ночных клубов.

— Ну, у маленькой Дарлины винтики заработали. Тебе бы, наверное, хотелось управлять этим клубом, а?

— Нет, мэм.

— Так вот, запомни, — произнесла Лана, пробегая пальцем по рекламам. — Смотри сюда. У Джерри завели себе змею, в 104 — голубков, тигренок, шимпанзюк…

— И вот туда-то люди и ходют, — сказала Дарлина. — Нужно же ж равняться на других в таком бизнесе.

— Большое спасибо. Поскольку это твоя идея, то предложения у тебя есть?

— А я предлагаю голым совать одногласно против того, чтоб зоопарк тута не заводить.

— Занимайся полом, — велела Лана.

— Можно взять моего попугайчика, — предложила Дарлина. — Я с ним такой убойный танец репетировала. Птичка очень умненькая. Послушали б, как она разговаривает.

— А в цветных барах народы всяко птицев вовнутрь не пускают.

— Ну пожалейте птичек, — взмолилась Дарлина.

— В-во! — произнес Джоунз. — Гляди-ка. Ваш дружок-сиротка тока подкатил. Пора гуманитарнось разводить.

Джордж сутуло протиснулся в дверь — мешковатый красный свитер, белые джинсы и бежевые цыганские сапоги с заостренными приплюснутыми носами. На обеих руках у него виднелись татуировки кинжалов, нарисованные синим пастовым карандашом.

— Извини, Джордж, для сироток сегодня ничего нет, — поспешно сказала Лана.

— Вишь как? Сироткам таперича лучше в Единенный Фон поддавать, — вымолвил Джоунз и подул дымом на кинжалы. — У нас и так финанцы поют романцы. Благодарительнось дома начинается.

— Чо? — переспросил Джордж.

— В наше время в приютах кого тока не держут, фулиганов всяких, — заметила Дарлина. — Я б ничего им не давала, Лана. Он там какие-то шашли-машли крутит, точно тебе говорю. Если этот пацан — сиротка, то я — королева Англии.

— Поди сюда, — велела Лана Джорджу и вывела его на улицу.

— Чё такое? — спросил тот.

— Я не могу разговаривать, когда эти придурки рядом, — ответила Лана. — Слушай: наш новый швейцар — совсем не то, что было раньше. Этот умник у меня выспрашивать про сироток начал, как только тебя увидел. Я ему не верю. У меня уже и так с мусорами дела.

— Так возьми себе нового. Вон сколько чуваков вокруг.

— За те башли, что я ему плачу, я б даже слепого эскимоса нанять не смогла. Я с ним типа договорилась, как бы со скидкой. И он думает, что если попробует ноги склеить, его загребут за бродяжничество. Такая вот у нас сделка, в общем, Джордж. В смысле, в моем бизнесе всегда нужно ухо востро держать насчет выгоды. Понял?

— А чё со мной?

— Этот Джоунз уходит на обед с двенадцати до полпервого. Поэтому ты приходи без четверти час.

— И чё я должен делать с этими пакетами весь день? Я ничё не могу сделать до трех часов. И не хочу это барахло с собой повсюду таскать.

— Сдай на автостанцию. Мне наплевать. Только сделай так, чтоб с ними ничего ни-ни. До завтра.

И Лана снова зашла в бар.

— Хорошо, если ты дала этому пацану от ворот поворот, — сказала Дарлина. — Сдать бы его в Бюро по Улучшению Бизнеса.

— В-во!

— Ну давай же, Лана. Дай же ж нам с птичкой выступить, а? У нас такая хохма.

— Было время, когда «киванисам»[22] старой школы нравилось приходить и смотреть, как симпатичная девчонка слегка потряхивает делами. Теперь же надо, чтоб какое-нибудь животное было. Знаете, что с людьми сейчас происходит? Они болеют. Трудно человеку честный бакс заработать. — Лана прикурила и выдула свое облако против облака Джоунза. — Ладно. Устроим птичке прослушивание. Наверное, тебе безопаснее будет с птичкой на сцене, чем с легавым у стойки. Тащи свою проклятую птицу.

Мистер Гонзалес сидел около своей маленькой грелки, прислушиваясь к звукам реки, и его мирная душа зависала в нирване где-то гораздо выше двух антенн «Штанов Леви». Чувства его подсознательно впитывали крысиную возню, запах старой бумаги и дерева, а также то самообладание, что придавала ему собственная пара мешковатых штанов Леви. Он выдохнул тоненькую струйку фильтрованного дыма и, точно меткий стрелок, нацелил сигаретный пепел точно в середину пепельницы. Случилось невозможное: жизнь в «Штанах Леви» стала еще лучше. И причиной послужил мистер Райлли. Какая добрая фея обронила мистера Игнациуса Ж. Райлли на стертые и полусгнившие ступени «Штанов Леви»?

Он был четырьмя сотрудниками в одном. В умелых руках мистера Райлли систематизация документов, казалось, исчезла. Кроме этого, он был довольно-таки добр по отношению к мисс Трикси; в конторе едва ли остались какие-то трения. Мистер Гонзалес был тронут тем, что увидел вчера днем: мистер Райлли, опустившись на колени, менял мисс Трикси носки. Мистер Райлли, сплошное доброе сердце. Нет, отчасти, конечно, и клапан. Но с постоянными разговорами о клапане можно смириться. Это единственный недостаток.

Довольно оглядываясь, мистер Гонзалес отметил в конторе результаты рукоделия мистера Райлли. Над столом мисс Трикси была прикноплена большая табличка с надписью «МИСС ТРИКСИ» и старомодной бутоньеркой, нарисованной карандашами в одном углу. К его столу крепилась другая: «СЕНЬОР ГОНЗАЛЕС», — украшенная гербом короля Альфонсо. К конторскому столбу было прибито сложносоставное распятие, и надписи «ТОМАТНЫЙ СОК ЛИББИ» и «ЖЕЛЕ КРАФТА» еще виднелись на двух его секциях, ожидая, по уверению мистера Райлли, покраски в коричневый цвет с несколькими черными мазками, чтобы подчеркнуть текстуру дерева. В нескольких коробках из-под мороженого на конторских шкафах бобы уже пустили крохотные вьющиеся побеги. Лиловые занавеси из рогожки, висевшие на окне возле стола мистера Райлли, создавали в конторе созерцательную атмосферу. Там же солнце омывало сиянием кларета трехфутовую гипсовую статую Св. Антония, стоявшую рядом с мусорной корзиной.

Таких работников, как мистер Райлли, еще надо поискать. Он так предан делу, так заинтересован в предприятии. Он даже планирует посетить фабрику — как только клапану станет лучше, — чтобы посмотреть, как можно будет улучшить условия там. Другие работники всегда были так равнодушны, так неаккуратны.

Дверь медленно приоткрылась, и мисс Трикси, предваряемая большим пакетом, совершила свой каждодневный заход внутрь.

— Мисс Трикси! — сказал мистер Гонзалес тем тоном, который для него звучал непривычно резко.

— Кого? — неистово вскричала мисс Трикси.

Она опустила взгляд и заметила свою драную ночнушку и байковый халат.